Александр Левинтов: Швейцария и окрестности. Окончание

Loading

Александр Левинтов

Швейцария и окрестности

(Окончание. Читайте начало, продолжение)

В Швейцарии много бегающих и спортирующих, также негров, подпирающих собой стены, мосты, парапеты.

Мартиньи (просто проездом)

Южная оконечность Женевского озера переходит в довольно широкую долину, в которой расположен городок Мартиньи — я сразу узнал его, хотя был мельком пять лет тому назад. Всё те же дворики-садики, линии электропередач, миниатюрный вокзальчик, музей собак сенбернаров.

Отсюда начинается узкоколейка на Шамони и дорога на Сен-Бернарский перевал. Здесь нетуристично, серо, бедно, даже угрюмо, а потому — привлекательно. Именно таким представлялся мне когда-то кантон Ури…

Эта дорога живописно описывает дугу над прекрасным горным водохранилищем. Весь альпийский регион это — гидроэлектростанции разных мощностей и размеров, современные ветряки, солнечные батареи на крышах и склонах.

Мартиньи

Европа и весь мир упорно ищут выход из углеводородной зависимости. И лет через 15-20 эта зависимость исчезнет. Арабы и Россия потеряют смысл своего существования: нефть и газ сильно подешевеют и всё равно никому не будут нужны. Обидно осознавать, но россияне будут вспоминать начало века, подлейшую эпоху Путина, как время сытой гламурной жизни, когда всё было и всё было доступно — и будут сожалеть об утерянном деспоте, уровне цен и уровне экспорта углеводородов как о чём-то едином целом.

Долина Аоста

Долина Аосты — самая маленькая провинция Италии, обладающая муниципальной автономией. Она занимает площадь водосбора реки Брода Балтеа, начинающейся с Монблана, и граничит с Францией, Швейцарией и итальянским Пьемонтом.

Когда-то была заселена салассами, непокорными и свободолюбивыми бунтовщиками. Римлянам надоела эта вольница, и они просто вырезали всё местное население. Современные вальдаостинцы имеют римские, германские и французские корни.

Долина Аоста — альпиский пейзаж

Долина Аоста всегда была торговым ходом в Швейцарию и Францию — сохранилось около сотни замков, принадлежавших королям либо местным браткам-баронам, обеспечивающим «конвойное право», типичный рыцарский рэкет. Сейчас монастыри и замки на скалах, выступах и утесах — частные владения, музеи, госпитали или просто развалины, руины. Долина Аосты — фрагмент Савойского региона, сохраняющего и даже усиливающего свои региональные позиции. В этот регион входит также Западная Швейцария и Французские Альпы. Здесь довлеет французский язык, прозрачные савойские вина и особые сыры.

Чтобы понимать расположение Аосты в пространстве, вот некоторые расстояния:

Аоста-Генуя (дороги А5 и А26) — 247 км, 2 часа 32 минуты

Аоста-озеро Комо (А5 и А4) — 211 км, 2 часа 18 минут плюс до Лугано (Швейцария) еще 29 км и 17 мин.

Аоста–Милан (А5 и А4) — 186 км, 2 часа 3 мин.

Аоста-Турин (А5) — 115 км, 1 час 23 мин

Аоста-Женева через Монбланский туннель (А40) — 133 км, 1 час 41 мин. и далее до Лозанны 62 км и 60 мин., от Лозанны до Аосты через Сенбернарский туннель 113 км и 2 часа 5 мин.

Понте де Сен Мартин

Первым заметным городом Долины Аосты является Понте де Сен Мартен. Мост построен римлянами в 1 веке нашей эры, в 25 г., и в неизменном виде простоял до сего дня. По легенде св. Мартин выиграл спор у Дьявола и заставил его построить этот мост, поэтому его часто называют также Понте де Дьяболо. У перевала Сен-Готард есть ещё один Чертов мост (который форсировал Суворов). Тот мост по легенде также построил дьявол, потребовавший за это от местных жителей душу того, кто первым пройдет по нему. Сметливые горцы пустили на мост козла. Самый знаменитый Чертов мост пересекает реку Тахо в Толедо (Испания). Но и аостинский мост красив, хорош и достоин обозрения.

Аоста

На месте туземного поселения, неизвестно когда возникшего невесть когда, римляне построили Преторию Августа и заложили город, остатки которого хорошо сохранились и хорошо впечатаны в современную Аосту.

Аоста. Арки театра римского времени

Римский город — копия римского военного лагеря: вытянутый прямоугольник с защитной стеной и двумя воротами, в центре — штабная палатка (в данном случае — амфитеатр), плац и офицерские палатки (дома побогаче и попросторней), далее — солдатские (бедные дома), хозяйственные и прочие постройки и места. Всё это хорошо сохранилось.

Римские развалины

две тыщи лет — сплошь серое убожество,
изъеденная сроком простота,
давно разрушено и так недолго пожито,
теперь — ненужная, срамная нагота…
мысль умерла за счет ее отсутствия
под жарким небом — груда забытья,
и пробиваются в тени камней настурции,
неприхотливые созданья бытия…
мы топчем беззаботно их величие:
надменных римлян, чуждых алтарям,
их нет давно, а мы ещё в наличии,
но счёт открыт последним нашим дням…

Центральная пешеходно-торговая улица имеет несколько названий, одно из них — улица святого Ансельма, который родился в одном из домов на этой улице, что отмечено мемориальной надписью. В городе множество достопримечательностей и замечательных садиков-двориков, занятых ресторанами. В археологическом музее, помимо постоянной экспозиции, проводятся выставки — мы попали на коллекцию Василия Кандинского.

Направо уходят дороги на Сенбернарский перевал и в другие ущелья к вершинам Червино (водохранилище Бионаз) и Монте Роза, налево — промзона, вокзал, автовокзал, супермаркет и нижняя станция канатки на Пилу.

Пила. Канатная дорога

Пила

Сюда ведет канатка, увешанная комфортабельными капсулами на шестерых. Внизу 32 градуса в тени, здесь на высоте 1800 м — всего +18 с ветерком. Зимой Пила — оживленнейший перекресток горнолыжных трасс, летом — велосипедного слалома. С этой высоты открывается прелестный вид и на Аосту, и на всю долину, и на все местные знаменитые вершины: Монблан, Гран Парадизо, Червино (главная вершина Швейцарии), Монте-Розу и другие пики и горы. Если в Аосте жарища в 38-42 градусов, то здесь прохлада, свежий ребячливый ветер, бассейн в окружении шезлонгов и, разумеется, ресторан, весьма бойкий.

Сен-Пьеро

Мы жили в 10-15 километрах вверх от Аосты, в сонном Сен-Пьеро, в маленькой очаровательной гостинице.

Жизнь городка проста и монотонна. В 6 утра местные работяги выпивают по чашечке кофе в баре нашего отеля и к семи разъезжаются по своим укромным рабочим местам. В пять они возвращаются, у барной стойки выпивают по бокалу вина и растворяются по своим домам. К восьми бар заполняют пенсионеры: чтение газет, кофе, пиво, вино, карты, разговоры — примерно до 11 часов вечера.

Работает множество магазинчиков, кафе и ресторанчиков, но только с 9:30 до 13:30 и с 19:00 до 21:00. Всё остальное время — сиеста за плотно задраенными ставнями.

Сен-Пьеро

Сиеста в Сен-Пьере

никого нет, будто и не было,
ставни — наглухо, лишь жужжат мухи,
в руке не дрогнет стаканчик белого,
даже граппа крепчает от скуки…
время стоит, точней — повешено
по приговору ревтрибунала,
все и всех послали к лешему,
слышно, как пепел стареет в мангале…
ещё немного кислотной влаги —
от вин всухую я обессилен,
леса, каньоны, просто овраги:
где наливают — там и Россия…
жара, умора, с утра ни крошки:
чего ловить тут Достоевским?
на солнцепёках греются кошки,
ничего важного — сплошь арабески…
думать — нечем, страдать — тем более,
звенит тишина заснувших звуков,
любые образы — глупы или голые,
нанизаны, как облака друг на друга…
сады белеют от свежих яблок,
зреют фиги, ни фига не стоя,
мир до одури чист и ярок,
в непроходящем запойном зное…
ночи не будет, как и прохлады,
цветы венками висят по балконам,
надежды нет — ну, нет и не надо:
не привыкать жить не по законам…
ветер запутан в скорбящих ивах,
горы в небо смотрят незряче,
коровы жуют по привычке сонливость,
и поневоле впадаешь в спячку…

Не факт, что удастся поесть и в коротенькие периоды работы: лето — не сезон, а сплошное томление.

Курмайор

Расположен километрах в 30 от Сен-Пьера, у подножия Монблана. Здесь единственный на всю провинцию пятизвездочный отель, занимаемый, естественно, русскими. Во многих магазинчиках надписи по-русски.

После жары внизу здесь 16 градусов кажутся раем. Городок террасами ютится на склоне, громоздясь постройками на постройках. Чистейшим воздухом не надышишься. У церкви два памятника — местной собаке, достигшей в 1900 году северного полюса, и местному священнику, первому альпинисту города.

Курмайор

В Курмайоре

жить можно повсюду,
даже в самых жутких Россиях,
помирать же, наверное, буду
в альпийских краях и стихиях…
Martini-Bitter Campari —
бокальчик всего за пятерку
в уличном тесном баре,
листая чужую «Вечерку»…
здесь дышится, как и поётся —
душой, а вовсе не бронхами,
здесь речь не течет, а льется,
и сосны вливаются вздохами…
о чем-то собачка виляет
коротким приветливым хвостиком,
про что-то цветы кивают
над тихо пьянеющим бортиком…
и мне эта жизнь — сувениром,
за то, что когда-то посеян
и вымазан пакостным мирро
с названьем любимым «Рассея»…

Между Курмайором и Шамони ходит автобус. Есть и подъёмник через Монблан, с отметкой на высоте 4200 м, но он сейчас на реконструкции.

Курмайор знаменит своими термами: турбулентные бассейны на свежем воздухе с видом на вершину Монблана, подводная музыка, души, сауны, соляные процедуры, контрастные испытания для ног, ложа и кресла для отдыха и релакса: парочки спят в обнимку, утомленные процедурами и впечатлениями. В буфете — соки, фрукты, мюсли и пр. Все в белых халатах. Нечто среднее между раем и психушкой. Стоит это удовольствие 42 евро за день. Нам вполне хватило семи часов. Здесь хочется быть если не здоровым, то выздоравливающим. В местном храме прочитал как по-итальянски «исповедальня» — penicetary; как далеки наши тюрьмы и лагеря от этого!

Туннели

Альпы изрезаны туннелями похлеще, чем Москва своей подземкой. Порой вся дорога — туннели и галереи с коротенькими промежутками, совсем, как станции метро, только без остановок, так что ездящим по автострадам не позавидуешь — они и гор-то, считай, не видели. Именно они и говорят потом: «бывал я в вашей Италии — сапог сапогом». И это правда — вся Италия скроена по этой обуви, потому и считающейся лучшей в мире. Из крупных туннелей, за которые надо платить отдельно, мы проехали Монбланский (29 евро с машины) между Италией и Францией и Сенбернарский (24 евро) между Швейцарией и Италией.

Мы в основном передвигались по долине Аосты местными бесплатными дорогами и вволю наслаждались видами Альп.

Еды и вина долины Аосты

Этнические и региональные особенности более всего проявляются в одеждах, едах и пивах. Аостинская долина в этом отношении более, чем выразительна.

Начать. Пожалуй. Лучше всего с бургиньона (Bourguisnonne). Который подается только здесь, только в Аосте. Только в ресторане Nando, что на улице святого Ансельма аккурат напротив его дома (или наоборот: дом Ансельма напротив ресторана Nando. Нечто подобное я едал в Шамони, поэтому эти два блюда стоит рассматривать в сравнении:

Бургиньон (Аоста) Мясное фондю (Шамони)
мясо говядина брусочками говядина, свинина и курятина лепесточками
способ приготовления фритюрница на спиртовке раскаленная жаровенка
соуса 5 типов 5 типов
приправы нет измельченные травки
соль 3 сорта нет
цена 25 евро 15 евро 5 лет тому назад

Орудовать надо парой изящных двузубцев. 1 минута — bloody, 2 минуты — medium, 3 минуты — well done.

Оригинальны здесь сыры, мясопродукты, включая такие экзоты как колбаски со свеклой, рубцы с фасолью, мамалыга с сыром, чечевичный салат, сало, черный хлеб с медом и множество других вкусностей.

Все местные белые сухие вина слегка отдают мускатом. Собственно же мускат местного производства несколько уступает чисто мужскому Мюллеру. Много весьма достойных шампанских и шипучих вин: здесь расположены самые высокогорные виноградники в мире, на высоте 1900 метров. Конечно же, великое множество грапп и королева местных дежестивов ликерная настойка на местной травке genepy. Широка палитра десертных медитативных вин и бренди, что же касается красных вин, то из-за жары я их избегал.

Дольче виа

Если ехать в Альпы, то только в Доломитовые: доломит — материал мягкий, податливый выветриванию и эрозии, а потому горы здесь вычурные и причудливые, настоящий рай для альпинизма и восторгов. Впрочем, родина и мекка альпинистов — французская Шамони и Монблан при/над ней. Но сегодня — о Кортина д’Ампеццо.

Кортина д’Ампеццо

Кортина д’Ампеццо 

Этот город вспоминается любому, кто стар только телом и болеет только за наших: здесь в 1956 году проходила зимняя Олимпиада, в которой с триумфом дебютировала команда СССР. Мы сразу застолбили за собой лидерство в лыжах, коньках и хоккее и потом успешно наращивали и расширяли свои успехи.

Спустя полвека многие олимпийские объекты сохранились и функционируют, хотя и смотрятся ныне игрушечными, например, трамплин и Ледовый стадион. Теперь этот альпийский городок — престижный горнолыжный и альпинистский центр, не такой большой, как, например, Больцано или Турин, но привлекательный для наиболее состоятельных, не терпящих суеты, новизны и прочих этих американизмов.

Город расположен… далее идет подробное описание, которое можно опустить и не читать, а, следовательно, и не писать: узкие улочки, гремячая речка, высоченная кирха, немного памятников и достопримечательностей, сплошные отели, рестораны и магазины — здесь почти нет местных жителей, но уйма рабочих мест. Летом чуть безлюдней, чем зимой, но ненамного. Местные приезжают по утрам в Кортино из окрестных городков и деревень, вечером они разъезжаются из города. Те немногие, что живут здесь, слегка отстраняются от непоседливых туристов: плотными ставнями, табличками «внимание, частная территория» и геранью.

Герань — общеевропейское украшение балконов, окон, улиц. Красочная и нарядная, она встречается на каждом шагу. Она — пышный и прекрасный барьер между местным населением и приезжим. 

Рестораны 

Этого — во множестве и пестром разнообразии, от плебейских пиццерий до чопорного «Тиволи», где по большей части никого, порции — чем дороже, тем мельче, а официанты так и норовят надуть: при заказе вина в 42 евро нам пытались подсунуть за 190. Даже в самой ни на что не претендующей пиццерии в меню с полсотни пицц (и все неплохи), джентльменский набор макарон и прочего европейского, а также две-три индивидуальных изюминки: равиоли с лисичками, жаркое из оленины с айвово-перечно-чесночным соусом или еще нечто, необязательно вменяемое в меню и предлагаемое вкрадчиво, в лучших традициях карманников.

Три места, куда рекомендуется наведаться и отведать итальянскую ресторанную кухню:

— лесной ресторан Pianezes: веранда под зонтиками на берегу лесного озерца, домашнее вино, недорогие лакомства, можно взять удочку и поймать лосося по десять евро за кило, для разжигания аппетита можно сделать круг-другой вокруг озера, прогулка вряд ли окажется длиннее полукилометра, но если и окажется, то почему бы, в самом деле и не погулять, по-нашему, по-буржуазски.

— «5 torros» — самая бойкая харчевня, прошу прощения — траттория в городе. Приветливая хозяйка удовлетворит вас разнообразием грапп и вин. Если нужного вина не найдется, с ней можно договориться о следующем вечере — и она непременно отыщет для вас нужное. В строгом соответствии с названием здесь в ходу стейки и прочая говядина, не пожалеете.

— в пиццерии «Аристон» у автовокзала русский официант Денис предельно проворлив, кухня работает в пулеметном темпе и выдает на-гора заказы огромными порциями — вот уж где у вас на болтовню и разговоры почти не остается времени. 

Выпивка 

Итальянские вина менее товарны, а потому более своеобразны, чем французские, да не обидятся на меня потомки Гаргантюа и Пантагрюэля. Правда, здесь нет и французского разнообразия и изобилия, да не обидятся на меня потомки Борджиа и Медичи. Но пьют итальянцы безбожно много, да не обидятся на меня российские забулдыги.

Как и во Франции, винные карты устроены самым географическим образом — по областям виноделия. Есть немного неаполитанских и сицилийских, но преобладают тосканские, ломбардийские, моденские, генуэзские, прочие и местные, венецианские и (самые лучшие и прелестные, на наш непросвещенный) из провинции Фриули Венеция, что на границе со Словенией.

Виноделие Италии гораздо более децентрализовано, чем во Франции. На фронт-деске нашего отеля я попросил портье вынуть из Интернета несколько винарен с дегустацией — он вывалил четыре страницы, более сотни — только из района Тревисто: я понял всю безнадежность своей ситуации.

Если вы были в Италии и не пили кьянти, считайте, что вас обманули и завезли черт знает куда. Если вы вернетесь из Италии и не привезете с собой кьянти, вам никто не поверит, что вы были в Италии. Впрочем, вам не поверят, если вы не привезете также граппу и ликер лимончеллу. В любом случае, бутылка чего-нибудь — лучший подарок из Италии, как в России книга — лучший подарок, если не хватает денег на что-нибудь серьезное.

В обязательный ассортимент белых вин необходимо включит также пино гриджо (серое пино), токай и суаве. Правда, с токаем — накладка: венгры отспорили этот брэнд, и теперь итальянцам придется придумывать новое название этому восхитительному напитку. Суаве же — опираясь на личный опыт и еще более личный вкус — лучшее белое сухое Италии. Сам городок Суаве расположен между Падуей и Вероной, ближе к Падуе, но это неважно, к чему ближе, потому что само вино гораздо ближе к Богу и Мадонне, чем каждый из нас.

Отдельная песня — граппа, особенно грушовка Вильямс, но всего грапп — десятка два по сортам винограда (совиньон, каберне, пино гриджо и так далее) и десятка два — по наполнителям и ароматизаторам (яблоки, груши, персики, абрикосы, миндаль и так далее), итого около полутысячи видов. Увы, я не дошел до конца и первой сотни.

В винной Европе 2003 год был жарким и неурожайным: вин мало, но — Бог не фраер — все они гораздо лучше вин предыдущих и последующих лет. И во Франции, и в Италии, и в Испании вина этого года встречаются нечасто. За пределами 2010 года они, по моим предположениям, сильно взлетят в цене. Поэтому я и сам налегаю именно на этот год и вам рекомендую — просто в силу экономических соображений не отвлекаться на другие годы. 

Суаве

Суаве цвета спелой соломы
Прозрачно и сладостно
Словно страсть малолетки
И полдневная нега любви.

Я несу свой бокал,
Как молитву простого раба,
Я вдыхаю пары
Настоявшихся игр и песен
Только первым глотком
Утолить мою жажду нельзя,
И второй не способен —
Я пью до забвенья.

Снова мир стал другим,
Чуть светлее, прозрачней и чище
Снова я не один
Среди чувств, вспоминаний и мыслей
И холодной слезой
По щеке пробегает услада
Всех несбывшихся снов,
Всех когда-то приснившихся грез.

Тает медленно лед,
Будто годы мои и заботы,
И течет родниковым ручьем
Суаве цвета спелой соломы.

Закуска

Чем ближе к морю, тем изысканней и разнообразней рыба и морепродукты, чем ближе к горам — тем больше мяса, в том числе дикого (оленина).

Внизу в горах и на море приятно чувствовать себя итальянцем: минестрони и чиопино, салаты и травки-приправки, карпаччо из оленины, пармской ветчины или благородных рыб тончайшей нарезки, пиццы (сотни видов), макароны с чем ни попадя, сыры: твердый — грана Парана (это даже лучше знаменитого пармезана), мягкий — горгонзола, хлеб с оливковым маслом и бальзамическим уксусом.

Чем выше в горы, тем больше немецкого (австрийского) и немцев (австрийцев), поэтому высоко в горах начинаешь чувствовать себя немцем или австрийцем: гуляш, сардельки с квашеной капустой и горчицей, баварское пиво (а не баварское — и не пиво, по крайней мере, здесь)

Но везде, и на суше и на море, и под облаками и над облаками и в облаках — грибы: белые, лисички, опята, сыроежки, еще какие-то, жареные, маринованные, отварные и все прочие способы приготовления. 

Горы 

Чем страшней геологическая трагедия и катастрофа, тем выразительней, причудливей и прекрасней рельеф. Мы, жители платформ и равнин, живем в скучнейшем из жанров геологии — повествовательном. У нас от горизонтали до горизонтали — не докричишься. А ведь наша общая прародина — горные и предгорные пещеры и озера, нам сродни вертикальная поясность и зримость разнообразия мира — от субтропиков внизу до нивальной зоны (зоны «вечных снегов») наверху. Это зрелище задает нам полноту жизни и мироощущения. Мы, может, потому и плутоваты у себя на равнинах: не корысти ради, а для разнообразия и чтоб со скуки не помереть.

Описывать горы — все равно, что дегустировать вина на ощупь — ничего, кроме очевидного и банального: горы — высокие, вино — мокрое. Горы надо ВИДЕТЬ, но их НАДО видеть.

Вечером или на утренней заре хотя бы одна гора вдруг вспыхивает факелом, одиноко освещенная солнцем. Чудо длится мггновения, а потом все исчезает.

Наша группа — люди, в основном, молодые, почти все — из одного гнезда, Тольяттинской академии управления, а, главное, — альпинисты, от начинающих до многоопытных, во главе с президентом Российской федерации альпинизма.

С раннего утра, то все вместе, то группами, они уходили в горы: покорять вершины, лазать по скалам и отвесным стенкам, а вечером шли семинары — и на производственные темы, и на заоблачные философские — о человеке, его ценностях, образе и стиле жизни.

Такая необычная композиция путешествия могла бы вызвать недоумение у посторонних, но посторонних не было, а нам было необычайно интересно.

Самая высокая вершина Доломитовых Альп — Мармалада (почти 3500 метров). Восточный склон горы — огромный покатый цирк, заполненный ледником с многочисленными трещинами и припорошенный снегом.

Ди Лавареда

Ди Лавареда (2999 м) — самая красивая жемчужина в короне Доломитовых Альп и потому — самая популярная для любителей горных прогулок, восхождений и скалолазаний. Отвесные обветренные скалы имеют причудливую структуру, будто рукотворно сложены неистовым и неведомым нам Гауди. По периметру массива — тропа, по которой в муравьином масштабе тянутся люди, подчеркивая суровое и мужественное величие гор. Отсюда открывается вид на две долины, дно которых — озера. Одно из озер — Мижурина, курортный оазис, переполненные суматохой и прочими формами жизни.

Ди Лавареда кажется нам гигантом, но только нам — она миниатюрна в сравнении с соседним массивом Кристалла (3210 м). Это сооружение расположено к северо-западу от Кортино и хорошо видно из города.

Наши окна выходили на вычурный силуэт Тофана де Розес (у итальянцев, наверно, все горы имеют женские имена, что делает честь этому народу, мы же в этом отношении унисексуальны: тут тебе и Народная, тот тебе и Эльбрус). Этот массив лихо закручен чьей-то мастерской рукой: вот, где поистине черт ногу сломит. Если, конечно, сунется в эту райскую красоту.

Фуникулер забросил нас на гребень перевала Фальцарего, если я не путаюсь в спеллинге этого нагромождения букв — то было первое столкновение с Доломитами накоротке, а потому шокирующее: панорама неприступного хаоса, вздыбленного складками в разных направлениях (что за битва, что за драма была здесь разыграна и не продолжается ли она?)

Перевал Фальцарего

Тут, конечно, натыкано и наставлено еще много других гор, массивов и хребтов, но — не все же разом? Да вы сами лучше приезжайте сюда и посмотрите. 

Альпийская инфраструктура 

Несмотря на всю нашу человеческую микробность по сравнению с горами, мы их освоили, обжили, обустроили — до мельчайших деталей.

Для занятий альпийскими видами физкультуры и спорта проложено и пронумеровано на местности и на картах бесчисленное множество троп, маршрутов, трасс, виа-феррат (натянутых на сложных участках тросов, к которым надо прищелкиваться своими карабинами), здесь все склоны и долины усеяны подъемниками, фуникулерами, горнолыжными трассами, трамплинами, лыже-велодорожками. Оборудованы приюты, хижины, подъезды и парковки, организована тотальная спасательная служба, бесчисленны магазины и пункты проката любого снаряжения, амуниции, экипировки и оборудования, отелей, мотелей, кемпингов, ресторанов, магазинов и прочих необходимых безделушек — пропасть в каждой долине и пропасти.

Всюду — заботливое присутствие человека, все — для себя и других людей, все делается так, чтобы ЗДЕСЬ было хорошо, красиво и удобно тебе-хозяину и тебе-гостю.

Инфраструктура настолько избыточна, что ты всегда можешь найти уединение и одиночество (к примеру, в украинском Крыму и российских Сочах из-за скудности и разреженности инфраструктуры негде найти себе приют, ты все время в толпе или очереди и потому не столько отдыхаешь, сколько продолжаешь свою городскую толчею и давку, от которой наивно бежал на наши юга). 

Понятие «альпинизм» 

Современное понятие альпинизма трактуется гораздо шире, чем мы к этому привыкли.

Породный состав — альпинизмом ныне считается всякая нехозяйственная активность в горах: и восхождения, и скалолазание, и движение по виа феррате, и трекинг, и просто прогулки, и лечебно-санаторное пребывание, и парашютные прыжки (в сочетании с восхождением либо в чистом виде), и парапланы, и горнолыжные виды спорта, и горные гонки на велосипедах, горные охота и рыбалка, и службы: шерпов (проводников), спасательная, метео-, экологическая, патрульно-стрелковая, гляциологическая, антилавинная, егерская, пограничная и другие.

Возрастной состав — любые возраста; сначала я думал, что нижним пределом являются заспинные младенцы, но, когда увидел на тропах беременных, понял, что ошибался; основная масса — дети школьного возраста и деды пенсионного. Порой встречаются настоящие руины и развалины, но — прут в горы.

Национальный состав — австрийцы и итальянцы на первых ролях, далее идут немцы, французы, южные славяне, англичане и русские. Наши берут не числом, так расходами. Вся германо-итальянская обслуга знает хотя бы несколько слов по-русски, но лучше все-таки пользоваться немецким или, в крайнем случае, английским, но непременно подчеркивая: мы из России. А не из Америки.

Квалификационный состав — хотя Кортино является дорогущим курортом, квалификация визитеров вполне демократична: от олимпийских чемпионов и асов-горных орлов до полных плебеев и профанов вроде меня, которые не то, что на лыжах, на паркете стоят с трудом, не то что до вершины — до постели добираются не без страховки.

Все маршруты обозначены и квалифицированы по разрядам сложности, поэтому приходится самому определять степени своих рисков. Я, например, ограничивался бутылкой вина и несколькими дозами граппы, не более пяти, ну, в крайнем случае, шесть, ну, если действительно надо, то восемь.

Кстати, после какой-то из грапп, не помню, какой по счету, я понял: если хочешь умереть молодым или чувствуя себя молодым — иди в горы или садись на мотоцикл. Я же уже пролетел эту возможность.

Одна из вечно-зеленых альпийских тем: что толкает людей в горы?

У меня возникло несколько версий ответов, часть из которых расположена в социо-культурном пространстве, а часть — в универсумально-духовном.

Социо-культурный аспект

— горы обещают здоровье и долголетие: чистый воздух, хрустальная вода, низкое давление, нехватка кислорода, что заставляет дышать глубже и вентилировать даже самые затхлые углы легких, повышенная физическая активность;

— красота гор эстетизирует жизнь, даже мертвая красота камней способна спасти этот безобразный мир;

— горы спортивны, они — один из самых острых вызовов;

— человеку свойственно преодолевать высоты и преграды из самоуважения к себе.

Универсумально-духовный аспект:

— преодоление себя гораздо важнее преодоления круч, вторым занимаются горные и прочие козлы и бараны;

— анабасис, описанный еще Ксенофонтом, соперником Платона, есть путь восхождения от простого смертного к героическому полубессмертию;

— горы, согласно новейшим теориям и гипотезам антропогенеза, — наша прародина и нас тянет сюда зов наших далеких предков

— горы — это соблазн стать властелином мира: даже Иисуса лукавый соблазнял вершиной горы. В Евангелиях это описано глухо, но в Великом Инквизиторе» из «Братьев Карамазовых» ощущение соблазна вершин дано в самом убедительном виде

— горы дают ощущение свободы, полной и подлинной, не «свободы от» а просто свободы, Свободы, которая «послаще любви, привязанности, веры (креста, овала), поскольку и до нашей эры существовала».

Нас, жителей России и СССР, стран равнинных, в горы тянуло еще и по их недоступности для нас из-за железного занавеса.

В конце 80-90-х первые волны новой волны эмиграции из России-СССР потрясали стюардесс жадностью наших «предателей родины» на все иностранное: дух свободы явно попахивал кока-колой на халяву.

Теперь мы с жадностью ловим непривычные нам горные ре-миры, дарящие более возвышенную свободу. 

Альпийские войны 

Между убийством эрц-герцога Фердинанда в Сараево и началом Первой мировой войны прошел месяц, вошедший в историю международных отношений и дипломатии как «июльская лихорадка». В результате этой лихорадки Италия вышла из союза с Германией и Австро-Венгрией и присоединилась к Антанте. Там было много и других перемещений, но сейчас интересна итальянская карта.

Что заставило Италию предать своих соседей?

Очевиден ход аргументов союзников по Антанте:

— ребята, наши итальянские братья! Что даст вам победа над нами? Индию? Канаду? Австралию? Сибирь? Оно вам все это надо? Балканы и Альпы вам никто не даст — они принадлежат вашим союзникам. Но если вы станете нашими союзниками, то, в случае победы, мы отдадим вам Южный Тироль и еще кое-что по мелочи.

Так Италия вступила в войну с Австро-Венгрией, с которой до того жила в мире, согласии и добрососедстве.

Альпийский фронт ничего не решал — исход войны решался на других фронтах и даже не на фронтах, а в коридорах и кулуарах генштабов, дипмиссий и в койках проституток.

Но альпийский фронт был одним из самых тяжелых.

Форте Тре Сасси

На одном ничего стратегически не значащем перевале развернут музей на базе полуразрушенного австрийского Форте Тре Сасси: вниз по склону уходят окопы и блиндажи, казармы, артиллерийские точки и гнезда, тихие теперь свидетели никчемных и напрасных человеческих страданий за государственные интересы — ни за что. И альпийской травой поросли их смерти и ранения. Судьбы мира даже не заметили, что здесь гибли солдаты: артиллеристы, альпийские стрелки, егеря. Эта истребительная маленькая бойня Большой Войны не дала никаких результатов, но вероломная и не очень порядочная итальянская администрация отцарапала от Австро-Венгрии южные склоны Альп. Более того, Австро-Венгрия, согласно пакету версальских договоров, завершивших Первую мировую войну, перестала существовать, развалившись на несколько исторически эфемерных государств: Югославию, Чехословакию и пр. Эти страны довольно быстро также развалились — их больше нет. Государственный развал продолжается, слава Богу.

Понадобилось несколько поколений, еще одна война, теперь уже в союзе, чтобы осознать всю бессмысленность как этих союзов, так и состояния по разные стороны баррикад.

Так что это — вдруг наступившая мудрость по обе стороны Альп или победа красоты гор?

Здесь теперь даже капиллярные дороги спокойно уходят в Австрию — практически безгранично. Гос. границы превратились в широкие, на десятки километров контактные зоны коммуникаций со смешанным населением, альпийцами (в других местах Европы — скандинавами, дунайцами, балтийцами, пиренейцами). Европейцы устали воевать между собой и поняли: жизнь в мире плодотворней и приятней. И более никогда не позволят своей администрации впадать в постыдные и бессмысленные войны и торги территориями, людьми, жизнями. Неужели и мы когда-нибудь поймем, что тратить деньги на вооружения, угрожать дальним и ближним соседям — дикость и варварство?

Венеция летом 

Если есть хоть малейшая возможность не попадать в июльскую жару в Венецию, то постарайтесь воспользоваться этой редкой возможностью. Переполнено все: по улицам не пройдешь, только просочишься, на площади св. Марка — плотная толпа, настоящая волынка на Ходынке. Все, что может двигаться по воде, движется по воде, битком набитое людьми. Никуда не попадешь, ни на что не успеешь, нигде не отдохнешь в уединении. Город кричит: «Трать! Плати! Получи!» — и люди послушно и охотно разбирают явную чепуху, жрут и обсасывают, что ни попадя, лезут на стены и текут меж них дурным человеческим фаршем.

Среди всего этого, явно сверх меры и вкуса Карло Гольдони и Вильяма Шекспира, гомона приятно посидеть в тихом и прохладном ресторане, где бывал и раньше, где все также вкусно и вполне доступно. Рекомендую:

Antica Trattoria Poste Vecie
Rialto, Pesceria 30170 Venecia www.postevecie.it info@postevecie.it
+39041721822 fax +39041721037

Июль в Венеции

Сквозь сон раскаленной толпы
Я вижу из прошлого явь:
Раскидистый ласковый вяз,
Бутылка сухого шабли…

Мы тихо сидим, мы вдвоем,
Лишь горсть артишоков и грусти,
Ноябрь, в Венеции пусто,
И горек сухой совиньон…

И в гомоне летней толпы
Тебе я наш вяз показал,
И дрогнул суаве бокал
Ушедшей куда-то мечты.

Мы оба виновны с тобой,
За то, что вернулись сюда,
За то, что в июле — жара,
За то, что смешались с толпой.

Что есть, то галдит и кружит.
Что было, покинуло нас.
И зряшно пытается глаз
Постигнуть движенья судьбы.

Верона 

Венеция, Верона, Падуя — драматургический регион Италии: комедия дель арте, Гольдони, Гоцци, Шекспир… Да, Шекспир, кажется, никогда не бывал в Италии, но из 37 его драматических произведений четверть разворачивается в итальянских декорациях: Укрощение строптивой, Двенадцатая ночь, Два веронца, Много шума из ничего, Отелло, Ромео и Джульетта, Юлий Цезарь, Кориолан, Цимбелин, еще несколько — в более широких рамках Средиземноморья — Сон в летнюю ночь, Антоний и Клеопатра, Перикл, Тит Андроник, Троил и Кресенда, Тимон Афинский. Что толкало фантазию великого британца на пестрые берега южных морей?

Верона неожиданно оказалась крупным городом, начинающимся со скучнейших индустриальных пейзажей и не менее скучной современной селитьбы, но вот — старинной кирпичной кладки городские стены, и мы в Старом Городе, по площади не уступающем Венеции. Огромный замок и крепостные стены вдоль просторной реки. Из ворот замка вполне средневеково выезжают на гарцующих конях два полицейских. Рыцари порядка вооружены рациями, связкой наручников и пистолетами: современный порядок требует современных средств его наведения.

Замок расположен на южном берегу: неприятель приходил обычно с севера, из Германии.

Торговая часть города шумит и бурлит — туристами. Огромный римский Колизей, мало уступающий по размерам и возрасту римскому, живет спектаклями, выступлениями, фестивалями. В городе очень много памятников, многие из которых связаны с Виктором-Эманнуэлем Вторым и Гарибальди. Однако людской поток имеет заметный вектор дрейфа — к дому леди Капулетти.

33-летний драматург трансформировал историю собственной любви в роковое увлечение юной Джульетты и пылкого Ромео.

Двор именно таков, как и на сценах театров мира: небольшое патио, отделенное от уличного шума длинной подворотней, стена, увитая плющом, балкон, на котором время от времени появляются туристы: то пара бойких японок, то еще более бойкие и упитанные латинос, то смешливые и смущающиеся невесть от чего дети — дом леди Капулетти открыт для посещений. Под балконом, во вьющейся нише — бронзовая статуя Джульетты достаточно баскетбольного роста. Левая грудь лоснится от блеска: есть примета, что если подержаться за эту деталь ее тела, то исполнится задуманное и загаданное желание. Фотографирующиеся пары непрерывно сменяют друг друга. Стены подворотни испещрены записками, крепящимися на жвачках. Записки — на всех языках мира, в том числе и на русском: пожелания счастья в любви и просто любви. Тут же установлены мониторы. За одно евро вам покажут на мониторе и расскажут на одном из семи языков историю «нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте», чтобы каждый мог вздохнуть «как жаль, что это случилось не со мной». 

Озеро Гарда 

Самое большое озеро Италии, пожалуй и самое красивое. Вытянутое с севера на юг, оно заметно расширяется к югу. Западный борт озера — крутые отвесные скалы, облюбованные скалолазами и любителями парашютных прыжков с вершин. Восточный — хотя и горист, но береговая линия позволяет осваивать здесь и пляжный отдых, и парусный, и виндсерфинг, и аквабайк — все солнечно, ярко. Городки и городочки тянутся почти непрерывно друг за другом: замки, ресторанчики, магазинчики, причалы, опять замки, опять ресторанчики — такое впечатление, что попал на праздник, который всегда со всеми. Кажется, здесь можно найти удовлетворение любым прихотям и желаниям — легко, свободно и неутомительно.

Сравнивать Гарду с Байкалом и Телецким озером — все равно, что экваториальный лес с пустыней. Но озеро Тахо в Сьерре Неваде на границе Калифорнии и Невады, излюбленное место отдыха жителей этих двух штатов и Юты, покажется также угрюмым и безлюдным.

На берегах Гарды — счастливое сочетание природной и рукотворной красоты.

Озеро Гарда

Бюджет путешествия вдвоем в евро

Поговорим о нетленном: во что может вылиться описанная выше поездка:

Зима Лето
Авиабилеты 500 600
Отель 7 дней 1000 600
Прокат машины+бензин 900 900
Прокат\покупка снаряжения 300-1000 200-500
питание 500-700 500-700
сувениры 50-300 50-300
выпивка 50-500 50-500
итого 3300-4900 2900-3800

Неснятое проклятье

В глухом-глухом урочище Тирольских Альп, там, где сходятся границы Австрии, Германии и Швейцарии, где — никаких дорог и еще не протянулись нити троп и виа-феррат пролезливых всюду альпинистов, скалолазов, спелеологов и горных туристов, словом, в том редком теперь укромном местечке, где уже давно не ступала нога человека, а, может, и никогда не ступала, в карстовой пещере, выложенной серым доломитом, жил покинутый всеми Прометей.

Когда боги и бессмертные, возмущенные предательством людей, поверивших в Единого и Невидимого и переставших приносить жертвы им, собрались на совет на Олимпе, Прометея забыли позвать, а сам он, увлеченный только что открытым им в Фивах семинаром по системо-мыследеятельностной методологии, запамятовал о mandatory invitation, точнее, не запамятовал, а почему-то решил, что собрание назначено в Дельфах, куда и слетал, не застал, естественно, никого и вернулся к себе дообсуждать деятельностную интерпретацию системной парадигмы.

— этим и должно было кончиться всё это безобразие, — шипели древние злобные Эринии, ведьмы-мстительницы. Они до сих пор не могли простить распутной Афине, еще более распутному Аполлону и Афинскому городскому суду суд над Орестом, по которому этот негодник освобождался от проклятья за убийство матери на том зыбком основании, что Клитеместра убила своего мужа, отца Ореста, Агамемнона, вождя Троянской победы. Это решение прервало действие старого матриархального правила: убийство по крови страшнее убийства по закону.

Беспечные и вечно юные олимпийские боги, дети и братья Зевса, требовали автономии от людей и автокефалии своего клана: запасы нектара и амброзии бесконечны и вполне сопоставимы со сроками их бессмертия, а любовников и любовниц из числа смертных, если по взаимному согласию, можно и не исключать из контактов.

Хронидам, хаотидам, титанам и другим древнейшим бессмертным полуокаменелостям всё это порядком уже надоело и они были непрочь вернуться в блаженное и беззаботное небытие: чего еще ждать, если все эти ожидания предвидимы, а, главное, неутешительны: впереди так много суеты и так мало толку!

Зевсу совсем не в кайф было принимать любое решение и тем брать на себя всю полноту ответственности. Он ждал, когда проговорится кто-нибудь, на кого и можно будет свалить всю вину, в случае чего. «Демократия», — думал Зевс, — «для того нами и придумана, чтобы можно было найти или назначить крайнего, а не быть им самому».

Тут-то Протей, этот вечный соня, и клюнул на несуществующую наживку:

— чего забыли мы в этом тесном, трехмерном и каузальном, мире? Мы, что тут — пришиты-пришпилены? Эти люди — они нам кто? Или нет среди нас Гестии?

На том и порешили словами Зевса: Гестия свернула этот неблагодарный и бездарно-рабский мир в нано-горошину, после чего развернула её в другую сторону, в Иную Истину, обезбоженный мир остался втуне, со всеми своими предстоящими перепитиями и перипитиями, со своим странным Богом и сонмом его божат, сил, сфер, святых и свитой праведников.

И только неприкаянный Прометей остался в этом мире, совсем-совсем один.

Он долго жил среди людей, подвизался на ниве просвещения и образования, а когда оставался один, сочинял и придумывал разные разности: стихи, песни, механические часы, радиосхемы, компьютеры и социальные сети.

Его удручало и напрягало, что люди такие беспамятливые: даже поняв что-то, они почти мгновенно это забывали, а также забывали передавать понятое и узнанное своим детям и последующим генерациям: по многу раз придумывали колесо и велосипед, дирижабли и кулинарные рецепты, как дети малые, право слово. Даже такие элементарные вещи как право-лево или второй закон термодинамики им приходилось проходить и осваивать заново. Первый раз объяснять правило буравчика — даже интересно, но когда все приходится объяснять с самого начала десятилетним оболтусам, которые, вместо того, чтобы слушать, ловят ворон или мечтают о своих одноклассницах, и так из года в год, из века в век — эта катавасия доводит до белого каления.

В конце концов это обрыдло и надоело ему до смерти, но Танатос сгинула в неизвестном направлении вместе со всеми прочими бессмертными, а Азазел и ему подобные ему, природному антисемиту, были противны и неприятны. Жить с ними в одном мире — ещё куда ни шло, но приглашать их на собственную смерть? — увольте, легче удавиться.

Прометей уединился далеко на севере от родной Эллады, в стране, которую потом назовут Тиролем, в диком и непролазном урочище, на страже которого — хаотическое нагромождение остроконечных скал.

Сначала он придумал несколько способов измерения времени: по годовым кольцам деревьев, периодам полураспада трансурановых элементов, Допплерову красному смещению в свечении галактик, смене поколений дрозофил, но бессмысленность этих измерений для него, бессмертного, сильно раздражала, и он бросил это бесполезное занятие. Пробовал сушить грибы, но вскоре выяснилось, что галюциногеновые растут только в Мексике, до открытия которой еще порядочно, а просто сушить белые и лисички на супы и подливки при нектарной диете плохо действует на и без того расшатанную печень.

Он пристрастился было сочинять и разгадывать судоку, достиг в этом несравненного совершенства, но обнаружил, что именно сравнивать пока не с кем и не с чем, забросил и это занятие, углубился в еще не созданную немецкую классическую философию, но понял, что если копать глубоко и честно, то никакого бессмертия ни на Канта, ни на Гегеля не хватит, а Фихте ему сразу разонравился, еще не родившись.

И хоть бы одна нимфа!

Всех — как моль побила.

Медленно и неверно, но человечество понемногу достигало намеченных им вершин и открытий: люди догадались о палочках Коха, швейной машинке, секретах самогоноварения и двигателя внутреннего сгорания, дошли, наконец, до радио и телевидения. Видеть, как всё изобретенное когда-то им опошляется массовым производством и индпошивом, было нестерпимо мучительно. Он стал ворчлив и бранчлив, пристрастился к чистому неразведенному, который занюхивал огуречным нектаром, сильно обрюзг и постарел без ласковой и заботливой нимфанской руки, запаршивел. Глаза б на такого не смотрели. И скучно — до икоты. Зверьё его избегало, да и прочие, даже примитивные и чешуекрылые, особо не высовывались, чтоб не быть сгоряча прихлопнутыми некогда доброй и щедрой рукой титана.

Я как-то встретил его, заросшего и сильно пахнущего, застрявшего в упругих можжевеловых зарослях.

— Долго еще, брат? — хрипло спросил он.

— Не знаю, наверно, теперь уже совсем недолго, обещали на следующий год, по весне.

— Жаль… еще бы пожить, пошнурковаться, хоть немножко…

На том и расстались.

Print Friendly, PDF & Email

8 комментариев для “Александр Левинтов: Швейцария и окрестности. Окончание

  1. Спасибо за науку!
    Александр Левинтов: Очень жаль, но Сирия, Грузия, Украина, все прочие соседи, НАТО, США — это реальные враги для Путина. И ему плевать, что ракеты не взлетают, а бомбы «проржавели», ему плевать, что Россия обречена на проигрыш — Сталину ведь тоже было плевать на то, что в союзе с Гитлером он неминуемо погибнет, но он пошел на этот союз.
    ::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::

    Всё это ужасно интересно, если было бы подкреплено хоть какими-то фактами.
    А Сталин-таки неминуемо погиб в союзе с Гитлером? Очень жаль, что я этого раньше не знал.

    1. Неужели Вы не слышали о пакте Молотова-Риббентропа? О победном параде советских и германских войск в Бресте? Об участии немецких наблюдателей в финской войне? По моему мнению этот военный союз был обречен, но фактов у меня нет, поскольку союз благодаря Черчиллю распался.

  2. Очень интересно и завидно.
    ——
    «…Европа и весь мир упорно ищут выход из углеводородной зависимости. И лет через 15-20 эта зависимость исчезнет. Арабы и Россия потеряют смысл своего существования: нефть и газ сильно подешевеют и всё равно никому не будут нужны. …»
    Вашими устами да мёд бы пить. Скоро сказка сказывается…

    1. к сожалению, мой ответ уважаемому Соплеменнику почему-то исчез. Надеюсь, это — недоразумение, и моя короткая реплика будет восстановлена.

      Выпускающий редактор: действительно исчез, уважаемый Александр. Единственное объяснение — сейчас на Мастерскую идет мощный поток спама, видно модератор «локтем задел» — удаляя спам, прихватил заодно и ваш постинг (если он короткий, мог не заметить, а у вас как раз поменялся IP и постинг лежал на премодерации, рядом со спамом). Приносим вам извинения, повторите свой текст, пожалуйста.

      1. увы, и арабы русские (=российские) относятся ко второй, «героической» этической парадигме. Это означает, IMHO, что снижение нефтегазового могущества будет компенсироваться воинственностью. Если радикальный ислам несет угрозу локальных войн и терроризма, то Россия — глобальной ядерной войны. Современные армии НАТО заточены не на фронтальные и многосоттысячные военные действия, а Российская армия живет стандартами Второй мировой, где всё решали миллионы трупов.
        Опасность потери нефтемогущества уже сегодня выливается в военно-шовинистическую истерию путиноидов и националистов.
        Сказка получается страшненькая.

        1. Вы ошибаетесь. Воинственная риторика российских СМИ направлена исключительно на «внутренний рынок». Ежедневные милитаристские ТВ-репортажи рассчитаны на обывателя. На деле ничего подобного не происходит. Нынешняя российская армия не в состоянии справиться даже с собственными сепаратистами. Ядерная мощь по-прежнему сохранена, но ей противостоит западная и … китайская.

          1. Очень жаль, но Сирия, Грузия, Украина, все прочие соседи, НАТО, США — это реальные враги для Путина. И ему плевать, что ракеты не взлетают, а бомбы «проржавели», ему плевать, что Россия обречена на проигрыш — Сталину ведь тоже было плевать на то, что в союзе с Гитлером он неминуемо погибнет, но он пошел на этот союз. А вообще-то мы говорили, если помнится, об очень благополучной и скромной стране, Швейцарии.

  3. В Швейцарии много бегающих и спортирующих, также негров, подпирающих собой стены, мосты, парапеты.
    =======================================
    Умри, Денис, лучше не скажешь.

Обсуждение закрыто.