ОН родился в семье путейца на разъезде Тарышта. Обожал лошадей, скакал даже на необъезженных. Однако уже с одиннадцати лет стал подручным кровельщика сразу на двух участках службы пути Омской железной дороги. Потом, командированный на учебу в Омскую железнодорожную профтехшколу, когда наступали летние каникулы, продолжал вкалывать в качестве не только кровельщика, но и костыльщика, плотника, старшего рабочего на многих станциях — от родных мест до Забайкалья. А в пилоты попал случайно

«БАЙДУКНЕМ ПО ЧКАЛИКУ БЕЛЯЧКА!»

Как рассказал мне Георгий Филиппович Байдуков

(который родился 26 мая 1907 года), этот тост очень понравился Сталину.

Лев Сидоровский

ЧЕРЕЗ три недели, дорогой читатель, исполнится 85 лет полёту чкаловского экипажа из Москвы через Северный полюс в США. А мне сейчас вспоминается, как давненько, в канун всего лишь тридцатилетия этого события, я в столице, на улице со старинным названием Сивцев Вражек, разыскал дом № 9, а в нём — квартиру № 12, где молодого журналиста радушно встретил Герой Советского Союза № 10, генерал-полковник авиации Георгий Филиппович Байдуков. Увидев его улыбку, я невольно сразу вспомнил известнейшую фотографию, на которой у винта самолёта обнялись три счастливых друга — два крепыша и один длиннющий — в свитерах, кожаных куртках и неизменных кепках. Особенно светится лицо у Байдукова — не случайно же Валерий Павлович как-то воскликнул: «Честное слово, не знаю, что может быть милей непринужденной улыбки Ягора!» (Он всегда его называл вот так, через «я»).

Расположились в кабинете, где среди прочих достопримечательностей в память о той эпопее раскинул крылья миниатюрный «АНТ-25». Я поинтересовался, когда же этот, полный мужественного обаяния человек увидел самолет впервые. Оказалось, в 1920-м, во время боёв нашей 11-й армии с Колчаком:

 — Это был колчаковский биплан «Ньюпор», который подбили в районе озера Карачи (между Омском и Ново-Николаевском — так тогда назывался Новосибирск. Я, хоть и мал был, подрабатывал в железнодорожной артели, поэтому помог погрузить останки самолёта на платформу…

 ***

ОН родился в семье путейца на разъезде Тарышта. Обожал лошадей, скакал даже на необъезженных. Однако уже с одиннадцати лет стал подручным кровельщика сразу на двух участках службы пути Омской железной дороги. Потом, командированный на учебу в Омскую железнодорожную профтехшколу, когда наступали летние каникулы, продолжал вкалывать в качестве не только кровельщика, но и костыльщика, плотника, старшего рабочего на многих станциях — от родных мест до Забайкалья. А в пилоты попал случайно:

 — Шли однажды с приятелем и увидели в окнах железнодорожного общежития огни. Решили заглянуть. Протиснулись через толпу к сцене, а там человек рассказывает о призыве комсомола: «Молодежь — на самолёт!» Мы оба и записались. Друга медкомиссия забраковала, а я стал курсантом Ленинградской военно-теоретической школы лётчиков…

В том 1925-м сперва на Комендантском аэродроме осваивал рулёжку (у «Ваузена», на котором практиковался, крылья были подрезаны, чтобы не мог от земли оторваться), потом — первый ознакомительный полет:

 — Это было восхитительно! Паришь, как птица, и видишь далеко-далеко… Правда, сначала не мог привыкнуть к кренам самолёта: казалось, что сама земля валится, выделывает пируэты…

Скоро получил назначение под Севастополь, в Качу, где располагалась Первая военная школа лётчиков. И там всё у него получалось превосходно. Прибыла как-то комиссия, стала проверять технику пилотирования. Байдуков выполнил фигуры высшего пилотажа, приземлился. Тут подходит к самолёту командир с двумя ромбами: «Повторите задание». Что, им недовольны? Снова поднялся над аэродромом, опустился — и опять приказ: повторить. Вконец расстроился. А когда вернулся из третьего полёта, этот человек пожал ему руку: «Хорошо. Вам надо работать в научно-испытательном институте». Так в 1930-м стал лётчиком-испытателем. Примерно сорока машинам дал путёвку в небо, Через его руки прошли: «И-4», «ТБ-3», «Р-6», «СБ», «ПЕ-2»… И «АНТ-25» доводил до нормы. Подружившись с французским инженером-гироскопистом Пуантисом, который великолепно летал по приборам, вслепую, тоже этому научился — редчайший случай среди лётчиков-истребителей! Для пользы дела стремился получить инженерное образование и осенью 1934-го поступил в Воздушную академию имени Жуковского. Его назначили старшиной учебной группы, в которую вскоре пришли отличившиеся в спасении челюскинцев первые Герои Советского Союза — Анатолий Ляпидевский и Иван Доронин. Вдруг вызывает начальник академии: «Вам надлежит явиться к товарищу Леваневскому. Он задумал беспосадочный маршрут через Северный полюс в Америку и, узнав, что вы мастер полётов вслепую, приглашает в свой экипаж». Так стал Байдуков, готовясь к предстоящим испытаниям, летать в одном экипаже с именитым, тоже «героем», Сигизмундом Леваневским и штурманом Виктором Левченко на туполевском «АНТ-25» — сменным пилотом, сменным штурманом и сменным радистом. Увы, перелёт не удался: над Баренцевым морем из двигателя забило масло, Леваневский принял решение вернуться, и Байдуков посадил машину под Новгородом, в Кричевицах. Перед этим пришлось слить над лесом огромное количество бензина, им пропитались перкалевые плоскости, и, как только сели, одно крыло вспыхнуло. Экипаж едва успел выбраться, и откуда-то взявшиеся солдаты с брезентом мигом пожар потушили. В общем, неудивительно, что, принимая неудачников в Кремле, Сталин был очень рассержен. А тут ещё Леваневский вдруг заявляет: «На туполевских машинах летать больше не буду, потому что считаю его вредителем. Пошлите меня в Америку, и я найду там то, что нужно». Сталин сказал: «Хорошо, все трое туда отправитесь». И вдруг Байдуков: «Там техника не лучше, потому что два месяца назад погиб замечательный пилот Вилли Пост, который на самом перспективном американском самолёте тоже попытался перемахнуть к нам с Аляски через Северный полюс. Ничего надежнее, чем «АНТ-25», для такого маршрута не знаю».

 — Я очень волновался, потому что перечил самому Сталину, а в это время мой отец томился где-то в лагере. Тридцать шесть человек посадили за крушение поезда, восемнадцать погибли, а ему расстрел заменили отсидкой…

 Сталин смягчился: «А почему не хотите лететь на четырёхмоторном?» Байдуков: «Потому что поднять тяжёлую машину с четырьмя моторами, конечно, легче, но если на взлёте вдруг откажет один двигатель и, не дай Бог, на пути попадётся какой-нибудь ангар…»

 ***

ПРОВОДИВ Леваневского и Левченко в США, остался без экипажа. Впрочем, отличный штурман уже был — бывший начхим Чапаевской дивизии, начальник кафедры Воздушной академии Александр Беляков. А где взять командира? Командующий ВВС РККА Яков Алкснис, по распоряжению которого Байдуков как шеф-пилот авиазавода доводил «АНТ-25» до нужной кондиции, посоветовал: «Тебе нужен командир популярный, а ещё — любимец Сталина». Выбор сразу пал на давнего приятеля Валерия Чкалова. Однако тот удивился: «Ягор, я же летаю хуже тебя! Я — истребитель, а там надо вон сколько часов сидеть! И по приборам, как ты, не умею, и азбуки Морзе не знаю». Байдуков усмехнулся: «Ну, летаешь ты не хуже меня, а по приборам я тебя за две-три недели научу». Тут же утянул Чкалова на 39-й завод, а там — в кабину «АНТ-25», и они взмыли в небо…

Скоро втроем пришли к Ворошилову: «Хотим через Северный полюс в Америку», а он: «С такой просьбой езжайте в Сочи, к Сталину». Отправились в Сочи, и после долгих уговоров Сталин на длительный полёт согласился, только не через полюс — в США, а через Ледовитый океан — на Дальний Восток. На фюзеляже они так и написали: «Сталинский маршрут». Взлетели со Щёлковского и без посадки почти через трое суток приземлились на острове Удд. В сплошной облачности, которая случалась почти постоянно, обычно пилотировал Байдуков. И сильное обледенение, которому подверглись в мощном и обширном циклоне над Охотским морем, преодолел…

 — Так-то оно так… Но, если бы не Чкалов, мы бы на острове Удд погибли. Как он сумел посадить «АНТ-25» на такой кромке у самой воды — до сих пор удивляюсь…

Острова Удд, Лангр и Кевос в заливе Счастья стали, соответственно, островами Чкалов, Байдуков и Беляков. Из дальневосточного перелёта новые Герои Советского Союза (№№ 9, 10, 11) возвращались с несколькими посадками для торжественных встреч — в Хабаровске, Новосибирске, Омске.

 — В Омске остановка не была запланирована, но нам сказали садиться. Меня ждал сюрприз: отец! Его доставили из лагеря без охраны. А я в Новосибирске купил маме домик и попросил лётчиков, чтоб его туда отвезли…

 ***

И, НАКОНЕЦ, 18 июня 1937 года отправились через Северный полюс в США… Запись в бортовом журнале, сделанная штурманом Беляковым:

«…Идём выше чёрт его знает какого слоя облачности… Обледенение сильное… Отказал водяной термометр. У Валерия сводит ногу, требует частой смены… Апельсины у нас помёрзли… Начался слепой полёт Байдукова… Байдуков ведёт ночью по верхушкам облаков, иногда в них залезая. Болтает. Выше облаков светит луна тускло, иногда в просветы видны звёзды…»

Да, судя по записям, у штурвала чаще всего был Байдуков.

 — Мы так и договаривались. Я говорил Валерию: «Ты нам нужен на несколько минут — только взлететь!» А вообще Чкалов был отличным пилотом и очень сильным человеком. Когда переваливали через Скалистые горы, у него носом и из ушей пошла кровь. Но отдыхать отказался…

Последняя запись в бортжурнале: «Посадка в Ванкувере. Всего были в воздухе 63 часа 16 минут. Израсходовано горючего 7933 литра — 5658 кг, должно остаться 77 кг.»

И потом усталый Чкалов сказал восторженным встречающим: «На крыльях нашего самолета мы принесли вам дружбу ста семидесяти миллионов советских людей…» Так «чиф пайлот Чкалофф», «коу пайлот Байдукофф» и «нэвигэйтэ Бельякофф» стали под небом Соединенных Штатах Америки самыми знаменитыми гостями…

А дома их наградили орденами Боевого Красного Знамени, и на торжественном правительственном приёме кто-то из лётчиков, наполнив рюмку водкой, воскликнул: «Товарищ Сталин! Байдукнем по чкалику белячка!» Сталину очень понравилось: «байдукнули», и не раз…

 ***

ПОТОМ Чкалов погиб, и для друзей это стало страшным горем… Даже после смерти любовь народа к Валерию Павловичу только росла — этому во многом способствовал и фильм «Валерий Чкалов», созданный по сценарию в том числе и Байдукова. Он и не думал почивать на лаврах: продолжал испытывать самолеты, воевал на Карельском перешейке, грозным летом 1941-го вместе с Громовым и Юмашевым выбирал в США нужные для фронта самолёты. И после всю Великую Отечественную командовал авиационной дивизией, корпусом. Причём, в отличие от многих других военачальников такого ранга, под фамилией «Иванов» сам летал на боевые задания… После войны возглавлял Главное управление Гражданского воздушного флота, затем много сил отдал противоракетной обороне страны…

Наша беседа длилась долго. Георгий Филиппович рассказывал, что из всех лётчиков-испытателей особо — за мастерство и высокую культуру — выделяет Марка Галлая (а я с Марком Лазаревичем дружил более тридцати лет); что в юности был центр-хавбеком в сборной футбольной Омска и теперь каждое утро полтора часа отдаёт гимнастике; что из всех блюд для него вкуснее всего мамин запечённый картофель; что обожает рыбалку и охоту; что вместе с женой устраивают дома музыкальные вечера. И — про генерал-лейтенанта в отставке семидесятилетнего Александра Васильевича Белякова: «На пенсию не ушёл, тоже занимается гимнастикой, водку не терпит, спать ложится в 23.00. В день гибели Валерия Павловича мы обязательно встречаемся у Чкаловых».

В 1975-м они вместе с Игорем Валерьевичем Чкаловым через Северный полюс прилетели в Ванкувер на открытие монумента, сооружённого в честь их подвига. И теперь на Новодевичьем их могилы (Александр Васильевич скончался в 1982-м, а Георгий Филиппович — в 1994-м) почти рядом. А прах Валерия Павловича — в Кремлёвской стене…