Вообще на конкурсе Чайковского (как и на других конкурсах) всегда присутствовала группа участников, которых мы называли «туристами». Это были иностранные пианисты, которые толком к конкурсу были не готовы, и ни на что особенно не надеялись, зато использовали конкурс как возможность посетить и посмотреть страну. Ну, а почему нет? И только небольшая группа участников, таким образом, вела соревнование между собой.

 Мысли о конкурсе

Конкурс пианистов имени Вана Клиберна в Форт-Уорте (Техас)

Елена Кушнерова

Сразу должна оговориться, что записки эти не претендуют ни на охват конкурса в целом, ни на оценку всех конкурсантов. Это просто некоторые мысли по поводу некоторых выступлений, выбранных мной либо наугад, либо по настоятельным советам коллег. Первые туры я не слушала, подключилась только в полуфинале. Слушала всего несколько выступлений, так что не ожидайте полноты картины, которая сложилась в моих записках о конкурсе им. Чайковского в Москве в 2019 году.

Хотя вроде само собой разумеется, что высказываю я своё личное мнение, но поскольку всегда начинаются споры по каждому исполнителю с коллегами и любителями музыки, приходится отдельно подчёркивать, что пишу только то, что слышу, высказываю своё независимое мнение, не претендуя на истину в последней инстанции.

Для начала просто общие мысли по поводу конкурсов вообще, с которыми, к слову сказать, тоже многие не согласны, но несогласным я всегда предлагаю написать альтернативный текст. Почему-то никто этого не делает, предпочитая высказывать свое несогласие со мной в гневных комментариях.

Далее идут заметки, написанные в разное время, посему просьба не рассматривать весь текст как единое целое. Я буду отмечать, где начинается следующий эпизод.

Итак!

В связи с очередным крупным конкурсом пианистов, а именно, конкурсом им. Вана Клиберна в техасском Форт-Уорте, пришли мне в голову (правда, не впервой) следующие мысли.

Как человек, с детства бегающий на все прослушивания конкурса Чайковского, а затем и сам играющий на многочисленных прослушиваниях к различным конкурсам. В нашем счастливом советском прошлом никто из советских музыкантов не мог просто поехать на конкурс за границу. Этому предшествовали всяческие предварительные прослушивания — консерваторские, региональные, всероссийские и всесоюзные.

Должна отметить, что уровень участников невероятно вырос. Всех! Раньше, в «додигитальное» время, ведь как было — никто, или почти никто не играл идеально. Все цепляли ноты, играли с разной степенью «грязи» в этюдах, частенько случались и «выпадения из памяти», в общем, все мы были людьми и ничто человеческое нам было не чуждо. В этом плане задачи жюри были максимально облегчены. Ну, забыл конкурсант текст (ну, бывает…) — и всё! Пролетает он, как фанера над Парижем, и ведь и претензий никаких! «Конкурс есть конкурс», — говорили члены жюри, важно надувая щёки. Или, скажем, в этюде Листа «Мазепа», прозванном на нашем ЦМШовском жаргоне «Мазилой», не попал на скачки… тут, правда, бывали варианты. Так как чисто этот этюд не играл никто (ну, или почти никто), то тут проход конкурсанта в следующий тур зависел от того, как много он мазал и с какой степенью элегантности он это делал.

Про концерты с оркестром я вообще не говорю! Только единицы попадали в финал и, поскольку мало кто был уверен в своём выходе в финал, бывали случаи, когда конкурсант категорически не готов играть концерт! Помню показательный случай на конкурсе Чайковского, когда французский пианист Роже Мюраро, прошедший в финал, играл концерт Чайковского еле-еле. Было понятно, что он его просто тупо не доучил. И, по-видимому, раньше никогда не играл. Зато леворучный концерт Равеля, который, по-видимому, игрался много раз, был сыгран блестяще! Это вообще был первый и, по-моему, единственный раз, когда этот концерт звучал на конкурсе Чайковского! В результате — свежее восприятие и полный успех.

Вообще на конкурсе Чайковского (как и на других конкурсах) всегда присутствовала группа участников, которых мы называли «туристами». Это были иностранные пианисты, которые толком к конкурсу были не готовы, и ни на что особенно не надеялись, зато использовали конкурс как возможность посетить и посмотреть страну. Ну, а почему нет? И только небольшая группа участников, таким образом, вела соревнование между собой.

Но даже если пианист много мазал, или даже забывал на конкурсе, но обладал талантом и музыкантскими качествами, он имел шанс попасть в финал и даже выиграть конкурс! Приведу только два примера с конкурса Чайковского. Великолепный советский пианист Владимир Крайнев, выигравший конкурс Чайковского в 1970 году, играл в финале концерт Чайковского откровенно грязно. Я это хорошо помню, потому что моя мама, работавшая на студии документальных фильмов, делала сюжет об этом конкурсе. И помню, как она сетовала на то, что просто не могла выбрать кусок, где Крайнев играл чисто. Зато играл он с большим подъемом, с замечательно по музыке, да и просто талантливо! И ему простили всю эту грязь!

Или ещё один пример, которому я сама была свидетелем. Андрей Гаврилов, выигравший первую премию на конкурсе Чайковского в 1974 году, вообще забыл пассажи прямо в начале концерта Чайковского (как он мне после рассказывал: «Представляешь себе! Помню, что уменьшённый, но от какой ноты?»). А в третьем концерте Рахманинова он разошёлся с оркестром! Причём так, что Владимир Федосеев, дирижировавший тогда в финале у пианистов, вместо того, чтобы постараться помочь 18-летнему солисту, просто развёл руками, типа… «ну что я могу сделать»? Чудовищно! Но! Тем не менее, учитывая невероятные выступления Гаврилова на первых двух турах и молодость конкурсанта, он-таки получил 1 премию, так сказать, авансом.

Теперь перенесёмся в наше непростое время. Я бы сказала, в «дигитальное» время. Все уже десятилетиями слушают безупречные студийные записи на дисках, уши настолько привыкли к абсолютной чистоте исполнения, что любая зацепленная нота вызывает в лучшем случае шок, а в худшем вообще инфаркт. Ещё один фактор, о котором нельзя забывать, это подключение многих тысяч пианистов из Китая, Кореи, Японии, Тайваня, у которых идет между собой бескомпромиссная война не на жизнь, а на смерть за место под солнцем. Единственная возможность выбиться — играть «дигитально», то есть, не просто играть чисто, а играть с такой степенью совершенства, что великие пианисты прошлого нервно курят в сторонке…

Благодаря этому, общий средний уровень музыкантов вырос до небес, ВСЕ играют чисто (это даже не обсуждается), все играют «правильно» музыкально (сейчас доступны записи всех абсолютно Великих, так что можно у них просто онлайн учиться), и все играют настолько хорошо, что я искренне сочувствую членам жюри, которым надо выбирать из, скажем, 25-30 пианистов от трех до шести для участия в финале. Получается, что всегда останутся за бортом человек 15-20 блестящих пианистов, каждый (или почти каждый) из которых мог бы стать победителем.

Просто не представляю себе, как музыканты к 20 годам достигают такой совершенной (технически) игры. Во-первых, наверное, сейчас больше занимаются. Подозреваю, что по 8 часов в день (а я никогда не могла осилить более трёх часов). Но не только! Ведь есть так называемый человеческий фактор! Сильное волнение, возбуждение, конкуренция, незнакомый зал, какие-то отвлекающие элементы — и ты выбит из колеи! Так ведь нет! Никто ни откуда не выбит! Причём не фигурально, а практически, никто не цепляет ни одной ноты! Это что-то за гранью моего понимания!

Но объяснение всё же есть. Почитав биографии конкурсантов, практически всех, кто сейчас играет на больших конкурсах, понимаешь, что все они уже давно играют концерты, то есть, имеют шансы многократно «обкатать» программу в концертах. Все они играли с оркестрами, я это просто вижу и слышу. Опять же, возвращаясь в моё московское прошлое, я не только не имела возможности играть концерты для фортепиано с оркестром с оркестрами, но даже частенько (или почти всегда) с аккомпанементом второго рояля! А музыканты знают, что такое, когда ты приносишь на урок концерт, и даже прекрасно знаешь партию второго рояля, но никогда с аккомпанементом не играл! Это просто ужасно путает и сбивает с толку. Теперь представьте себе, каково нам было внезапно играть с оркестром! Да ещё и не с лучшими оркестрами и дирижёрами! Это чудовищное напряжение! Ты должен быть готов к тому, что какое-то соло в оркестре не прозвучит, что дирижер забудет показать вступление, в общем, надо знать наизусть партитуру, но и это тебя может не спасти…

Так что сегодняшние конкурсанты находятся в чём-то в привилегированном положении, я просто вижу, что они уже многократно выступали с оркестрами и готовы к любого рода неожиданностям.

Какой из этого многословного комментария вывод? Да никакого! Как говорят итальянцы: «e poi… niente»! Просто мне нужно было, наконец, сделать анализ происходящего, чтобы объяснить себе и другим, что происходит сегодня на конкурсах.

Следующий текст о выступлении в полуфинале Анны Генюшене.

Не успели остыть страсти, кипевшие по поводу исполнения корейским пианистом Yunchan Lim на конкурсе Клиберна двенадцати трансцендентных этюдов Листа, как мне прислали другую запись с предложением послушать. Нет, на этот раз ничего «сенсационного». Просто выступление в полуфинале ещё одного конкурсанта. А именно, Анны Генюшене.

Эту девушку я помню прекрасно по конкурсу Чайковского. Уже тогда она поразила меня строгостью и зрелостью исполнения, а также выбором программы.

Программа поразила меня и на этот раз.

Выйти на recital в полуфинале с Багателями (от слова la bagatelle «безделушка») Бетховена op. 33… Это супротив 12 трансцендентных этюдов Листа, блестяще и «дигитально» сыгранными Yunchan Lim из Кореи? Это же, как выйти с детской лопаткой против танка! Думаю, на этом конкурсе никому ещё такая идея в голову не пришла — поставить в полуфинал это произведение! Нет, это изумительные «безделушки», спору нет, но… на конкурсе! Это как же надо быть уверенной в себе, в своей музыкальной сути, чтобы играть их на конкурсе! Глядя назад, в своё бесславное конкурсное прошлое, скажу с уверенностью, что мне было легче сыграть обе тетради вариаций Брамса на тему Паганини вместе с «Петрушкой», чем этот цикл Бетховена! Просто потому что эта вещь, в понятиях конкурсных, «невыигрышная». Прекрасно помню наставления моего профессора Доренского — это «неконкурсная вещь». Вот когда будешь играть концерты, ставь, что хочешь. А на конкурсах свои правила.

Так вот. Сыграны были эти багатели превосходно! К слову сказать, они и чисто технически очень коварны! Ведь там каждая нота — драгоценность! С каким чувством стиля, каким звуком, с каким отношением были сыграны эти миниатюры! Просто снимаю шляпу и всё остальное перед этой мужественной девушкой (простите за каламбур)! Это высочайший концертный музыкантский уровень!

Но этим Анна не ограничилась. После раннего Бетховена прозвучала транскрипция Листа, которую я никогда не слышала — не только на конкурсе, но и в концерте. Danza sacra e duetto finale d’Aida из оперы Верди. Опять же, сложнейшее сочинение, как и все транскрипции Листа! Но тоже… как бы это сказать… «не выигрышное». Потому что не на слуху (кроме темы последнего дуэта), потому что не с кем сравнить, и потому что просто упор там не на технические трансцендентности, а на музыку. Тут Анна предстала в новой ипостаси. Как бы не замечая листовских сложностей, упор был сделан именно на музыку и на «сакральность» происходящего. Просто дыхание захватывало! Забываешь, что это конкурс, что идёт прямая трансляция, что сидит жюри, а просто следуешь музыкальной нити этого редко исполняемого произведения.

И «на закуску» был с блеском сыгран «ударный номер» — восьмая соната Прокофьева. Сколько помню в моё время выступлений на конкурсах, восьмую тогда играли единицы. Обычно звучали «убойные» сонаты — седьмая и шестая. Язык восьмой более сложный и, опять же, для конкурса (читай: для публики) малопонятный. Но, приходится повторяться, и здесь Анна оказалась на высоте! Тут было всё — и философская сдержанность первой части, и красочная сказочность второй и натиск третьей части. Вся программа была сыграна не просто технически безупречно, но и по звуковой палитре идеально. Да к тому же, как и полагается, на сольном концерте — разные стили, разный подход, разнообразный звук — продемонстрирован весь арсенал пианистического мастерства.

Добавлю. Я и правда не собиралась слушать целый час — не то у меня сейчас состояние, чтоб наслаждаться музыкой. Но я просто не смогла оторваться!

Ну, а напоследок, не бросая камней в огород полуголых красавиц, заполонивших классическую сцену, просто должна отметить, как Анна была одета. Скромный черный наряд, без декольте, длинный, совершенно не отвлекающий ни её саму, ни публику, ни жюри от музыки. Так одеваться может себе позволить сегодня только абсолютно уверенная в себе женщина, не заигрывающая с публикой, не выставляющая свои «преимущества» на показ — настоящий серьёзный музыкант, которого интересует исключительно то, что она хочет донести до публики. А именно, бессмертное высокое искусство классической музыки.

P.S. Уже после написания этого текста узнала, что Анна на седьмом месяце беременности, в связи с чем считаю её достижения просто достойными «Большой Нобелевской премии»!

Следующий текст был написан после прослушивания финала. Опять же, не всего финала, а некоторых выступлений некоторых финалистов. Он имеет название и эпиграф.

Особенности национальной охоты или результаты конкурса имени Вана Клиберна в Fort Worth.

Вот избран новый Президент
Соединенных Штатов
Поруган старый Президент
Соединенных Штатов

А нам-то что — ну, Президент,
Ну, Съединенныx Штатов
А интересно все ж — Прездент
Соединенных Штатов

Д. А. Пригов

Закончился ещё один конкурс. Конкурс пианистов им. Вана Клиберна. Конкурс с поистине зверской программой — 3 сольных тура и 3 концерта с оркестром. Может быть, я безнадёжно отстала от конкурсной жизни, но такую программу может держать в руках только концертирующий пианист, который привык сегодня играть клавирабенд, завтра — концерт Чайковского с оркестром, послезавтра — концерт Моцарта, потом другую сольную программу, а на следующий день, скажем, второй концерт Брамса…

Не знаю, даже в этом случае, в реалиях конкурса, когда ты не знаешь, до какого тура дойдёшь, как можно на таком марафоне выстроить свои выступления так, чтобы пик пришёлся на последний финал? И чтобы все сольные выступления, предшествующие финалу, были настолько хороши и безупречны, чтобы до этого финала-таки дойти! Это значит, что концерты должны быть ТАК выучены и ТАК обыграны с оркестрами, чтобы ночью с закрытыми глазами выдать свой лучший вариант. Может быть, я повторяюсь, но всё это находится за гранью моего понимания.

Вчера (вернее сегодня) наблюдала онлайн в два часа ночи по средне-европейскому времени объявление результатов конкурса.

Сразу скажу, что мне сложно было составить своё независимое мнение, потому что из шести финалистов оба концерта слышала у победителя, 18-летнего Yunchan Lim, Анны Генюшене, «моей фаворитки», получившей вторую премию и, уже позже «дослушала» второй концерт у Ильи Шмуклера.

Частично слушала американца Clayton Stephenson’а и Uladzislau Khandohi из Белоруси. У лауреата третьей премии, украинского пианиста Дмитро Чони, прослушала только третий концерт Бетховена, которым он меня порадовал. Просто, классически, без всяких «прикрас», замечательно по музыке и, конечно, идеально технически. Его исполнение третьего концерта Прокофьева не слушала, по причине того, что этот концерт, как бы поделикатней выразиться, не является для меня показательными. Ещё ни разу в жизни не слышала, чтобы кто-нибудь поразил моё воображение этим концертом или сыграл его плохо. Все, кто его играет, играет хорошо.

Что касается американца Stephenson‘а, единственного темнокожего пианиста, то прослушала фа-мажорный концерт Гершвина и третий Рахманинова. Может быть, он пока и не великий пианист, но он ещё очень молод (23 года) и у него все возможности к дальнейшему творческому росту. Что я могу сказать по поводу его игры — очень симпатичен, очень музыкален, с хорошим пианизмом и благородством исполнения, одним словом, вызывает большое уважение. Думаю, у этого пианиста наверняка есть будущее!

Прослушала live вчера Владислава Хандохи (если я правильно написала его имя по-русски) с первым концертом Шопена. И стало мне сразу понятно, что премия ему вряд ли светит. Уж слишком много чувственности, гипер-музыкальности, с какими-то ужимками и перманентно открытым ртом… По моему мнению, тема первой части настолько сама по себе хороша и трогательна, что не нуждается в дополнительных «украшениях», вот просто сыграть её без всяких рубато и придыханий — и уже прекрасно. К тому же, несмотря на то, что технически сыграно все было перфектно, отсутствовали в этой технике какой-то воздух и обаяние. Как-то всё игралось пальцами, локти не дышали, не помогали в пассажах, отсюда и не было ощущения, что они поют и танцуют.

Понятно, это я придираюсь, само по себе сыграть этот концерт в финале на таком уровне — уже заслуживает огромного уважения.

Ещё один пианист, очень понравившийся мне в полуфинале — Илья Шмуклер из России. Считаю его исполнение труднейших в музыкальном и техническом плане вариаций Брамса на тему Генделя, просто великолепным! Точность пальцев, которая необходима у Генделя с сочетании с романтизмом Брамса — это настоящее достижение для молодого музыканта. Вторым произведением в полуфинале стояла восьмая соната Прокофьева, сыгранная так же, прекрасно! Очень была за него рада, что он попал в финал! В финале первым прослушала концерт Грига, потому что в первом финале он играл тоже (как и Стивенсон и Лим) третий Рахманинова. И я решила, что послушаю лучше Грига. Его на конкурсах почти не играют, из-за того, что он не входит в число «трудных». Здесь ситуация другая. Поскольку Шмуклер уже сыграл третий Рахманинова, который (повторюсь) заслуженно считается одним из самых трудных, он мог позволить себе такую «роскошь». Ну, казалось бы, если играешь концерт, который играют в 7-8 классе школы, то и расслабься и получай удовольствие! (Это я, конечно, шучу! На конкурсе это удовольствие не обязательно присутствует, да и расслабиться нельзя). Так вот, что мне показалось. Илья очень старался играть музыкально и как-то особенно выразительно. А мне хотелось просто услышать прекрасную тему, которая не нуждается ни в рубато, ни в каком-то особом выразительном исполнении. Это на редкость искренний и чистый концерт, мне показалось, что Илья просто перемудрил. В его исполнении этот концерт показался мне просто трудным! И вообще каким-то слишком грандиозным, почти Рахманиновским.

Что же касается Рахманинова, которого я прослушала уже потом, мне подумалось, что зря он его выбрал. И не потому, что не справился. Справился, конечно! Но «справиться» с этим концертом недостаточно — его столько играют на конкурсах, он так «навяз» на ушах, что либо его надо играть так, как Юнчен Лим, либо просто взять другой концерт. Скажем, он так хорошо играл Брамса в полуфинале, вот почему бы ему было не сыграть второй Брамса? Он, наряду с 3 Рахманинова — один из труднейших. Или даже и первый Брамса. Выбор программы на конкурс — это вообще 70% успеха, если не больше. Говорю это, потому что искренне «болела» за этого пианиста.

Анна Генюшене прекрасно сыграла первый концерт Бетховена — свежо, звенящими прозрачными пальцами и главное — с удовольствием. Она единственная во втором финале играла первый концерт Чайковского. Выбор понятен. Этот концерт у неё в крови, игран, по-видимому, бессчетное количество раз. С самого начала, с первых аккордов меня поразило спокойствие и даже почти философская отстранённость. Спокойный темп, мощные аккорды, всё сделано и просчитано до мелочей. Все октавы на месте, ни одной зацепки в трудных местах… Я бы назвала это исполнение зрелым и объективным. Мне не хватило свежести восприятия и восторга от этой музыки. Всё просчитано, выверено, ну просто невероятно! Понимаю, что ей не 18, но, с другой стороны, и не 40! В общем, прослушав Чайковского, я поняла, что это вторая премия. Вернее так: не было бы Лима — Анна была бы безусловно первая.

Ну, а теперь к нашему чемпиону… ээээ… к лауреату первой премии — корейскому пианисту Юнчан Лиму.

Совершенно прелестный 18-летний мальчик, красивый, скромно и собранно держится на сцене… Но главное — это какое-то невероятное, просто звериное владение инструментом. В этом ему нет равных (имею в виду «старый мир» вместе с Америкой). Это как китайские игроки в настольный теннис или афроамериканские легкие атлеты. Это какие-то национальные особенности, которые не мне, музыканту, анализировать. Такие же чувства у меня были, когда я слушала на последнем конкурсе Шопена победителя Брюса Лю. Они, эти пианисты, выступают в своей лиге. Это, как Брус Ли, с его невидимыми смертельными ударами. Вот он (Брус Ли) вроде и ничего не делал, а здоровенный противник уже лежит бездыханный на земле. И бесполезно обсуждать их с точки зрения обычных музыкантов — а достаточно ли красивый у него звук, а какова его звуковая палитра, а раскрыл ли он образы, заложенные в этой музыке, или как решены музыкантские задачи. Нерелевантно! При таком владении инструментом, всё остальное уходит даже не на второй, а на пятый план.

Вот на ФБ моими коллегами обсуждалось его исполнение третьего концерта Рахманинова. Одного из самых трудных фортепианных концертов. Одни сравнивают его прямиков с Горовцем (настоятельно рекомендую переслушать его записи), другие обвиняют в каких-то музыкальных грехах. Я не с теми и не с другими. Как говорила моя дочь в детстве: «Мама! Это что-то другое!». Я слушала третий Рахманинова и думала о том, что для этого мальчика он просто недостаточно трудный технически. Не помогает ни космический темп, ни оркестр, висящий на локтях, ему просто НЕ ТРУДНО! И он даже не загоняет, нет! Там 200% контроля и все пальцы попадают ровно в середину нужной клавиши, как пули, выпущенные снайпером, попадают точно в десятку. Я слушала концерт и впервые мне было смешно. Это же просто чудо какое-то! Это, как фокусы, где тебя не обманывают, а всё по-взаправдашнему. Это просто вот такое явление природы, как, скажем, дождь или радуга. Сразу поняла, что это первая премия, хотя было бы правильнее дать ему какую-нибудь альтернативную премию, потому что в своей лиге он выступает один.

Будет ли он иметь успех у публики? Безусловно! Во-первых, он красив (как в том анекдоте: во-первых, это красиво), во-вторых, за свои деньги люди получат то, что хотели — космические темпы, перфектное вплоть до запредельного владение инструментом, а если он будет умно подбирать программу, так ещё и эстетическое наслаждение.

Вы спросите, пойду ли я на его концерт? Скорее нет. И не потому что я снобистски ворочу нос от талантливой молодежи, а просто потому что я уже всё поняла и научиться мне у него нечему. Пока. А ещё и потому, что научиться ТАК играть на рояле невозможно. Может быть, через несколько лет надо будет послушать, как мальчик развивается. Хотя… считаю его и сейчас зрелым музыкантом.

Пойду ли я на концерт Анны Генюшене? Скорее да, чем нет. Потому что у неё мне есть, чему поучиться и у неё свой репертуар, что я ценю чуть ли не больше всего. Естественно, при наличии таланта — это необходимое условие.

Отдельные поздравления украинскому пианисту, выигравшему третью премию. Это невероятная победа, которая сейчас важна для него больше, чем всегда.

Должна ещё сказать, как достойно выступил на церемонии награждения победитель этого конкурса в 2013 года Вадим Холоденко. Он просто вышел и сыграл гимн Украины. Весь зал слушал стоя. Мне кажется, это была необходимая нота для финала конкурса.

Что я хочу обязательно добавить, это моё глубокое сочувствие трем финалистам, оставшимся без медали… я знаю, что это такое. Сама была в таком положении. Вернее, нет, их положение всё же значительно лучше. Потому что, несмотря на эту неудачу, у них была невероятная аудитория — 8,5 миллионов любителей музыки из 170 стран мира слушала их онлайн, значит, у них впереди тоже концерты, успех и восхищение публики.