Эдуард Гетманский: Евреи с магендавидом и георгиевским крестом на груди — 3

Loading

Находясь в заключении в Таганской тюрьме, Виленкин был старостой камеры, где находились политические заключенные. Для поддержания сил Виленкин заставлял всех заниматься физическими упражнениями, был примером стойкости для товарищей, «слава о нем разошлась по всей Таганке». За юридическим советом к нему обращались заключенные других камер, и уголовники, и спекулянты, и арестованные офицеры, которых он «очень осторожно и тонко» готовил «к возможной кой-кому высшей мере наказания».

Евреи с магендавидом и георгиевским крестом на груди — 3

Эдуард Гетманский

Продолжение. Начало

В 1914 году в русской армии насчитывалось четыреста тысяч еврейских солдат, к концу 1916 года их число возросло почти до шестисот тысяч. Московский еженедельник «Еврейская неделя» в каждом номере помещал сообщения о ратных подвигах евреев. Воевали евреи храбро, за отвагу в боях свыше трех тысяч еврейских солдат было награждено Георгиевскими крестами. На полях сражений Первой мировой войны погибли более ста тысяч солдат-евреев, более двухсот тысяч были ранены. При этом— русское законодательство запрещало присвоение евреям офицерских званий, евреи были лишены многих прав и привилегий, полагавшихся их русским однополчанам. Солдаты-евреи, раненные в боях и находившиеся на излечении в русских городах, подлежали немедленной депортации в «черту оседлости» — их пребыванием в запрещенных для жительства евреям русских городах считалось уголовным преступлением. В газете «Русские ведомости» задавали закономерный вопрос: «Если евреи могут умирать за Россию‚ то почему они не могут жить повсеместно в России‚ почему они не могут быть офицерами в русском войске?» Еврейский вопрос был разрешен Февральской революцией. Одним из первых декретов Временного правительства, имевший своей целью консолидацию русского общества в условиях войны, был закон «Об отмене вероисповедных и национальных ограничений» от 20 марта 1917 года. С этого момента ограничительные антиеврейские законы бывшей Российской империи перестали существовать‚ и евреи получили равные гражданские‚ политические и национальные права с остальным населением. Новый закон подписали все министры Временного правительства‚ и министр-председатель князь Г.Львов сказал еврейской депутации: «Редко мне приходилось так волноваться‚ как в настоящие минуты. Мы были в мыслях и чувствах братьями‚ но нам не давали соединяться. Давайте забудем страницы прошлого и будем вместе работать для укрепления свободы новой России». За годы войны офицерский корпус был основательно выбит, в офицеры стали брать безграмотных солдат. А в окопах находились десятки тысяч образованных молодых евреев, уже имевших богатый фронтовой опыт, но им путь в офицеры был прежде закрыт русскими законами. Теперь двери юнкерских училищ открылись для тысяч еврейских парней.— Почти сразу же 2600 евреев зачислили в военные училища и школы прапорщиков. При том недостатке младших офицеров, который испытывала армия, это был запоздалый, но правильный шаг. Россия войну, к сожалению, проиграла. Уже в начале июня 1917 года в Константиновском военном училище был произведен в офицеры 131 еврей.

Виленкин— Александр Абрамович (1883-1918) — полный Георгиевский кавалер, юрист, штаб-ротмистр и политический деятель. Родился в Царском Селе 5 июня 1883 года (по другим данным в 1884 году) в богатой семье царскосельского купца первой гильдии Абрама Марковича Виленкина — представителя древней еврейской фамилии. Он торговал лесом в Царском Селе.— Его предки на протяжении двух веков были крупными землевладельцами, занимались благотворительностью.— Саша был младшим ребенком в семье,— всеобщим любимцем. После окончания— Царскосельской Императорской Николаевской гимназии Александр поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета, затем перевелся на юридический факультет. В 1902 году Виленкин был призван из университета в армию вольноопределяющимся, служил кавалеристом в Сумском Драгунском (с 1907 года — Гусарском) полку, в мирное время расквартированном в Москве. Вольноопределяющиеся (добровольно поступившие на воинскую службу) по окончании срока службы могли держать экзамен на офицерское звание прапорщика запаса. Александр Виленкин был лишен этого права, поскольку в царской армии евреи не могли быть офицерами.— В 1906 году он окончил юридический факультет Санкт-Петербургского университета. В университете примкнул к студенческой организации кадетов. После окончания университета Виленкин обосновался в Москве, стал широко известен, как бескорыстный, отличный адвокат, блестящий оратор и неплохой поэт, «всегда умел быть центром веселых нарядных женщин, молодых людей». С начала 1907 года Александр Виленкин по рекомендации политического деятеля, лидера Конституционно-демократической партии (Партии народной свободы, кадетской партии) П.Н.Милюкова стал помощником члена ЦК кадетской партии, известного московского адвоката,— депутата Государственной Думы II и III созывов— Н.В.Тесленко. Поначалу молодой, изящный адвокат не понравился Тесленко, слишком «петербургским» он ему показался. Но вскоре он убедился, что под фатоватой внешностью Виленкина скрываются «выдающиеся способности, блестящее образование (он знал в совершенстве несколько языков), а главное, твердые и самостоятельно выработанные убеждения и доброе и отзывчивое сердце». Вероятно, по протекции старшего брата Григория, который служил в посольстве России в Лондоне, Александр устроился юридическим советником в английское консульство в Москве.

Британский дипломат, тайный агент, генеральный консул Британии Брюс Локкарт (англ. Sir Robert Hamilton Bruce Lockhart) вспоминал, что Виленкин имел в Москве славу первого модника — всегда был элегантно, «с иголочки» одет. В начале 1914 года ему пришлось защищать в суде двух британских подданных, обвиненных в краже платков, носков и портсигара в московском магазине. Немалую роль в успехе защиты сыграла одежда, в которой Локкарт и Виленкин явились в переполненный суд: визитки, полосатые брюки, высокие цилиндры и монокли вызвали настоящий фурор у изумленной московский публики. А.А.Виленкину удалось блестяще доказать в суде, что в Англии считается обычным, когда «порядочные люди заходят в магазин, выбирают товары, кладут в карман выбранное и лишь после этого производят расчет», и незадачливые британцы были освобождены. Это было одно из проходных дел молодого адвоката. Имя себе он сделал на политических процессах, защищая противников царского режима — социалистов, эсеров и анархистов. На громком процессе 1907 года, над так называемой военной организацией социалистов (по сути своей террористической организации), трое из главных обвиняемых, благодаря Виленкину, были полностью оправданы. Одним из оправданных с помощью Виленкина был будущий Верховный главнокомандующий русской армии после Октябрьской революции 1917 года. и нарком юстиции РСФСР Николай Крыленко. Летом 1918 года Крыленко стал председателем Революционного (Верховного) трибунала, а Виленкин — заключенным Таганской тюрьмы. Бывший обвиняемый превратился в обвинителя своего бывшего защитника. С началом Первой мировой войны Александр Виленкин ушел добровольцем на фронт, служил рядовым в родном Сумском драгунском (затем гусарском) полку, известном в Москве своим лихачеством и разгульной гусарской жизнью. В полку Виленкин был и ординарцем, и переводчиком, и военным корреспондентом, и, наконец, главным балагуром. На злобу дня он написал целую поэму из фронтовой жизни сумских гусар, разыгранную во время одной из стоянок в тылу. И в женских— ролях играли сами же офицеры. Музыкальная пьеса— Виленкина имела шумный успех у бойцов всех ближайших частей.

Но не только этим был славен в полку Александр Виленкин. Неоднократно он участвовал в боях, получил два серьезных ранения, а за отвагу и находчивость был награжден полным Георгиевским бантом — знаками отличия военного ордена всех четырех степеней. Офицер полка В.Литгауэр говорил о нем: «Виленкин отличался невероятной храбростью и среди солдат имел наибольшее количество наград. У него их было семь из возможных восьми. Он несколько раз зарабатывал восьмую награду, но объяснял, что не хочет ее получать из-за своего привилегированного положения в полку». Хотя еврейское происхождение не давало Виленкину права получить офицерский чин, это не смущало ни его, ни офицеров полка, которые вскоре стали относиться к нему, как к равному. Александр был назначен связным при командире полка. Виленкин был любимцем полка не только благодаря мужеству и отваге, но и благодаря жизнелюбию и поэтическому таланту. Много сделал Александр Виленкин для своего полка в тяжелый период развала русской армии после прихода к власти Временного правительства. Возглавив полковой комитет, он, пользуясь уважением и у солдат, и у офицеров, старался сглаживать возникавшие между ними трения, силой своего убеждения удерживал солдат от дезертирства. Февральская революция отменила ограничения по вероисповеданию и национальному признаку и, по просьбе офицеров, Виленкина произвели в прапорщики, а перед Октябрьской революцией, перескочив через несколько званий, дали чин штаб-ротмистра. Вскоре Александра Абрамовича избрали в комитет 5-й армии Северного фронта, чему способствовали его юридическая эрудиция и ораторские способности. Виленкин был сторонник восстановления дисциплины в армии, тесно сотрудничал с её командующим —— русским военным деятелем, генералом от инфантерии Ю.Н.Даниловым. По воспоминаниям политического деятеля, юриста— В.Б.Станкевича, Виленкин говорил: «Задача нашего комитета — довести армию до того состояния, чтобы по приказу командующего армией любая часть арестовала без колебаний комитет».

Участник событий 1917 года экономист В.С.Войтинский говорил о Виленкине:— «Говорил он блестяще — ярко, остроумно, смело, и его манеры, видимо, импонировали солдатам…— Был он человеком негнущимся, не умеющим льстить толпе». На I Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов, проходившем в Петрограде 3-4 июня 1917 года, Виленкин был избран членом ВЦИК Советов от объединенных фракций трудовиков и народных социалистов.— Об Александре Абрамовиче этого периода писал Н.В.Тесленко, встретившись с ним в Москве, где Виленкин находился на излечении после ранений: «Он сохранил ту же блестящую внешности, но видно было, что Виленкина теперь не интересовала ни адвокатура, ни политика, ни общественная или светская жизнь… Одна мысль владела всем его существом — это мысль об исходе войны, о торжестве русского дела и о полной победе, в которой для него не было никаких сомнении». Александр Виленкин был членом Конституционно-демократической партии, в 1917 году— присоединился к Народно-социалистической партии, для того чтобы иметь возможность участвовать в выборах в комитеты на фронте, так как несоциалистические партии к этим выборам фактически не допускались. Виленкин был сторонником сохранения армейской дисциплины и продолжения войны с немцами. В июле 1917 года он провел в армейском комитете решение об организации Сводного отряда, который был отправлен в распоряжение Временного Правительства для наведения порядка в столице. На заседании ВЦИК (4 июля 1917 года) А.А.Виленкин резко нападал на идеологию большевизма, считая его «оплотом темных сил», мешающим солдатам в окопах выполнять свой долг. Пытаясь придать стихийно возникшему в солдатской среде еврейскому национальному движению организованные формы, он ездил в Москву и Петроград для установления контактов с местными солдатами и юнкерами из евреев. Так возникла Московская организация евреев-воинов штаб-ротмистра Виленкина. На Всероссийском съезде Союзов евреев-воинов (организация российских ветеранов Первой мировой войны, евреев по национальности) он был избран председателем Союза.

После Октябрьской революции Александр Виленкин выехал с фронта в Москву, где возобновил работу в британском консульстве. Бывший штаб-ротмистр продолжил встречаться с офицерами Сумского полка, на его квартире было устроено торжественное прощание с полковым штандартом, во время которого знамя уложили в деревянный ящик и каждый офицер вбил гвоздь в его крышку. Виленкин тяжело переживал развал армии, не питал иллюзий в отношении большевиков и в марте— 1918 гола стал активным членом военной антибольшевистской организации «Союза Защиты Родины и Свободы» (СЗРиС) под руководством одного из лидеров партии эсеров Бориса Савинкова, где был членом штаба и возглавлял кавалерийский центр Союза. Целью «Союза Защиты Родины и Свободы» было свержение большевистского правительства, установление твердой национальной власти, воссоздание армии без комитетов и комиссаров и продолжение войны с Германией. Имеются сведения, что через Виленкина британское правительство осуществляло финансирование организации. Понимая, что в случае победы антибольшевистских сил может начаться погромная агитация, вызнанная участием в революции многих евреев, он деятельно участвовал в создании боевой дружины еврейской самообороны при Союзе. «Все эти Троцкие, Зиновьевы, Каменевы до добра не доведут, — придется отвечать за их подвиги!» — говорил А.Виленкин. 29 мая 1918 года по доносу сестры милосердия, подруги члена Союза юнкера Иванова, чекисты нагрянули на конспиративную квартиру СЗРиС в Малом Левшинском переулке. Было арестовано тринадцать человек, в квартире нашли документы Союза, бомбы, нитроглицерин и револьверы. После допросов арестованные «стали понемногу сознаваться», что вызвало новую волну арестов. Союз был разгромлен, хотя его главным руководителям, включая Бориса Савинкова, удалось скрыться. 31 мая 1918 года А.Виленкин был арестован и помещен на Лубянку, затем переведен в Бутырскую, а оттуда в Таганскую тюрьму, где находились офицеры, арестованные по делу «Союза Защиты Родины и Свободы» (СЗРиС).

По сведениям русского писателя, издателя, историка, участника Гражданской войны в составе Белого движения Р.Б.Гуля, он «был кем-то предупрежден о грозившем ему аресте, но задержался в квартире, уничтожая документы, которые могли скомпрометировать его товарищей.— Этим он многих спас, но скрыться не успел, и был схвачен чекистами». Начиная с первого допроса (1 июня 1918 года), Виленкин полностью отрицал свое участие в деятельности Союза, не выдал ни одного из своих товарищей. Допросы Виленкина продолжались, но следствие не могло добиться от него признательных показании. 4 июля 1918 года Александру Абрамовичу сообщили, что ночью он будет расстрелян. Его доставили к месту казни, поставили перед свежевырытой могилой и скомандовали «Пли!» Прозвучали выстрелы, но Александр остался стоять «неповрежденным». Но после показаний корнета Покровского (29 июня 1918 года), который сообщил, что знал Виленкина как члена Союза, несколько раз получал от него жалованье в размере 200 рублей и должен был получить от него инструкции в момент активного выступления, вероятность положительного исхода дела становилась маловероятной. Чекисты организовали очную ставку с Покровским, но, благодаря блестящим ораторским способностям и юридическим знаниям, Виленкину удалось запутать следствие, доказав, что Покровский не «знал», а лишь «предполагал», что он является членом Союза. В июне 1918 года дело Виленкина было передано в Верховный трибунал, который не нашел в его действиях состава преступления и вернул дело на Лубянку. За него стали заступаться некоторые большевики из числа тех, кого Виленкин когда-то защищал. Однако это делу не помогло — Александр Абрамович остался в Таганской тюрьме. Благодаря прежним заслугам перед большевиками, он пользовался в заключении некоторой свободой, мог перемещаться из камеры в камеру, всегда был в курсе тюремных событий и стал признанным лидером арестованных офицеров.

Находясь в заключении в Таганской тюрьме, Виленкин был старостой камеры, где находились политические заключенные. Для поддержания сил Виленкин заставлял всех заниматься физическими упражнениями, был примером стойкости для товарищей, «слава о нем разошлась по всей Таганке». За юридическим советом к нему обращались заключенные других камер, и уголовники, и спекулянты, и арестованные офицеры, которых он «очень осторожно и тонко» готовил «к возможной кой-кому высшей мере наказания». А.А.Виленкин выпускал в одном рукописном экземпляре газету-журнал «Центрогидра» (вышло несколько номеров, потом о нём узнали на Лубянке, и выпуск пришлось прекратить). Он— обучал желающих английскому языку, читал лекции о жизни в Англии и Франции.— Два раза за время пребывания в тюрьме Виленкину пришлось лично беседовать с председателем ВЧК Ф.Э.Дзержинским. Первый раз, во время инспекции таганской тюрьмы «железным Феликсом» «начальник ВЧК говорил и говорил с Виленкиным. Они говорили, как старые знакомые, но к облегчению участи ни Виленкина, ни других заключенных это не привело, наоборот, режим их содержания только ужесточился. Вторая встреча произошла в середине августа 1918 года, когда Виленкин присутствовал при рассмотрении собственного дела на заседании президиума ЧК во главе с Дзержинским. Вернулся он оттуда, как пишет сокамерник В.Ф.Клементьев, «поседевший, осунувшийся, худой, со впавшими глазами, с морщинами, заострившимся носом и грустной улыбкой, но по-прежнему, с твердой волей». На заседании, стоившем ему седых волос, он выступил как адвокат собственного дела. Виленкин рассказывал В.Ф.Клементьеву: «Я был в царском суде защитником политических. За свою практику я произнес 296 речей в защиту других. Теперь, в 297-й раз, говорю в свою защиту и думаю, эта речь будет неудачна. Лица у сидящих за столом, до этого строгие, все расцвели улыбками. Стало легче. Говорю долго. Называю некоторые имена их товарищей, которых я защищал. Тут же вызывают по телефону двух-трех из тех, которых я назвал. Те приезжают и подтверждают мои слова.

Меня уводят опять в ту комнату, где остались мои товарищи. Их уже нет здесь — увезли. Сижу один. Через час-два вызывают. Опять ведут к Дзержинскому. Теперь он один, и объявляет, что смертная казнь мне постановлением президиума отменена. Долго еще мы с ним беседуем. Говорим о тюрьме, о политике». Однако главный чекист не сдержал своего слова, 5 сентября 1918 года Александр Виленкин был расстрелян. Свидетелем последних часов его жизни стал находившийся в Таганской тюрьме торговый представитель Министерства торговли США Роджер Симмонс. В 1919 году на слушаниях в конгрессе США, посвященных событиям русской революции, он показал, что находился в одной камере с московским адвокатом Виленкиным, охарактеризовал его, как истинного патриота, движимого высокими мотивами. «У него было много возможностей уехать из России, но он не хотел. Он сказал, что интеллигенция должна встать за свою страну». В камере Виленкина на стене остался написанный им перед казнью экспромт:

От пуль не прятался в кустах.
Не смерть, но трусость презирая,
Я жил с улыбкой на устах
И улыбался, умирая

По воспоминаниям Сергея Волконского, когда командовавший расстрелом узнал в Виленкине своего бывшего товарища, он подошёл к нему проститься и сказал: «Уж ты, Саша, извини их, если они не сразу тебя убьют: они сегодня в первый раз расстреливают». — «Ну, прости и ты меня, если я не сразу упаду: меня тоже сегодня в первый раз расстреливают…» — ответил Виленкин. И.И.Солженицын писал в своей книге «200 лет вместе»: Вот и еще еврейское имя до сих пор незаслуженно малоизвестное, не прославленное, как следовало бы: героя антибольшевистского подполья Александра Абрамовича Виленкина…— Собранный, умный, энергичный, непримиримый к большевикам, он и в подполье и в тюрьмах вдохновлял многих других на сопротивление. И, разумеется, расстрелян чекистами».— В письме, посланном на волю перед смертью Виленкин писал: «Пусть знают, что «из наших» тоже умеют умирать за Россию».

 

Print Friendly, PDF & Email

4 комментария для “Эдуард Гетманский: Евреи с магендавидом и георгиевским крестом на груди — 3

  1. Звезда Давида — Википедия
    https://ru.wikipedia.org › wiki › Звез…
    Translate this page
    Звезда Дави́да (ивр. ‏מָגֵן דָּוִד‏‎ — Маге́н Дави́д, «Щит Давида»;
    в идише произносится могендо́вид) — древний символ, эмблема в форме шестиконечной звезды…

  2. Уважаемый автор, не могли бы Вы объяснить вот это Ваше утверждение:
    Солдаты-евреи, раненные в боях и находившиеся на излечении в русских городах, подлежали немедленной депортации в «черту оседлости» — их пребыванием в запрещенных для жительства евреям русских городах считалось уголовным преступлением
    и дать соответствующую ссылку.
    Речь идёт о выздоровевших перед возвращением их на фронт? Насколько я в курсе, именно во время 1МВ произошло де-факто ликвидация Черты оседлости, хотя теоретически евреям не разрешалось переезжать в обе столицы.
    И ещё. Читали ли Вы на сайте давнишнею статью Кирилла Финкельштейна про героя Вашей статьи Виленкина «От пуль не прятался в кустах…» Братья Виленкины»
    http://www.berkovich-zametki.com/2010/Zametki/Nomer4/Finkelshtejn1.php?

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.