Перу Кальницкого принадлежат книги повестей и рассказов «Всякое бывает» (1925), «Острозубая камса» (1928), «Плавучий курорт» (1929), «Человек, которого убили. Записки Каина» (1929), «Письма в Америку» (1934), «Новоземельские рассказы» (1938), романа «Остров голубых песцов» (1937). Кроме этого, Кальницкий написал документальную книгу «В багровом кольце» (1929), воспоминания члена «Боевой дружины для защиты еврейского рабочего населения от погромов», а также рассказа «Огни в Арктике» (1934) о зимнем походе к мысу Желания ледокола «Красин», участником которого являлся.

Евреи с магендавидом и георгиевским крестом на груди — 4

Эдуард Гетманский

Продолжение. Начало

В Одессе летом 1917 года офицерские звания получили 160 евреев-юнкеров. Еще раньше военный министр А.Ф. Керенский стал производить в офицеры наиболее отличившихся евреев — Георгиевских кавалеров. Газеты писали: «Юнкера-евреи старшего курса Ташкентского военного училища отправились на фронт в ударный батальон… Первый‚ кто поднял красное знамя и храбро бросился на австрийские окопы‚ был юнкер Ш.Гандлер. Во время атаки он был убит. Гандлер еще до революции удостоился двух Георгиевских крестов и унтер-офицерского чина». Летом 1917 года раввин Яаков Берман был назначен главным раввином при штабе Юго-Западного фронта в чине подполковника. На Всероссийской конференции сионистов собравшихся приветствовал командующий Петроградского военного округа: «Когда наступит час и Палестина вновь станет еврейской‚ забудьте‚ русские евреи‚ все зло‚ причиненное вам не по вине русского народа‚ и дайте нам‚ русским‚ доступ к нашим православным святыням». Во время революции в октябре 1917 года юнкера-евреи защищали Зимний дворец, участвовали в восстании юнкеров петроградских военных училищ. Юнкера заняли телефонную станцию и Инженерный замок‚ пытались захватить Петропавловскую крепость и Смольный‚ но части Петроградского гарнизона к ним не присоединились‚ не поддержали их и казаки‚ на чью помощь надеялись. Большевики подавили восстание‚ и петроградские газеты сообщали: «За последние дни петроградская еврейская община оплакивает свои многочисленные жертвы. На еврейском Преображенском кладбище за один день похоронено пятьдесят жертв. Среди похороненных тридцать пять юнкеров‚ убитых при осаде Владимирского училища и телефонной станции». Необходимо вспомнить о далеких страницах истории и отдать последний долг памяти нашим дедам и прадедам, тем, кто в годы Первой мировой войны самоотверженно защищал свою родину.

Кальницкий Яков Исаакович (1895-1949) — полный Георгиевский кавалер, писатель и публицист. Еврей. Родился 11 (23) октября 1895 года в Екатеринославе Екатеринославской губернии Российской империи (позже Днепропетровск, ныне — Днепр, Украина) в семье бедного маклера, нанимавшего небольшую гостиницу. Не окончив школу, с 10 лет, Яков уже начал работать. Окончил техническое училище. Во время Первой мировой войны Яков Кальницкий — рядовой 86-го пехотного запасного полка 35-й дивизии, затем — 138-го резервного Волховского полка. За проявленный на фронте героизм стал полным Георгиевским кавалером. В дни Февральской революции — председатель полкового комитета 138-го резервного Волховского полка. В июне того же года участвовал в наступлении в Карпатах, а после этого был послан на усмирение беспорядков в Петрограде, где и примкнул к революционному движению. Формировал отряды Красной гвардии в Екатеринославе. В годы Гражданской войны — командир полка, затем начальник штаба бригады. После войны некоторое время служил в ГПУ при НКВД РСФСР, затем поступил на обучение в Днепропетровский металлургический институт. Много путешествовал по стране, участвовал в полярных экспедициях. Писать и публиковаться Яков Кальницкий начал в студенческие годы. Он в 1924 году опубликовал книгу автобиографических очерков «От Февраля до Октября», имевшую значительный успех и неоднократно переиздававшуюся. Окрыленный успехом, Кальницкий оставил учебу, переехал в Харьков и полностью отдался литературной работе.

Перу Кальницкого принадлежат книги повестей и рассказов «Всякое бывает» (1925), «Острозубая камса» (1928), «Плавучий курорт» (1929), «Человек, которого убили. Записки Каина» (1929), «Письма в Америку» (1934), «Новоземельские рассказы» (1938), романа «Остров голубых песцов» (1937). Кроме этого, Кальницкий написал документальную книгу «В багровом кольце» (1929), воспоминания члена «Боевой дружины для защиты еврейского рабочего населения от погромов», а также рассказа «Огни в Арктике» (1934) о зимнем походе к мысу Желания ледокола «Красин», участником которого являлся. В своих произведениях Яков Кальницкий порой допускал политически задиристые высказывания. Так, в повести «Человек, которого убили. Записки Каина», в уста автора странного дневника 1918 года автор вложил такие крамольные по тем временам слова: «Никак не могу примириться с большевиками, марксами… Будь они все прокляты». И далее: «Чёрт бы побрал этих большевиков… От них всего можно ожидать». Тогда он только чудом избежал ареста. Но в том же году, в Мурманске, он теперь уже находился под следствием по подозрению в растрате государственного имущества. Сборник «Новоземельские рассказы» невольно стал роковым в судьбе его автора. Один экземпляр книги Кальницкий подарил с автографом своему давнему знакомому Эдуарду Енукидзе, брату секретаря ВЦИК Авеля Енукидзе. Когда братья Енукидзе были подвергнуты репрессиям, во время обыска в квартире младшего из них, «матерого троцкиста», была найдена книга Якова Кальницкого с дарственной надписью. Этого оказалось достаточно, чтобы ее автора арестовать 4 июня 1938 года. А уже 18 июня его вынудили написать пространное признание в том, что он давний и заклятый сионистский шпион и ярый антисоветчик. Как же случилось, что боевой красный командир так быстро, всего за две недели пребывания за решёткой, полностью морально сломался, обесчестил своё прошлое и будущее? Исчерпывающий ответ на этот вопрос дал в письме Сталину сам Кальницкий. Оказывается, сразу после ареста он был брошен на так называемую «верхнюю жаровню» в крохотную камеру № 53, где на загаженном полу изнывали в 50-ти градусной жаре, духоте и смраде, без воды и пищи 18 заключённых. Уже на первом допросе следователь Паволоцкий со своими подручными основательно «ознакомил» бывшего героя Гражданской войны с методами обработки непокорных. И на прощание посоветовал писателю, находящемуся в полусознательном состоянии: «Если бы мы хотели тебя уничтожить, то расстреляли бы без лишних разговоров, но нам нужно, чтобы ты раскаялся, сложил оружие. Колись, что ты сионистский шпик, и будешь жить, дышать, может и писать…». Ночью перед 18 июня 1938 года Кальницкий принял роковое решение. А утром попросил у надзирателя карандаш и бумагу, чтобы написать «чистосердечное признание». В благодарность следователь Паволоцкий распорядился перевести податливого заключённого с «жаровни» в другую камеру и не мучил, как других, ночными допросами. А сам занялся поисками Шабтая Цви, раввина из Палестины, который по свидетельству Кальницкого, нелегально приезжал в Харьков. Так проходили недели, месяцы, а последствия были нулевыми, пока один из столичных чекистов не узнал о загадочном раввине Шабтае Цви. Это был Сабботей Цви (ивр. ‏שַׁבְּתַי צְבִי‏‎) (1626—1676) — раввин, каббалист, один из самых известных еврейских лжемессий; лидер массового движения XVII века, охватившего многие еврейские общины и получившего его имя — саббатианства, еретического направления иудаизма. Эту загадку полностью подтвердил и вызванный 3 сентября на допрос Кальницкий. Он категорически отказался от своих предыдущих показаний, заявив, что за всю эту чушь с раввином Шабсаем придумал «в состоянии тяжёлой моральной и физической депрессии, под влиянием камеры и под давлением следствия». И далее: «Я скорее дам себя убить на допросах, чем поддерживать лживую версию». Следователь быстро сфабриковал новое дело. А чтобы оно было подкреплено хоть каким-либо доказательством, следователь Паволоцкий потребовал от руководства Харьковской организации Союза писателей характеристику на Кальницого и получил её за подписью литераторов И. Плахтина, Л. Юхвида и Ю. Смолича такой документ: «За время пребывания в Харьковской организации писателей член СП (Союз писателей — Э.Г.) Кальницкий Я.И. неоднократно на собраниях, а также в частных беседах выражал политическое недовольства, а откровенно антисоветские выпады… Часто в своих речах говорил, что «фашисты победят нас…». Таким образом, создавая пораженческие настроения и объективно утверждая о возможности неотвратимости военной интервенции против СССР». Кроме этого общественного доноса следователь Паволоцкий приобщил к делу показания прозаика-фантаста В. Владко, который 9 марта 1939 года так охарактеризовал своего вчерашнего коллегу: «На протяжении всего своего пребывания в СП Кальницкий маскировался под советского гражданина и патриота, носителя революционных заслуг… Под этой маскировкой он умело и подло скрывал своё истинное лицо врага… Я считаю, что Кальницкий является одним из самых умелых и замаскированных врагов, что помогло ему так долго держаться неразоблаченным». 13 марта 1939 года Кальницкому было предъявлено обвинение в принадлежности к «антисоветской сионистской террористической организации, к которой был завербован министром по еврейским делам при Петлюре Пинхасом Красным (1881-1939). Однако Кальницкий виновным себя не признал и, пытаясь себя оправдать и спасти от расстрела, писал письма и заявления своим известным знакомым, в том числе исследователю Арктики Герою Советского Союза Папанину, Ворошилову, Берии, Вышинскому, Корнейчику и Сталину. Примечательно в этой череде писем выглядит начало заявления на имя Берии: «В конце концов, я перестаю что-то понимать. Или я сошел с ума, или весь мир…». И всё же 29 октября 1939 года (через 16 месяцев после ареста) Особое совещание при НКВД вынесло приговор — заключить Кальницкого Я.И. на три года в исправительно-трудовой лагерь по обвинению в принадлежности к сионистской шпионской организации, которая вела антисоветскую деятельность. Наказание отбывал в Онеглаге на станции Пукса Северной железной дороги. Несмотря на все ходатайства Кальницкого и его родных, решение особого совещания так и не было пересмотрено. Кальницкий полностью отбыл срок заключения и вернулся в Харьков за неделю до начала Великой Отечественной войны. После освобождения Кальницкий уже не издавался и умер в забвении и нужде в марте 1949 года. На следующий год после его смерти впервые была опубликована повесть «Конец подземного города», в 1958 году — большой роман «Семья Поляковых» и переизданы «От Февраля к Октябрю», «Огни в Арктике», часть «Новоземельских рассказов» и некоторые другие. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 года «О дополнительных мерах по установлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30-40-х и начале 50-х годов» Яков Кальницкий полностью реабилитирован, а его книги были возвращены в библиотечное обращение на два года ранее.

 

Бергер Генрих — полный Георгиевский кавалер, младший фейерверкер артиллерийской батареи. Еврей. Участник Первой мировой войны. Фейерверкер артиллерийской батареи. За бой с австрийцами награжден Георгиевским крестом 4-й степени. Фейерверкер — унтер-офицерский чин в артиллерийских частях русской императорской армии. Они быстро и точно исполняли команды по наводке и стрельбе, отлично руководили и следили за исполнением обязанностей расчёта при орудиях и зарядных ящиках. Фейерверкеры были незаменимыми помощниками офицеров. За героизм в бою с немцами 2 марта 1915 года награжден Георгиевской медалью 4-й степени. 5 мая 1915 года под огнем противника трижды восстанавливал перебитый провод связи, за что награжден Георгиевским крестом 3-й степени. В боях сентября 1915 года в течение трех суток поддерживал связь со штабом полка, что помогло решить исход боя, за что награжден Георгиевским крестом 2-й степени. Позднее был отмечен Георгиевским крестом 1-й степени. Мемориальные экслибрисы для Якова Кальницкого и Генриха Бергера нарисовал тульский художник Владимир Чекарьков.