Генрих Иоффе: ГЕНЕРАЛ КОРНИЛОВ. ПЛЕН И ПОБЕГ

Loading

В жаркий августовский день, когда уже измученный Корнилов пересёк ее и добрался до городка Турну-Северин, ярко светило солнце. На пыльном плацу русский представитель, капитан 2-го ранга С. Ратманов, прикрыв от солнечных лучей глаза ладонью, шёл вдоль строя солдат и офицеров, бежавших в Румынию из австрийского плена. Неожиданно к нему шагнул небольшого роста исхудавший человек с измождённым, заросшим щетиной монголовидым лицом:
Я — генерал-лейтенант Корнилов, — сказал он Ратманову охрипшим голосом.

ГЕНЕРАЛ КОРНИЛОВ. ПЛЕН И ПОБЕГ

Генрих Иоффе

 Три человека символизируют 17-ый год России: В. Ленин, А. Керенский и генерал Л. Корнилов. Каждый из них боролся за осуществление своего варианта пути выхода страны из состояния государственной и социальной разрухи. Об этом много написано. Но в истории всех трех есть то, что ещё требует изучения. И, конечно, в «корниловской истории» имеются малоизвестные эпизоды, в частности, его побег из плена в 1915-м году. Это было уникальным событием: генералы из плена не бежали. Истории побега Корнилова и посвящена публикуемая статья.

 Карпаты. Дуклинский перевал

Генерал Корнилов по внешности почти монголоид. Скуластый, узкоглазый, усы — концами к подбородку, борода жиденькая. Небольшого роста, худощавый. Но командная рука у него — твёрдая, «железная». И 48-ю стрелковую дивизию, которой он командовал в тяжёлых боях на Карпатах зимой 1915 г., называли «Железной» или «Стальной».

 В конце апреля 1915 г. германские и австро-венгерские войска прорвали русский фронт у Горлицы, и началось отступление русских войск из Галиции. Генерал А. Деникин позднее писал, что никогда не забудет этого времени и этого отступления. «Изо дня в день кровавые бои, изо дня в день тяжёлые переходы. Бесконечная усталость, физическая и моральная, то робкие надежды, то беспросветная жуть…»

Перед 48-ой дивизией Корнилова была поставлена важная задача: удерживая противника, прикрывать отход русских войск, главным образом 8-ой армии Юго-западного фронта.

 В армейских верхах Корнилов был известен как отважный боевой генерал наступательного порыва, подчас способный и «зарваться». Генерал А. Брусилов писал о нём: «Свои войска Корнилов не жалел, во всех боях они несли ужасающие потери… Правда, он и себя не жалел и лез вперёд, очертя голову… Офицеры и солдаты любили его и верили ему». И теперь, в нарушение полученного приказа, Корнилов вместо своевременного отхода, упорно продолжал вести явно неравный бой с атаковавшим противником, бросая части дивизии в контратаки. (Можно сказать, что излюбленная Корниловым стратегия и привела его к гибели. В конце марта 1918 г. он настойчиво приказывал малочисленной «Белой армии» штурмовать Екатеринодар, обороняемый во много раз превосходившими численностью красными отрядами.)

 В результате 48-я дивизия была отсечена от основных сил, значительная ее часть попала в окружение и была пленена в районе Дуклинского перевала. Избежать пленения удалось только одному 191-му полку, сумевшему сохранить и вынести боевые знамёна дивизии. А на рассвете 29 апреля в горах пленён был и раненый в руку и (по некоторым данным) ногу, сам командир дивизии генерал Корнилов с шестью солдатами. Ранения его, по-видимому, не были тяжёлыми. Сохранился журнальный фотоснимок: уже пленённый Корнилов в полной военной форме разговаривает с командующим венгерскими войсками эрцгерцогом Иосифом Габсбургским. Левая рука генерала на перевязи, он опирается на лыжную палку, но стоит прямо, бодро, каких-либо следов страданий на его лице не заметно.

Фактический разгром 48-й дивизии не мог остаться без строгого разбирательства. Весна и лето 1915 г. были полосой неудач для русских войск. На главных направлениях они отступали, оставляя противнику большую территорию. Командование разных уровней, рассчитывая снять с себя ответственность или, напротив, подняться в глазах начальства, поступало по-разному. Одни стремились найти «виновных», другие — представить действия своих боевых частей героическими. Корниловский случай давал разные возможности, что и проявилось в ходе учинённого следствия.

48-я дивизия входила в состав 24-го корпуса, которым командовал генерал А. Цуриков. Он считал, что его корпус был разбит именно из-за авантюрных действий Корнилова и настаивал на предание его суду. Командовавший тогда Северо-западным фронтом и координировавший отступление Русской армии через Литву и Польшу генерал М. Алексеев также высказывался за отдачу Корнилова под суд. (Возможно, с этого времени между Корниловым и Алексеевым и пробежала «черная кошка».)

Однако, командующий Юго-западным фронтом генерал Н. Иванов держался другого мнения. В действиях 48-й дивизии и ее начальника Корнилова, с его точки зрения, была проявлена воинская доблесть, заслуживающая награды. В Ставке Иванова поддерживал верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич. И по его рапорту Корнилов был представлен к ордену Святого Георгия 3-й степени.

Сам Корнилов дал оценку своим действиям апреля 1915 г. более чем через два года, когда бои в Карпатах и его плен уже давно остались позади. В сентябре 1917 г. Временное правительство А. Керенского создало Чрезвычайную комиссию, которая расследовала так называемый «корниловский путч». Арестованный Корнилов, отвечая на вопросы следователя о боях на Дуклинском перевале ранней весной 1915 г., частично признав свою вину, в то же время оправдывался «несвоевременностью» приказов командования и утверждал, что в итоге 48-я дивизия создавала условия для отхода некоторых других воинских частей.

Кассег. Ф. Мрняк и другие

Так как Корнилов был пленён солдатами-венграми, он содержался в нескольких лагерях для военнопленных офицеров, (сначала в лагере Нейгенбах), в лагерях, расположенных на венгерской территории (Лека, Плайнинг, Печь и др.). Положение пленных офицеров не было тяжёлым. Пленный генерал Е. Мартынов (он попал в плен после того, как пилотируемый лётчиком Васильевым самолёт, с борта которого Мартынов разведывал местность, был сбит), находившийся одно время вместе с Корниловым (в 1927 г. он опубликовал о Корнилове книгу), писал, что Корнилов много читал, внимательно следил за происходившим в России, где разгоралась борьба либералов Государственной думы с царской властью. Он считал, что все это только идёт на пользу Германии и Австро-Венгрии, что, по его мнению, следовало бы перевешать «всех этих гучковых и милюковых на одной перекладине». Мартынову можно верить. Но позднее, сразу же после Февральской революции 1917 г., Корнилов с готовностью сотрудничал с либералами Временного правительства, охотно принимал покровительство (как теперь говорят «крышевание») того же А. Гучкова, ставшего военным министром. Не политика, а военная карьера была тогда приоритетной для генерала Корнилова. Политика пришла позднее…

Описаний подготовки генералом Корниловым к побегу из плена и самого побега немного. К тому же в этих описаниях встречаются неточности, противоречия, просто вымысел. Источник последних — в той пропагандистской шумихе, которую подняли бульварные газеты и журналы после возвращения Корнилова в Россию. О фактах мало беспокоились. Стремились к нагнетанию патриотического бума. Корнилов тогда писал сестре: «Подробности своего бегства не буду описывать. Из газет ты кое-что знаешь, хотя врали они невозможным образом… Бог даст, когда-нибудь расскажу.» Но рассказать о своём побеге Корнилову так и не пришлось, и до сей поры в этой истории много неясностей и неточностей.

В архиве (ГА РФ) имеются воспоминания белого офицера А. Солнцева-Засекина (он находился с Корниловым в одном из лагерей для военнопленных), согласно которым Корнилов намеревался бежать несколько раз. Но все попытки побега оказались неудачными, в том числе и, вероятно, имевшая наибольшие шансы на успех — на самолёте с лётчиком Васильевым.

Солнцев-Засекин пишет, что Корнилову дали знать о существовании в селении Кассег лагеря для военнопленных офицеров, раненых и больных, фактического госпиталя. Сообщали, что режим там менее строгий, чем в других лагерях и организовать побег, по-видимому, будет легче. Корнилов решил добиваться перевода в Кассег. Он худел, пил крепкий чай (чефир), чтобы вызвать учащённое сердцебиение и т.п. В июне 1916 г. его как больного, вместе с вестовым, солдатом Дмитрием Цесарским, перевели в Кассег, где поместили в отдельную комнату-палату.

Трудно сказать, как зарождался сговор по организации побега. Так или иначе, по имеющимся данным, в этом сговоре приняли участие 5 человек: пленные солдаты К. Мартынов и П. Веселов, используемые в Кассеге как массажисты, упомянутый вестовой Корнилова Д. Цесарский, пленный русский врач М. Гуковский работавший в лагере по профессии. Но главная роль принадлежала солдату австро-венгерской армии, фельдшеру Франтишеку Мрняку, который заведовал в Кассеге аптекой. Чех по национальности, он был славянофилом, русофилом и намеревался дезертировать из австро-венгерской армии. Прибытие Корнилова в Кассег, возможно, и зародило в нем мысль помочь русскому генералу бежать и самому бежать вместе с ним.

 Как опубликованные (В. Пронин, В. Севский, А. Скрылев и др.), так и неопубликованные (например, Солнцев-Засекин) сведения о том, каким был конкретный «расклад» действий между участниками сговора следует принимать как версии. Из них следует, что доктор Гуковский должен был добиться у лагерного начальства отмены ежедневной проверки помещения, где лежал «больной» генерал Корнилов. Это было очень важным, поскольку давало возможность в определённый день подменить Корнилова другим человеком, конкретно — Цесарским. Мартынову и Веселову, по-видимому, полагалось оказывать Корнилову различную помощь, в частности, добраться до лагерной аптеки, где уже находился бы Ф. Мрняк. Ему нужно было заранее достать фальшивые документы (он достал их на имя Штефана Латковича (или Лацкевича) для Корнилова и на имя Штефана Немета для себя), разрешавшие проезд до румынской границы, заготовить два комплекта австро-венгерской формы, приобрести компас, карты, фонари.

Побег. Турну-Северин

«День X» был назначен на 29 июля 1916 г. Около 12 часов дня Корнилов переоделся в солдатскую форму (Цесарского), через окно туалета выпрыгнул во двор и благополучно добрался до госпитальной аптеки. Здесь его уже ждали Мрняк, и Мартынов. Корнилову постригли усы, на глаза надели тёмные очки, в рот он взял курительную трубку. Оба, Корнилов и Мрняк, переоделись в форму солдат австро-венгерской армии и не торопясь вышли из аптеки.

Охрана лагеря пропустила их. Они дошли до железнодорожной станции и, предъявив свои «документы», сели в поезд, шедший на юг. В Дьоре пересели в поезд «Вена-Будапешт» и, доехав до Будапешта, заночевали там в ночлежном зале вокзала.

 30-го июля беглецы продолжали путь по железной дороге. Вечером они прибыли в Карансебеш — последнюю станцию перед границей с Румынией, которая только вступала в войну на стороне Антанты и России. На ее территорию бежали находившиеся в австро-венгерском плену русские военнослужащие, а также солдаты и офицеры-славяне, не желавшие служить в австрийской армии. В Румынии уже находились русские офицеры, принимавшие этих людей и формировавшие из них команды.

Более-менее быстро выйти к румынской границе Корнилову и Мрняку не удалось. При пересадках они потеряли компас и вынуждены были блуждать по незнакомым гористым и лесным местам. Они не знали, что их побег был обнаружен на другой же день, что повсюду уже ведётся розыск, и за содействие поимке Корнилова и Мрняка объявлена награда в тысячу крон.

 Встречается утверждение, будто за быстрое обнаружение корниловского побега ответствен Мрняк. Он якобы написал отцу, что бежит из Кассега с пленным русским генералом, но по забывчивости оставил это письмо на столе перед уходом из аптеки! В забывчивость и рассеянность такой степени трудно поверить. Хотя, конечно, возможно, что в спешке Мрняк и оставил какие-то улики, попавшие в руки начальства кассегского лагеря. Так или иначе, во время блужданий Мрняк попался. В одном из селений он зашёл в харчевню, чтобы купить еды, был опознан пограничной стражей и арестован. Корнилов долго ждал его в условленном месте и, не дождавшись, ушёл один.

 Он не забывал Мрняка, высоко ценил его роль в своей судьбе. Уже в России, став командующим крупными армейскими соединениями и считая Мрняка погибшим, добился посмертного зачисления Ф. Мрняка в первую роту сформированной из пленных и перебежчиков 1-й Чешской дружины. На поверках при упоминании имени Мрняка фельдфебель роты каждый раз отвечал: «Расстрелен в Прессбурге (ныне Братислава-авт.) австрийцами за освобождение генерала Корнилова.»

Но Мрняк не был расстрелян. В октябре 1916 г. суд действительно приговорил его к смертной казни, но затем этот приговор был заменён 10-ю годами тюрьмы. Мрняк симулировал психические болезни, переводился в госпитали, снова в тюрьму и т.д. Окончательное освобождение пришло с поражением Австро-Венгрии в войне и провозглашением независимой Чехословакии.

Арестованы в Кассеге были и Цесарский, Гуковский, Мартынов, Веселов. Их приговорили к разным срокам тюремного заключения, но через некоторое время освободили как военнослужащих, действовавших по приказам высшего начальника…

А генерал Корнилов, оставшись один, продолжал еще несколько дней и ночей блуждать в поисках выхода к румынской границе. Есть версия, что в конце концов к ней его вывел некий старик-пастух. Возможно и так, но помог и бесценный опыт военного разведчика, приобретённый ешё в начале века (тогда молодой капитан Корнилов исходил множество неведомых ему дорог и троп в Восточном Туркестане, Афганистане, Персии и Индии). Через три недели после побега из Кассега Корнилов вышел к румынской границе.

В жаркий августовский день, когда уже измученный Корнилов пересёк ее и добрался до городка Турну-Северин, ярко светило солнце. На пыльном плацу русский представитель, капитан 2-го ранга С. Ратманов, прикрыв от солнечных лучей глаза ладонью, шёл вдоль строя солдат и офицеров, бежавших в Румынию из австрийского плена. Неожиданно к нему шагнул небольшого роста исхудавший человек с измождённым, заросшим щетиной монголовидым лицом:

Я — генерал-лейтенант Корнилов, — сказал он Ратманову охрипшим голосом.

 ***

В Петрограде Корнилова встречали как героя. Сам царь вручил ему орден Святого Георгия, к которому он был представлен еще в конце апреля 1915 г. Под его командование был отдан 25-й корпус Особой армии генерала В. Гурко. Но по-настоящему головокружительная карьера Корнилова началась после Февральской революции 1917 г. По просьбе только что сформированного Временного правительства

2-го марта отрекавшийся царь подписал назначение Корнилова командующим Петроградским военным округом.

В апреле Корнилов — на Юго-Западном фронте. Командует 8-й армией, а уже с начала июля всем фронтом. 19 июля 1917 г. Керенский назначил Корнилова Верховным главнокомандующим Русской армией. Обретя такую мощь, Корнилов потребовал от правительства Керенского создания сильной, возможно, диктаторской, власти, способной покончить с развалом в стране и довести ее до победы в войне. Генерал взял на себя политическую миссию по крайней мере всероссийского масштаба. Но эта большая и сложная тема выходит за рамки нашей статьи.

Print Friendly, PDF & Email

2 комментария для “Генрих Иоффе: ГЕНЕРАЛ КОРНИЛОВ. ПЛЕН И ПОБЕГ

  1. Про Корнилова кто-то (уже не помню, кто) говорил, что он(Корнилов) — отличный командир дивизии, хороший командир корпуса, посредственный командующий армии и плохой (или никудышный) командующий фронтом. Возможно, что начиналось с командира полка и/или заканчивалось верховным главнокомандующим — забыл за сорок пять лет точную цитату.
    Может всё дело в этом…

  2. Почему-то Корнилов не пошёл на Питер накануне Октября 1917.
    Правда ли, что митрополит тогда отказался благословить такой поход?

Добавить комментарий для Александр Денисенко Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.