Генрих Иоффе: ГЕНЕРАЛ КОРНИЛОВ. ПЛЕН И ПОБЕГ

Loading

В жаркий августовский день, когда уже измученный Корнилов пересёк ее и добрался до городка Турну-Северин, ярко светило солнце. На пыльном плацу русский представитель, капитан 2-го ранга С. Ратманов, прикрыв от солнечных лучей глаза ладонью, шёл вдоль строя солдат и офицеров, бежавших в Румынию из австрийского плена. Неожиданно к нему шагнул небольшого роста исхудавший человек с измождённым, заросшим щетиной монголовидым лицом:
Я — генерал-лейтенант Корнилов, — сказал он Ратманову охрипшим голосом.

ГЕНЕРАЛ КОРНИЛОВ. ПЛЕН И ПОБЕГ

Генрих Иоффе

 Три человека символизируют 17-ый год России: В. Ленин, А. Керенский и генерал Л. Корнилов. Каждый из них боролся за осуществление своего варианта пути выхода страны из состояния государственной и социальной разрухи. Об этом много написано. Но в истории всех трех есть то, что ещё требует изучения. И, конечно, в «корниловской истории» имеются малоизвестные эпизоды, в частности, его побег из плена в 1915-м году. Это было уникальным событием: генералы из плена не бежали. Истории побега Корнилова и посвящена публикуемая статья.

 Карпаты. Дуклинский перевал

Генерал Корнилов по внешности почти монголоид. Скуластый, узкоглазый, усы — концами к подбородку, борода жиденькая. Небольшого роста, худощавый. Но командная рука у него — твёрдая, «железная». И 48-ю стрелковую дивизию, которой он командовал в тяжёлых боях на Карпатах зимой 1915 г., называли «Железной» или «Стальной».

 В конце апреля 1915 г. германские и австро-венгерские войска прорвали русский фронт у Горлицы, и началось отступление русских войск из Галиции. Генерал А. Деникин позднее писал, что никогда не забудет этого времени и этого отступления. «Изо дня в день кровавые бои, изо дня в день тяжёлые переходы. Бесконечная усталость, физическая и моральная, то робкие надежды, то беспросветная жуть…»

Перед 48-ой дивизией Корнилова была поставлена важная задача: удерживая противника, прикрывать отход русских войск, главным образом 8-ой армии Юго-западного фронта.

 В армейских верхах Корнилов был известен как отважный боевой генерал наступательного порыва, подчас способный и «зарваться». Генерал А. Брусилов писал о нём: «Свои войска Корнилов не жалел, во всех боях они несли ужасающие потери… Правда, он и себя не жалел и лез вперёд, очертя голову… Офицеры и солдаты любили его и верили ему». И теперь, в нарушение полученного приказа, Корнилов вместо своевременного отхода, упорно продолжал вести явно неравный бой с атаковавшим противником, бросая части дивизии в контратаки. (Можно сказать, что излюбленная Корниловым стратегия и привела его к гибели. В конце марта 1918 г. он настойчиво приказывал малочисленной «Белой армии» штурмовать Екатеринодар, обороняемый во много раз превосходившими численностью красными отрядами.)

 В результате 48-я дивизия была отсечена от основных сил, значительная ее часть попала в окружение и была пленена в районе Дуклинского перевала. Избежать пленения удалось только одному 191-му полку, сумевшему сохранить и вынести боевые знамёна дивизии. А на рассвете 29 апреля в горах пленён был и раненый в руку и (по некоторым данным) ногу, сам командир дивизии генерал Корнилов с шестью солдатами. Ранения его, по-видимому, не были тяжёлыми. Сохранился журнальный фотоснимок: уже пленённый Корнилов в полной военной форме разговаривает с командующим венгерскими войсками эрцгерцогом Иосифом Габсбургским. Левая рука генерала на перевязи, он опирается на лыжную палку, но стоит прямо, бодро, каких-либо следов страданий на его лице не заметно.

Фактический разгром 48-й дивизии не мог остаться без строгого разбирательства. Весна и лето 1915 г. были полосой неудач для русских войск. На главных направлениях они отступали, оставляя противнику большую территорию. Командование разных уровней, рассчитывая снять с себя ответственность или, напротив, подняться в глазах начальства, поступало по-разному. Одни стремились найти «виновных», другие — представить действия своих боевых частей героическими. Корниловский случай давал разные возможности, что и проявилось в ходе учинённого следствия.

48-я дивизия входила в состав 24-го корпуса, которым командовал генерал А. Цуриков. Он считал, что его корпус был разбит именно из-за авантюрных действий Корнилова и настаивал на предание его суду. Командовавший тогда Северо-западным фронтом и координировавший отступление Русской армии через Литву и Польшу генерал М. Алексеев также высказывался за отдачу Корнилова под суд. (Возможно, с этого времени между Корниловым и Алексеевым и пробежала «черная кошка».)

Однако, командующий Юго-западным фронтом генерал Н. Иванов держался другого мнения. В действиях 48-й дивизии и ее начальника Корнилова, с его точки зрения, была проявлена воинская доблесть, заслуживающая награды. В Ставке Иванова поддерживал верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич. И по его рапорту Корнилов был представлен к ордену Святого Георгия 3-й степени.

Сам Корнилов дал оценку своим действиям апреля 1915 г. более чем через два года, когда бои в Карпатах и его плен уже давно остались позади. В сентябре 1917 г. Временное правительство А. Керенского создало Чрезвычайную комиссию, которая расследовала так называемый «корниловский путч». Арестованный Корнилов, отвечая на вопросы следователя о боях на Дуклинском перевале ранней весной 1915 г., частично признав свою вину, в то же время оправдывался «несвоевременностью» приказов командования и утверждал, что в итоге 48-я дивизия создавала условия для отхода некоторых других воинских частей.

Кассег. Ф. Мрняк и другие

Так как Корнилов был пленён солдатами-венграми, он содержался в нескольких лагерях для военнопленных офицеров, (сначала в лагере Нейгенбах), в лагерях, расположенных на венгерской территории (Лека, Плайнинг, Печь и др.). Положение пленных офицеров не было тяжёлым. Пленный генерал Е. Мартынов (он попал в плен после того, как пилотируемый лётчиком Васильевым самолёт, с борта которого Мартынов разведывал местность, был сбит), находившийся одно время вместе с Корниловым (в 1927 г. он опубликовал о Корнилове книгу), писал, что Корнилов много читал, внимательно следил за происходившим в России, где разгоралась борьба либералов Государственной думы с царской властью. Он считал, что все это только идёт на пользу Германии и Австро-Венгрии, что, по его мнению, следовало бы перевешать «всех этих гучковых и милюковых на одной перекладине». Мартынову можно верить. Но позднее, сразу же после Февральской революции 1917 г., Корнилов с готовностью сотрудничал с либералами Временного правительства, охотно принимал покровительство (как теперь говорят «крышевание») того же А. Гучкова, ставшего военным министром. Не политика, а военная карьера была тогда приоритетной для генерала Корнилова. Политика пришла позднее…

Описаний подготовки генералом Корниловым к побегу из плена и самого побега немного. К тому же в этих описаниях встречаются неточности, противоречия, просто вымысел. Источник последних — в той пропагандистской шумихе, которую подняли бульварные газеты и журналы после возвращения Корнилова в Россию. О фактах мало беспокоились. Стремились к нагнетанию патриотического бума. Корнилов тогда писал сестре: «Подробности своего бегства не буду описывать. Из газет ты кое-что знаешь, хотя врали они невозможным образом… Бог даст, когда-нибудь расскажу.» Но рассказать о своём побеге Корнилову так и не пришлось, и до сей поры в этой истории много неясностей и неточностей.

В архиве (ГА РФ) имеются воспоминания белого офицера А. Солнцева-Засекина (он находился с Корниловым в одном из лагерей для военнопленных), согласно которым Корнилов намеревался бежать несколько раз. Но все попытки побега оказались неудачными, в том числе и, вероятно, имевшая наибольшие шансы на успех — на самолёте с лётчиком Васильевым.

Солнцев-Засекин пишет, что Корнилову дали знать о существовании в селении Кассег лагеря для военнопленных офицеров, раненых и больных, фактического госпиталя. Сообщали, что режим там менее строгий, чем в других лагерях и организовать побег, по-видимому, будет легче. Корнилов решил добиваться перевода в Кассег. Он худел, пил крепкий чай (чефир), чтобы вызвать учащённое сердцебиение и т.п. В июне 1916 г. его как больного, вместе с вестовым, солдатом Дмитрием Цесарским, перевели в Кассег, где поместили в отдельную комнату-палату.

Трудно сказать, как зарождался сговор по организации побега. Так или иначе, по имеющимся данным, в этом сговоре приняли участие 5 человек: пленные солдаты К. Мартынов и П. Веселов, используемые в Кассеге как массажисты, упомянутый вестовой Корнилова Д. Цесарский, пленный русский врач М. Гуковский работавший в лагере по профессии. Но главная роль принадлежала солдату австро-венгерской армии, фельдшеру Франтишеку Мрняку, который заведовал в Кассеге аптекой. Чех по национальности, он был славянофилом, русофилом и намеревался дезертировать из австро-венгерской армии. Прибытие Корнилова в Кассег, возможно, и зародило в нем мысль помочь русскому генералу бежать и самому бежать вместе с ним.

 Как опубликованные (В. Пронин, В. Севский, А. Скрылев и др.), так и неопубликованные (например, Солнцев-Засекин) сведения о том, каким был конкретный «расклад» действий между участниками сговора следует принимать как версии. Из них следует, что доктор Гуковский должен был добиться у лагерного начальства отмены ежедневной проверки помещения, где лежал «больной» генерал Корнилов. Это было очень важным, поскольку давало возможность в определённый день подменить Корнилова другим человеком, конкретно — Цесарским. Мартынову и Веселову, по-видимому, полагалось оказывать Корнилову различную помощь, в частности, добраться до лагерной аптеки, где уже находился бы Ф. Мрняк. Ему нужно было заранее достать фальшивые документы (он достал их на имя Штефана Латковича (или Лацкевича) для Корнилова и на имя Штефана Немета для себя), разрешавшие проезд до румынской границы, заготовить два комплекта австро-венгерской формы, приобрести компас, карты, фонари.

Побег. Турну-Северин

«День X» был назначен на 29 июля 1916 г. Около 12 часов дня Корнилов переоделся в солдатскую форму (Цесарского), через окно туалета выпрыгнул во двор и благополучно добрался до госпитальной аптеки. Здесь его уже ждали Мрняк, и Мартынов. Корнилову постригли усы, на глаза надели тёмные очки, в рот он взял курительную трубку. Оба, Корнилов и Мрняк, переоделись в форму солдат австро-венгерской армии и не торопясь вышли из аптеки.

Охрана лагеря пропустила их. Они дошли до железнодорожной станции и, предъявив свои «документы», сели в поезд, шедший на юг. В Дьоре пересели в поезд «Вена-Будапешт» и, доехав до Будапешта, заночевали там в ночлежном зале вокзала.

 30-го июля беглецы продолжали путь по железной дороге. Вечером они прибыли в Карансебеш — последнюю станцию перед границей с Румынией, которая только вступала в войну на стороне Антанты и России. На ее территорию бежали находившиеся в австро-венгерском плену русские военнослужащие, а также солдаты и офицеры-славяне, не желавшие служить в австрийской армии. В Румынии уже находились русские офицеры, принимавшие этих людей и формировавшие из них команды.

Более-менее быстро выйти к румынской границе Корнилову и Мрняку не удалось. При пересадках они потеряли компас и вынуждены были блуждать по незнакомым гористым и лесным местам. Они не знали, что их побег был обнаружен на другой же день, что повсюду уже ведётся розыск, и за содействие поимке Корнилова и Мрняка объявлена награда в тысячу крон.

 Встречается утверждение, будто за быстрое обнаружение корниловского побега ответствен Мрняк. Он якобы написал отцу, что бежит из Кассега с пленным русским генералом, но по забывчивости оставил это письмо на столе перед уходом из аптеки! В забывчивость и рассеянность такой степени трудно поверить. Хотя, конечно, возможно, что в спешке Мрняк и оставил какие-то улики, попавшие в руки начальства кассегского лагеря. Так или иначе, во время блужданий Мрняк попался. В одном из селений он зашёл в харчевню, чтобы купить еды, был опознан пограничной стражей и арестован. Корнилов долго ждал его в условленном месте и, не дождавшись, ушёл один.

 Он не забывал Мрняка, высоко ценил его роль в своей судьбе. Уже в России, став командующим крупными армейскими соединениями и считая Мрняка погибшим, добился посмертного зачисления Ф. Мрняка в первую роту сформированной из пленных и перебежчиков 1-й Чешской дружины. На поверках при упоминании имени Мрняка фельдфебель роты каждый раз отвечал: «Расстрелен в Прессбурге (ныне Братислава-авт.) австрийцами за освобождение генерала Корнилова.»

Но Мрняк не был расстрелян. В октябре 1916 г. суд действительно приговорил его к смертной казни, но затем этот приговор был заменён 10-ю годами тюрьмы. Мрняк симулировал психические болезни, переводился в госпитали, снова в тюрьму и т.д. Окончательное освобождение пришло с поражением Австро-Венгрии в войне и провозглашением независимой Чехословакии.

Арестованы в Кассеге были и Цесарский, Гуковский, Мартынов, Веселов. Их приговорили к разным срокам тюремного заключения, но через некоторое время освободили как военнослужащих, действовавших по приказам высшего начальника…

А генерал Корнилов, оставшись один, продолжал еще несколько дней и ночей блуждать в поисках выхода к румынской границе. Есть версия, что в конце концов к ней его вывел некий старик-пастух. Возможно и так, но помог и бесценный опыт военного разведчика, приобретённый ешё в начале века (тогда молодой капитан Корнилов исходил множество неведомых ему дорог и троп в Восточном Туркестане, Афганистане, Персии и Индии). Через три недели после побега из Кассега Корнилов вышел к румынской границе.

В жаркий августовский день, когда уже измученный Корнилов пересёк ее и добрался до городка Турну-Северин, ярко светило солнце. На пыльном плацу русский представитель, капитан 2-го ранга С. Ратманов, прикрыв от солнечных лучей глаза ладонью, шёл вдоль строя солдат и офицеров, бежавших в Румынию из австрийского плена. Неожиданно к нему шагнул небольшого роста исхудавший человек с измождённым, заросшим щетиной монголовидым лицом:

Я — генерал-лейтенант Корнилов, — сказал он Ратманову охрипшим голосом.

 ***

В Петрограде Корнилова встречали как героя. Сам царь вручил ему орден Святого Георгия, к которому он был представлен еще в конце апреля 1915 г. Под его командование был отдан 25-й корпус Особой армии генерала В. Гурко. Но по-настоящему головокружительная карьера Корнилова началась после Февральской революции 1917 г. По просьбе только что сформированного Временного правительства

2-го марта отрекавшийся царь подписал назначение Корнилова командующим Петроградским военным округом.

В апреле Корнилов — на Юго-Западном фронте. Командует 8-й армией, а уже с начала июля всем фронтом. 19 июля 1917 г. Керенский назначил Корнилова Верховным главнокомандующим Русской армией. Обретя такую мощь, Корнилов потребовал от правительства Керенского создания сильной, возможно, диктаторской, власти, способной покончить с развалом в стране и довести ее до победы в войне. Генерал взял на себя политическую миссию по крайней мере всероссийского масштаба. Но эта большая и сложная тема выходит за рамки нашей статьи.

Print Friendly, PDF & Email

2 комментария для “Генрих Иоффе: ГЕНЕРАЛ КОРНИЛОВ. ПЛЕН И ПОБЕГ

  1. Про Корнилова кто-то (уже не помню, кто) говорил, что он(Корнилов) — отличный командир дивизии, хороший командир корпуса, посредственный командующий армии и плохой (или никудышный) командующий фронтом. Возможно, что начиналось с командира полка и/или заканчивалось верховным главнокомандующим — забыл за сорок пять лет точную цитату.
    Может всё дело в этом…

  2. Почему-то Корнилов не пошёл на Питер накануне Октября 1917.
    Правда ли, что митрополит тогда отказался благословить такой поход?

Добавить комментарий для Zvi Ben-Dov Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.