Пропаганда военного времени может быть эффективно сведена к нескольким идеям, изложенных еще в 1928 году Артуром Понсонби и обобщенных недавно Анной Морелли. Я в скобках привожу соответствующие тезисы российской (Р) и украинской (У) пропаганды нашего времени без специальных ссылок.

Война глазами художников

Игорь Мандель 

Продолжение. Начало

Первой жертвой войны становится правда.

Хайрам Джонсон, 1918

3. Пропаганда

Пропаганда военного времени может быть эффективно сведена к нескольким идеям, изложенных еще в 1928 году Артуром Понсонби и обобщенных недавно Анной Морелли. Я в скобках привожу соответствующие тезисы российской (Р) и украинской (У) пропаганды нашего времени без специальных ссылок.

1. Мы не хотим войны. Р: мы потратили 8 лет на дипломатию, ничего не помогает; У: мы никакой войны не хотели, а российская «дипломатия» насчет Крыма и Донбасса велась после того, когда они сами их и отобрали.
2. Только противная сторона виновна в войне. Р: мы вынуждены были напасть, т.к. нам угрожали. У: Россия напала, мы защищаемся.
3. Враг по своей сути зол и похож на дьявола. Р: в Украине правят наркоманы и нацисты, даже Зелeнский, похоже, антисемит; У: русские — орки, оккупанты, насильники и убийцы.
4. Мы защищаем благородное дело, а не свои интересы (теория справедливой войны). Р: вот проведем денацификацию с демилитаризацией и сохраним себе безопасность на века, а заодно спасем украинцев от гнета их правящей банды; У: это наша страна, ее мы не собираемся отдавать.
5. Враг намеренно совершает злодеяния; неудачи происходят не по нашей вине. Р: украинцы сами стреляют по своей территории, используют детей и женщин как живой щит; мы вообще ничего плохого не делаем, бьём только по военным объектам; У: русские стреляют по жилым домам; пытают и убивают пленных и гражданское население, занимаются грабежом и мародерством; нарушения со стороны наших военных (типа убийства пленных) будут расследованы и доведены до суда.
6. Враг использует запрещенное оружие. Р: украинцы готовятся использовать бактериологическое оружие, изготавливаемое в их лабораториях; У: русские применяют кассетные и вакуумные бомбы.
7. У нас небольшие потери, у противника огромные. Р: в Украине погибло (25 марта) 1351 россиян и 23,367 украинских солдат (16 апреля); У: погибло на 1 мая 23,500 россиян и 2500-3000 украинцев (15 апреля).
8. Наше дело поддерживают признанные художники и интеллектуалы. Р: Н. Михалков, В. Машков, В. Бортко и др.; У: В. Сорокин, Б. Акунин, М. Барышников и др.; практически весь мир.
9. Наше дело свято. Р: сакральная война против всего мира за сохранение России; святая война за независимую от российского рабства Украину.
10. Все, кто сомневается в нашей пропаганде, предатели. Р: официальный титул иноагентa, неофициальные — национал-предателей и т.д.; более 15,000 арестов несогласных с войной; войну нельзя называть войной; У: возбуждаются уголовные дела против коллаборационистов; никаких официальных титулов для предателей нет.

За внешней симметричностью универсальных пропагандистских тезисов скрывается огромная разница, которая равна таковой между преступником и жертвой: кто напал и кто вынужден защищаться. Можно лишь добавить, что просто чудовищная ложь по любому поводу со стороны России и полное отрицание своей вины хоть в чем-то делают эту войну выдающейся по любым меркам. Когда весь мир просто нашпигован доказательствами массовых преступлений армии, представленных в бесчисленных видео, фотографиях, разговорах, свидетельствах, а российская сторона все это называет просто фейком — это нечто, к этому еще надо привыкать и привыкать. Или когда Министр иностранных дел России хладнокровно заявляет, что у Гитлера была, скорее всего, еврейская кровь, а евреи бывают теми еще антисемитами (имея в виду Зеленского) — это тоже новые зияющие высоты.

Применительно к изобразительному искусству все эти темы, видимо, были как-то когда-то задействованы, но чаще всего, безусловно, используются пункты 3, 4, 9 и 10. Приведу с минимальными комментариями несколько примеров из разных войн, чтобы убедиться, что визуальные приемы, по сути, не отличаются особым разнообразием, как и вообще вся пропагандистская машинерия (мировые войны обозначаются как МВ1 и МВ2, годы не указываются; фамилии художников приводятся не всегда). Ряд других примеров советско-немецко-итальянских плакатов, где трудно понять, кто у кого что украл, можно найти, например, здесь.

Главная черта всех приведенных работ, конечно, в том, что они предельно просты по замыслу и исполнению, ибо чаще всего это — плакаты, которые были особенно популярны в годы двух мировых войн. Плакат должен быть понятен любому, что и делалось. Есть, однако, некоторые образцы и живописи (22 и 23), которая, тем не менее, играет чисто агитационную роль, почему и попала в этот раздел. Графические работы на рис. 24 выполнены известными художниками, но с тем же агитационным смыслом.

Враг зол и похож на дьявола

Плакаты на рис. 21 весьма характерны — художники из разных стран, не сговариваясь, эксплуатируют одну не вполне тривиальную (хотя очень популярную тогда, да и сегодня) идею: «культурное превосходство» Европы по отношению к наступающей Америке. Причем, парадоксальным образом, совершенно противоположными способами. В немецком плакате американский расизм относительно черных (они находятся в клетке) описывается как грех: на голове у робота — маска Ку-Клукс-Клана, петля как символ суда Линча, наряду с другими признаками «заокеанской цивилизации», вплоть до пластинок. Это подчеркивает как гуманные немцы любят черных и даже борются за их права (!?). Неожиданным образом, в наши дни Россия в таком же стиле подчёркивает, как она, оказывается, борется за права евреев в Украине (!!), называя Зеленского скрытым нацистом и намекая на его антисемитизм. А на итальянском плакате, наоборот, Америка уже не есть символ белого расизма, а показана как раса черных варваров, которые намерены продать украденную скульптуру Венеры Милосской за смехотворную цену в 2 доллара, демонстрируя полное непонимание ее истинной стоимости.

Мы защищаем благородное дело, наше дело свято

Период «Ренессанса плаката», в том числе плаката пропагандистского, закончился с наступлением эры новых цифровых технологий; по крайней мере, я не смог найти ни одного относительно современной войны на Украине. Но есть нечто другое. Россияне разыгрывают, например, странную пропагандистскую карту, представленную эпизодом в апреле 2022 года, в котором русская бабушка на Донбассе, спутав украинских солдат с российскими, вышла их встречать с советским красным флагом. Украинцы дали ей еду, но флаг забрали и потоптали, сделав об этом видео. Она еду вернула, сказав, что под этим знаменем ее родители воевали. Вот как это отражено в баннере в Белгородской области (27). Бабушка отбрасывает тень Родины-матери; за ее спиной — тени солдат Отечественной войны; между ними — щербатый полуразрушенный забор. Этот или подобные баннеры появились в нескольких городах; их также планируют установить в Москве к Дню Победы. А в разрушенном до основания Мариуполе новые власти подсуетились и установили ей целый памятник, который большой начальник С. Кириенко 5-го мая и открыл. Общая направленность образа — ностальгия по двум вещам сразу: Советскому Союзу и Победе в той далекой войне — идеально отражает глобальное направление современной государственной пропаганды на специфическом материале: образу очень старой, но «не сдающейся» женщины нельзя не посочувствовать. Но сочувствовать ее идеалам? Весь пафос направлен в прошлое; ничего нового для оправдания именно этой агрессии придумать не удалось, если не считать фантастического неизвестно откуда появившегося символа войны Z, который наполняет улицы российских городов. В его наиболее сложном исполнении (28) сама загадочная буква исполнена как георгиевская ленточка, которая давно уже символизирует российскую армию и ее былые заслуги, а рядом приписан таг #НамНеСтыдно. Обитателям психоневрологического интерната тоже не стыдно, они все как один Zа мир. Эта удивительный для пропаганды слоган (в какое «вперед» зовет такое признание?) напоминает, в самом что ни на есть фрейдистском смысле, что все-таки стыдно, но вот мы преодолели…

Украинцам в смысле направленности пропаганды во времени проще: они категорически рвут с прошлым. Отсюда и топтание советского флага (символа и ненавистного коммунизма, и ненавистной империи), которое, однако, куда уместнее на митинге, чем при встрече со старухой. Они могут апеллировать к совсем другим образам. На марке (29) показан ставший всемирно знаменитым эпизод на острове Змеиный, когда украинский офицер послал на х.й российский военный корабль. Марка вышла еще до того, как флагман Черноморского флота «Москва» утонул, что конечно, добавляет сарказма изображенному, как и то, что тот самый офицер впоследствии оказался жив. Между прочим, в художественном плане марка выглядит куда сложнее многих плакатов: колористика почвы и неба воспроизводит таковую украинского флага; какие-либо слова отсутствуют, что очень нетипично для военной пропаганды; она предполагает знание истории вопроса, то есть непросвещенный человек ничего не поймет. Уже вышла вторая версия этой марки, где корабля на море нет (ну, утонул от качки, сказали в Минобороны РФ, бывает).

Подозрительность и недоверие

Лучшим плакатам свойственна высокая выразительность, что привело к тому, что они стали элементом массовой культуры. Для Советского Союза это, бесспорно, образы В. Дени, Т. Моора, И. Тоидзе (26), Кукрыниксы и других; для США — ставший классикой жест указующего перста. Тот факт, что авторы плакатов так часто «заимствуют» свои идеи у предшественников (25), похоже, никого не смущает — война, видите ли, не до тонкостей копирайта. Но и другое объяснение схожести образов, безусловно, верно: мотивы пропаганды практически не меняются, требования предельной доступности идеи при быстром просмотре всегда одинаковы, так что эксплуатируются одни и те же образы: женщины как символ родины, солдаты как ее защитники, змеи как предатели и т.п. Можно смело утверждать, что искусство военного плаката и искусство маркетинга были идеальной парой, в которой партнеры оплодотворяли друг друга идеями последние сто с лишним лет; некоторые плакаты делают разницу между двумя формами мемов почти незаметной (26). Эта тема заслуживает специального изучения.

Некоторые плакаты поражают своей бестолковостью. В чем смысл призыва «Немцы звери» (31)? Ведь речь идет, судя по виду «зверей», о гражданских людях. Что значит «Не верь им!«. Гитлер, что ли, не капут? Чего матрос должен сделать по призыву правдоискательницы? Открыть огонь? Мне политический смысл плаката не ясен, кроме как возбуждения ненависти к уже побежденным, я ничего в нем не вижу. Это примерно как сейчас российские «власти» в Украине «не верят» тем гражданам, которые хотят в ней же и остаться и всячески препятствуют эвакуации на запад из Мариуполя и других мест, поощряя эвакуацию на восток. Типа: «мы-то знаем, что вы нацисты, вот мы вас и пришли освобождать». А кто такой «поджигатель» в буржуазной шляпе, которого требуется схватить за горло (31)?

Безусловно, выбор приведенных работ среди огромного количества военных пропагандистских материалов — дело сугубо субъективное, но какое-то представление о теме, надеюсь, дает.

4. Безусловное подчинение

Когда вождем и его командой решение о войне принято и соответствующая пропагандистская работа проведена, массы людей должны воевать. Их действия могут быть обусловлены высокими мотивами, как обычно в случае защиты своей семьи и своей страны; низкими мотивами («чего бы пограбить», как было в огромном числе войн, вплоть до нынешней) или вообще не мотивированы (забрили в солдаты и послали против всякого желания на фронт). Но в любом случае человек попадает в армию, а армия, пожалуй — самый иерархизированный институт общества. В ней «приказ начальника — закон для подчиненного». Такое положение дел порождает множество неразрешимых конфликтов, в которых почти никогда абсолютно невозможно до конца разобраться, но ставкой в которых чья-то жизнь, здоровье, карьера, моральное величие или падение.

Вот знаменитый в Англии, но малоизвестный в русскоязычном мире эпизод из Крымской войны 1853-56 годов. Лорд Кардиган получил от вышестоящего начальства приказ атаковать своей кавалерийской легковооруженной бригадой хорошо укрепленные позиции русских. Как позднее разобрались, приказ был совершенно о другой операции, для которой бригада очень хорошо подходила; капитан, передавший приказ, совершил ошибку (и был убит во время атаки). Кардиган, однако, не стал подвергать приказ сомнению и послал всю бригаду (около 660 человек), во главе с самим собой, вооруженную саблями и пиками непосредственно против пушек и ружей (рис. 32).

В результате атака была отражена, более 40% людей было выведено из строя (из них 158 погибших). В ставшей классической поэме Альфреда Теннисона Charge of the Light Brigade, написанной через несколько недель после события, есть такие строки:

Theirs not to reason why,

Theirs but to do and die.

(Они не спрашивали «зачем»,

Они просто скакали и погибали)

или, в переводе Ю. Колкера:

Приказа и бровью никто не оспорил.

Где честь, там отвага и долг.

Как оценивать всю эту историю? С чьих позиций? Почему Лорд Кардиган не усомнился в нелепом приказе? Он же не мог не понимать его абсурдность. Но он пережил атаку и стал впоследствии народным героем Англии. Почему офицеры и солдаты тоже не возмутились и молча исполнили приказ? В конечном счете, следование приказу нанесло прямой ущерб английской армии, и это было ясно всем с самого начала. То есть: безусловная персональная храбрость и самопожертвование командиров и солдат ценятся куда выше чем общая целесообразность, а слепое следованию приказу понимается как абсолютная доблесть (не спрашивай, иди и погибай).

Но как быть с преступными, а не просто ошибочными, приказами? И как быть, когда им следуют не из-за доблести, а из простого страха? Как оценивать действия СМЕРШ, на счету которого около миллиона (!) арестов и 158,000 расстрелов за два последних года войны, тогда как за пять лет войны в Германии только 7,800 солдат было расстреляно, в 20 (!) раз меньше? Как советская армия шла в атаку? Доблестно, как кавалеристы Кардигана, или обреченно, зная, что иначе свои тут же пристрелят? Сколько людей отдает свои жизни на любой войне не только из-за прямых ошибок руководства, которое никогда в них не признается, но и из-за ошибок в передаче информации, как у доблестных кавалеристов? Что сказать о «ржевской мясорубке«, перемоловшей порядка миллиона человек? «…командование 30-й армии продолжало посылать все новые батальоны на бойню, только так и можно назвать то, что я увидел на поле. И командиры, и солдаты все яснее понимали бессмысленность происходящего…Все чаще солдата охватывало равнодушие, но ему объясняли, что он не прав в своих слишком простых окопных рассуждениях…» «…Ползешь по трупам, а они навалены в три слоя, распухли, кишат червями, испускают тошнотворный сладковатый запах разложения человеческих тел.» Они лежали в три слоя, так как отцы— командиры (ну, победоносный маршал Жуков на коне, рис. 17) посылали солдат на смерть против отлично укрепленных немецких позиций в разные времена года, и каждый раз появлялся новый слой… Не очень все это напоминает благородных кавалеристов Кардигана, но суть та же.

Безусловное подчинение, при всей его якобы необходимости — жуткая вещь. В современной армии, особенно израильской (да и, кажется, украинской), роль децентрализации и, стало быть, осмысленности решений на более низком уровне, намного выше, чем в российской (достаточно вспомнить бессмысленную многокилометровую колонну российской техники недалеко от Киева в начале апреля, несколько дней подставляющей себя под удары противника). «Тут, бл..ть, столько людей погубили. Командиры ни разу, бл.ть, не воевали. Такие задачи ставят, бл.ть, еб.нутые нах.й они все, конченые… Нас уже нет почти. Возможно, 50 человек из 800” — из недавнего перехвата разговора российского солдата со своей женой или подругой (оцените изящество языка в разговоре с дамой)… Наверно, и прадеды подо Ржевом такие разговоры вели, да мобильников у них не было.

И как все эти обстоятельства отражаются в изобразительном искусстве? Смелых атак типа изображенных на рис.31 полным-полно, стоит зайти в любой музей, что создает ложное впечатление бодрой армии, век за веком готовой выполнить любой приказ. Но были и немногочисленные исключения.

Один из пионеров модернизма, Жакоб Эпстейн, создал некую зловещую воинственную фигуру еще в 1913 году, за год до войны (33). Это, пожалуй, первое понимание угрозы наступающей на людей безличной механистической силы. Как и в случае с Сальвадором Дали, военизированная интерпретация, возможно, появилась уже задним умом, но выразительность фигуры при этом не уменьшилась. Ее можно рассматривать как прототип для множества последующих полу-роботов полу-людей, таких, как, например, «био-солдаты» на некоторых полотнах знаменитого швейцарца Ганса Гайгера (Giger), которые, в свою очередь, породили целый жанр в массовой культуре ужасов (34).

Факт бессмысленной покорности, без всякого флера доблести, был замечен и отражен в искусстве очень рано. Выдающийся австрийский художник Албин Эггер-Ленц (Albin Egger-Lienz) создал удивительные по силе образы солдат, более всего напоминающих заведенных манекенов (35). Даже винтовки в их руках выглядят больше как грубые дубинки, подчеркивая примитивность наступающих. Это осбенно видно в огромном полотне (36), где солдаты двигаются как какие-то неостановимые и не рассуждающие полу-машины, полу-животные. Художник знал что делал — он сам прошел ту войну. Как почти всегда, личное участие сильно ускоряет процесс деромантизации.

Еще сильнее элементы механизации и готовности выполнить любой приказ видны в «Войне» французского художника Марселя Громера (Marcel Gromaire), раненного под Соммой в 1916 году (37). Работа П. Белова (13), конечно, тоже отражает не только всесильную власть вождя, но и полную послушание масс. А пара картинок из жизни уже более поздней советской армии дополняют представление о том, что такое безусловная покорность. Так я ее примерно и запомнил из своей службы в 1970-х. Солдатики над рис. 38 ниже луны, ниже гор и ниже командира невысокого ранга. Не очень тянут на гордого венца творения. Те, которые трясутся в кузове (39) — так точно не тянут. Ну, и чего с них взять? Так и воюем.

(Продолжение следует)

Литература 

1. Apel War Culture and the Contest of Images, 2012
2. Lubin. Grand illusions:American art and the First World War, 2018
3. K. Rabb. The Artist and the Warrior. Military History through the Eyes of the Masters, 2011
4. L. Clinefelter Artists for the Reich Culture and Race from Weimar to Nazi Germany, 2005
5. Brandon. Art and war, 2007
6. Sillars. British Romantic Art and the Second World War (1991
7. В. Ракитин, А. Сарабьянов (сост.). Энциклопедия русского авангарда, тома 1-3, Москва, 2013
8. Cvoro, K. Messham-Muir. Images of War in Contemporary Art: Terror and Conflict in the Mass Media, 2021
9. Bourke(Ed.) War and Art: A Visual History of Modern Conflict, 2017
10. N. Harari. The Ultimate Experience Battlefield Revelations and the Making of Modern War Culture, 1450–2000, 2008
11. Golomstok. Totalitarian art, 2011