Две пропущенные главы. Редакция приносит извинения за техническую накладку
АННА И ДРУГИЕ»
(поэма в сонетах)
Владимир Рывкин
Поэма «АННА И ДРУГИЕ» написана автором Владимиром Рывкиным к 145 годовщине выхода в свет романа Л. Н. Толстого «Анна Каренина». (1877 — 2022 гг.). Поэма содержит Пролог, восемь глав и Эпилог.
Глава 6.
I
В деревне Левина собралось
В то лето множество гостей.
Ему и Кити удавалось
Уладить множество страстей…
Была с детишками тут Долли,
И мама Кити в важной роли –
Дочь в положении её,
Она всё бросила свое…
Сергей Иванович примчался,
И чудо — Варенька была, —
У Кити быть — зарок дала…
И он здесь с нею повстречался…
У них, как будто бы, роман,
А, может быть, самообман…
II
Все за грибами утром встали,
Сергей Иванович ожил…
И все уже, как будто, знали —
Глаз на кого он положил…
А на веранде разговоры –
Рецептов всяческих разборы,
Варенье как с водой варить,
И как соленье сотворить…
Потом и Вареньку задели,
Сергей Иванович, притом…
Про Анну, Вронского — потом…
И щёки в раз у всех зардели,
Когда, вдруг, Левин к ним зашёл
И с пониманием ушёл…
III
Попал он к ним на разговоры,
В них, понял, было про него,
Но не пустился он в разборы,
Хоть был задумчив от того…
Решила Кити с ним быть больше,
Или, верней, как можно дольше
Идти дорогою вдвоём, —
Такой известный всем приём…
Она сказала про варенье,
Про брата старшего его…
Вступился Левин за него:
Хвалил его к работе рвенье,
Что у него любовь была,
И что внезапно умерла…
IV
Сергей Иванович в панаме,
С детьми и с Варенькой пошёл.
Он при своей любовной драме –
Подругу в Вареньке нашёл, —
Она была религиозна,
Была улыбчива, серьёзна,
Умелой в обществе была
И доброй девушкой слыла…
Сорокалетний он мужчина,
Нет у него седых волос…
Но волновал его вопрос,
Что возраст может быть причина…
Но, нет! Пришпорил он коней…
И поспешил скорее к ней.
V
Он шел и думал, что он скажет:
Про то, что любит он её,
Про жизнь свою он ей расскажет,
Про то, что было до неё…
Он сердце, руку ей предложит,
Но жизнь всё правильно итожит:
Была вся Варенька в грибах,
С улыбкой милой на губах…
Про гриб берёзовый и белый
Они беседой увлеклись,
От главной темы отвлеклись,
Грибник он был весьма умелый…
И увлечение прошло,
И облегчение пришло…
VI
Мечтала Кити об их паре,
Но поняла, что не берёт…
Она увидела по Варе
И по нему, как он идёт…
Любви у них не получилось,
Но всё же, главное случилось, —
Они решили для себя,
Скрижали, чувства теребя…
А Кити с Левиным любили, —
Намёк был тем, кто так не смог,
Был у кого пустой итог,
Чуть Левины в смущенье были.
Была веранда смущена –
Ждала не этого она…
VII
Приехать должен был Щербацкий,
Он князь и Кити он отец,
Примчал Облонский Стива — штатский
И с ним румяный молодец:
Василий, Васенька Весловский –
Красавец питерско — московский,-
Щербацких родственник и брат,
В делах амурных ас и хват…
Немного Левин был расстроен,
Хоть он Облонскому был рад,
На Кити видя Васин взгляд,
Он был ревниво неспокоен.
Тот Кити руку целовал,
И мужа Кити волновал…
VIII
Все на веранде оживились
С приездом Стивы, Васенька,
К ним взгляды, чувства проявились,
На это Левин — свысока…
Ему противны всех улыбки,
Двоих он знает без ошибки,
Он Кити видит — в сей волне,
Не всё идёт его жене…
Он осуждает Варю, брата,
Всех, кто гостит тут у него,
И прочь уходит оттого –
В свою контору до возврата:
Когда на ужин позовут
И разговор с ним заведут…
IX
Спросил Облонский — есть ли утки,
Что завтра надо б пострелять.
Потом рассказы были, шутки,
Весловский начал забавлять:
Он рассказал, что Анну видел,
Его так Левин ненавидел.
А Долли стала рассуждать, —
Как ей бы Анну повидать…
Про сон сказала Кити — мама,
За Кити Васенька, как тень…
Вторгался он в чужой плетень, —
Для Левина была тут драма…
Но Кити умница была –
Отпор ему она дала…
X
Потом была у них беседа –
Где Левин Кити упрекал…
Но тут была её победа:
Сник его ревности накал.
Сказал, что больше не ревнует,
Что он себя экзаменует,
Что он уже спокоен весь,
Что Васеньку оставит здесь…
А утром, все ещё не встали,
А экипажи тут как тут…
Они охотников уж ждут,
И выходить они все стали…
Собаки с лаем, кучера, —
Пошла охотничья игра…
XI
У Кити Левин задержался,
Опять прощения просил,
Как мог,— старался…унижался…
Конечно, Кити упросил.
Просил, чтобы не волновалась,
Чтоб больше дома оставалась,
Была б подальше от детей, —
От их забав и их затей…
Слегка с подрядчиком поспорил,
Сказал ступени как рубить,
Хотел уже не говорить,
А, наконец, коней пришпорил,
О бренном думать перестал,
Охоты час, почти, настал…
XII
Путь на бекасные болота
Они держали не спеша.
Там будет главная охота.
Дай бог, была бы хороша…
Болотце первое случилось,
Тут чуть беды не получилось:
Был выстрел в землю из ружья,
Переглянулись все друзья…
Весловский в грязи оказался, —
Хотел охоту увидать…
Пришлось его освобождать,
Он чуть в болоте не остался…
Примчали все же, не тяни,–
К болоту главному они…
XIII
Облонский ястреба заметил,
Сказал: «Наверно утки есть!»
Всех ободрила эта весть,
И каждый путь себе наметил…
Весловский с Левиным остались,
Они по уткам отстрелялись…
Удачней их Облонский был,
И он поддеть их не забыл…
Сказал, что он от них уходит,
И он, слегка хромая, шёл,
Как будто место он нашел,
Быть одному ему подходит…
Бекасы группами летят,
И как бы в воздухе свистят…
XIV
Была охота неудачной –
Пять птичек Левин подстрелил,
Понятно, шёл он с миной мрачной,
И из болота чуть попил…
Ягдташ Облонского был полный,
И к ним он шёл такой довольный:
Не испытав особых мук, —
Подбил четырнадцать он штук…
Потом в избе они собрались,
И в ней поужинали всласть,
В кровати чтоб потом упасть,
Ну, и конечно, отсыпались…
Но был тут прежде разговор,
Он содержал: упрёк, укор…
XV
Облонский хвастался охотой, —
Он летом был у богача,
Отнёсся тот к нему с заботой…
А Левин слушал, зло ворча.
Считал, что деньги их не честны,
У богачей, что всем известны,
Что их богатство не за труд,
А за нечестность их и блуд…
Все говорили — труд есть разный:
Рабочий, умственный, простой,
Что труд и клерка не пустой,
И что самих их образ — праздный…
Весловский к девкам поспешил,
Облонский с ним пойти решил…
XVI
Проснулся Левин на рассвете,
Тех разбудить двоих не смог,
Была краса на белом свете,
К болоту выведал дорог,
Убрал ржаное поле кто-то,
Стезя вела его в болото,
Двух взял он жирных дупелей
И стал бодрей и веселей…
Решил, что так сегодня будет,
И не ошибся, было так,
В охоте был он не простак,
Ещё он дупелей добудет…
Ещё он взял потом троих, —
Решил, — порадует своих…
XVII
Да есть охотничья примета,
Она его не подвела,
Не оказалась без ответа,
И по болоту повела…
Поход его был не напрасен,
Был результат его прекрасен:
Их девятнадцать было всех,
Такой сегодня был успех…
А Стива только что поднялся,
Он позавидовал ему…
Был Левин счастлив потому,
Читать письмо от Кити взялся.
Она давала день ему,
Если охота — по уму…
XVIII
Письмо от Кити и успехи
В веселье Левина ввели,
Но отыскались и огрехи –
Еду всю Левина смели…
Была говядина, цыплята,
Была еда с собою взята,
Но вся досталась не ему,
Он был голоден посему…
Но молока, когда напился
И голод этим утолил,
Себя он мысленно журил,
Что за еду свою так злился…
Ещё поход по полю был, —
Весловский уток двух убил…
XIX
Обратный путь был весел тоже —
Весловский пел и вспоминал,
Как там — на поле было гоже,
Как водку пил, и уминал —
Еду мужицкую задаром,
Как он давал им деньги с жаром,
Как говорили мужики,
Что брать им деньги не с руки…
Как в разговор мужик пустился,
Когда вертелся с девой он,
И под незлобный очень тон
Сказал ему, чтоб он женился…
Так этим он доволен был,
И всем поведать не забыл…
XX
Была княгиня в беспокойстве,
Хотела Кити увезти,
О лучшем думала устройстве –
В Москву рожать перевезти…
Ну, а Весловский с Кити рядом,
И он глядит каким-то взглядом…
Не может Левин пережить,
И тут ему откажет жить…
Он даст ему телегу с сеном,
Чтоб он поехал на вокзал,
Чтобы на жён не притязал,
Чтоб не казался феноменом…
Механик немец рядом с ним,
Чтоб воз в дороге был храним…
XXI
Решила Долли быть у Анны,
И лошадей пошла нанять.
Её деянья были странны,
Но Левин смог её понять…
Его коней взять согласилась
И до рассвета в путь пустилась.
Был постоялый тот же двор,
И с мужиком был разговор –
О том, что есть, что было раньше…
Мужик и Вронского хвалил,
И чай горячий ей налил…
И в десять выехали дальше.
В дороге кони стали гнать,
А Долли стала вспоминать:
XXII
Своих детей, как их рожала…
Жена она пятнадцать лет.
И как она за них дрожала,
И как, порой, не мил ей свет…
Если б ни Левина участье,
Было б великое несчастье, —
Их дом совсем негодным стал,
Быть им подспорьем перестал…
Но надо было делать что-то,
Как говорится, знай и честь,
Сестры беременность учесть…
Опять помог бы Долли кто-то…
Вопрос не лёгок и не прост,
А до деревни им семь вёрст…
XXIII
Их у деревни встретил Вронский,
Он был — с лакеем, не один –
Верхом и Анна, и Весловский,
Варвара,с нею — господин…
Увидев Долли, Анна с криком,
И с улыбающимся ликом,
В седле своём приподнялась,
И, спрыгнув, к Анне понеслась…
У Долли мысли разбежались –
От экипажей, лошадей
И от знакомых ей людей,
Тут ласки Анны приближались…
Взаимна радость их была,
Красива Анна и мила…
XXIV
На Долли пыль легла дороги,
Она морщиниста, худа,
Повозка, конь её — убоги,
Да и её уже года…
Счастлива Анна и прекрасна,
Да, и нисколько не несчастна,
И этим делится она,
И Долли к ней любви полна.
Любовь к ней Долли неизменна,
Чтоб с Анной ни произошло,
К ней чувство Долли б не ушло, —
Любовь вся к Анне не мгновенна…
И Анна слушает её
И чувство дарит ей своё…
XXV
Видна больница им с дороги,
Что Вронский строит для людей,
Другие видятся итоги –
Его задумок и идей…
Её поселят в доме главном, —
Старинном, но ещё заглавном,
В комфортной комнате большой,
Где будет всё с большой душой…
«На день», — сказала, — «и не больше…»
В деревне дети без неё.
Они ж попробуют её —
Уговорить побыть подольше…
Пока ж ей нужно отдохнуть
И пыль дорог с себя смахнуть…
XXVI
Всё было в комнате роскошно:
Кровать пружинная, матрас…
И даже щёгольски дотошно,
Предметов разных высший класс –
Кушетка, стол, часы, гардины
И умывальник, и картины…
Был европейский весь фасон,
Ну, и прислуга в унисон…
Ей показала дочку Анна,
Был о Серёже разговор,
И Левину был приговор:
Была так ревность его странна…
Весловский — он приятель им,
А был он Левиным гоним…
XXVII
Все согласились прогуляться,
Ну, и больницу осмотреть,
Затем, чтоб снова удивляться,
Тому, как может граф гореть…
Он ей, былой знакомым, только.
Его ж в больнице было столько…
Поражена была она, —
Могла гордиться им страна…
Он говорил со знаньем дела –
О крыше, стенах и полах,
В доброжелательных тонах,
И Долли вся в него глядела…
Был Вронский мил ей за дела,
Тут она Анну поняла…
XXVIII
Решился Вронский объясниться,
Ему есть Долли что сказать, —
На Анне хочет он жениться,
Иначе, что ему дерзать?!
Сегодня дочь ему чужая:
Она не Вронская, другая…
Каренин должен дать развод,
Чтоб Вронский мог создать свой род.
Уговорить он просит Анну –
Письмо отправить на развод.
С ним ожидает он свобод,
Их как небесную ждёт манну…
Сказала Долли, что не прочь,
В вопросе этом им помочь…
XXIX
К обеду все были готовы.
На Анне простенький наряд –
Из дорогой её обновы,
Что не узреть на первый взгляд…
А Долли — платье с рукавами,
Украсит ловко кружевами,
На голове устроит бант –
Такой к обеду вариант…
Посуда, скатерти и блюда
Так удивили её взор,
Но не смутили кругозор —
К столу собравшегося люда…
Был за столом и разговор,-
Переходивший в некий спор…
XXX
Постройки Вронского хвалили,
А он желал в суде служить,
Где бы по-честному судили,
Где мог бы низшим услужит…
Пытались Левина ославить,
Но Долли вызвалась поправить
Их осуждение его, —
Она вступилась за него…
Был Вронский этим недоволен,
Она ж стояла на своём.
Они дружны были втроём,
Но был своим тут каждый болен…
И неприятно было ей,
Что собиралась Анна к ней…
XXXI
Она пришла в ночной одежде.
Был разговор наедине.
Про Кити был вопрос, в надежде:
Что у неё там в глубине?
Сказала Долли, как умела,
Что Кити мужа заимела,
Что нет прощения тому —
И никогда, и никому…
За Кити Анна была рада,
Коснулась Левина, она…
А Долли им была верна,
Не получилось у них лада…
Они к развязке подошли,
Но пониманий не нашли:
XXXII
Развод ей Долли предлагала,
Не соглашалась Анна с ней.
Своё ей Анна излагала,
И ей казалось так верней —
Детей она иметь не может,
И что развод ей не поможет,
Что Вронский может разлюбить,
И молодую полюбить…
И пусть письмо она отправит,
И пусть развод ей вдруг дадут,
Серёжу ей не отдадут –
Княгиня Лидия там правит…
«Серёжа, Вронский — жизнь моя.
И жить без них не буду я».
XXXIII
Не презирать она просила —
Её. Не стоит мол, она…
Она всю жизнь свою скосила,
И виновата лишь одна…
До сна молилась Долли богу,
На завтра собралась в дорогу.
Вернулась Анна в кабинет,
Как будто в ней печали нет…
Тут оказался Вронский рядом.
Был и о Долли разговор.
Знаком он с нею с давних пор.
И обменялись они взглядом…
Она с улыбкою к нему,
И понимал он почему…
XXXIV
И, несмотря, на уговоры,
Умчала Долли поутру,
С неё как бы свалились горы.
Приятно было на ветру…
Воскликнул кучер: «Барин — жадны!
Но кони их уж очень ладны…
Овса — почти что ни шиша,
А пища очень хороша…»
Сказал: «Тут скучно показалось».
Сказала Долли, что и ей,
И даль мигнула ей полей…
Когда уж дома оказалась,
Была так счастлива она –
Все ей махали из окна…
XXXV
Прожил тут Вронский с Анной лето,
Немного осень захватив.
Их гости были уже где-то.
Был позитив и негатив:
Они не знали беспорядка,
Ни в чём не знали недостатка,
Но чтоб любовь им сохранить,
Им что-то нужно изменить…
Пока же Анна изучала
По книгам всё, что строил он,
Как говорят, со всех сторон,
И от того и не скучала…
Могла совет толковый дать,
Урок по делу преподать…
XXXVI
Не очень Вронский был доволен
В любви наличием цепей,
Тем, что, порою, был неволен –
Любовь держала, как репей…
На съезд ему бы надо съездить,
И по губернии поездить.
Он земледелец и богат,
Российский он аристократ.
Тут с Анной ссора сотворилась:
Ему на выборы езжать,
Она, вдруг, стала возражать.
Потом она угомонилась…
И он себе: «Не отдаю –
Всю независимость мою!»
XXXVII
Сентябрь, у Кити скоро роды,
И Левин тут — в Москве живёт.
Но Кити, в знак его свободы, —
Мундир дворянский ему шьёт,
Чтобы он в Кашин мог добраться,
С сестры делами разобраться,
Ну, и в собрании сидеть,
Да, и на выборы успеть:
Был их губернский Предводитель —
Несовременен… и в летах,
И там готовят ему — крах…
Согласен Левин, как проситель:
Сестры не движутся дела,
И касса деньги не дала…
XXXVIII
Приехал в Кашин вместе с братом –
Сергей Ивановичем, он,
Тот был богат и в деле — хватом,
Привёл к согласию сторон:
Был Предводитель избран новый,
Служить по-новому готовый, —
Своей общине не во вред,
И был потом большой обед…
Обед у Вронского. Он мыслит —
Как можно, Анну удивить,
Свою свободу ей явить, —
Себя он деятелем числит…
Он у товарища снял зал,
И всё к обеду заказал…
XXXIX
И средь весёлого застолья
Записку Вронский получил.
И вмиг, как не было раздолья, —
Он понял, кто её строчил…
Уже на дни он задержался,
Скандал, он чуял, приближался…
Писала Вронскому она,
Что дочка Ани их больна.
Писала, что хотела мчаться
К нему. И чтоб он дал ответ –
Он возвратится или нет?
Он понял — надо возвращаться.
В себе он тихо поворчал
И ночью поездом умчал…
XL
В раздумьях жизнь её проходит:
Её он любит или нет?
И выход тут она находит,
Хоть от него не мил ей свет…
Писать Каренину про волю,
Дабы смягчил её он долю.
Развод, быть может, он и даст,
Но ей Серёжу не отдаст…
А тут и Вронский возвратился –
У них упрёки и любовь,
Он к ней с любовью вновь и вновь,
С её он планом согласился…
Они в пока Москве живут,
И на письмо ответа ждут…
Глава 7.
I
Мать Кити, Долли, мед сестрица —
В волненье, с ними Левин схож…
Лишь Кити тут не суетится,
И не испытывает дрожь…
Она спокойна и счастлива,
Ну, и совсем не боязлива.
Всех, кого любит, они с ней,
Хотят ухаживать за ней…
И было жалко ей супруга –
Он и боялся, и страдал,
И с беспокойством роды ждал.
Но не было ей лучше друга,
Она было ему жена.
Но с Вронским встретилась она…
II
Мать Кити (крёстная) желала
Увидеть Кити у себя…
Там Кити Вронского застала,
Секунду чувства теребя…
Былая жизнь к ней не вернулась,
Ему она — чуть улыбнулась,
А он от Кити отошёл,
И, поклонившись всем, ушёл…
А Кити папа был доволен,
Он ничего ей не сказал,
Молчаньем нежность показал.
А Левин в чувствах был не волен,
Когда ж узнал он всё, как есть.
То отдал Кити в мыслях честь…
III
Быть Кити с Левиным старалась –
Как можно искренней, добрей,
Не ссорилась она, не придиралась,
И отвечал он этим ей…
Она к другим его толкала,
И на концерты намекала,
И чтоб он их не пропускал,
И отговорок не искал…
Он ей в ответ: «Когда же роды?»
И не боится ли она?
Она была любви полна,
Он не выискивал свободы…
Один в Москве он проживал
И за неё переживал…
IV
Коснулась Кити их расходов.
Любила денежки Москва,
И, соответственно, доходов,
Была права и не права…
Продать он кое-что решился,
На чём-то он обогатился,
С деньгами в банке был зарез,
И он пока в долги залез…
Он и о встрече с другом думал,
Знаком, с которым много лет,
Кончал с ним университет…
И тот свести его задумал –
С учёным мужем из Москвы –
И для души, и головы…
V
Был Левин полон ожиданий, —
Суть от него узнает он,
Но тот куски своих изданий
Читал ему, как эталон…
Их взгляды очень расходились
На то, за что и как трудились –
Крестьяне и рабочий класс…
И тут его товарищ спас —
На юбилей они спешили,
Люд юбиляра поздравлял,
Товарищ что-то добавлял,
Все многословием грешили…
И Левин сам уйти решил
И в гости к Львову поспешил…
VI
Был Львов известным дипломатом,
И был женат на Натали.
Считался Левин ему братом –
Родные сёстры их свели…
Львов жил немало за границей,
Знаком и с той, и с той столицей.
Был дипломатом он вчера,
Пришла вернуться им пора.
В дворцовом ведомстве он служит,
Живут теперь они в Москве.
Своё пусть в каждой голове,
Но Левин с Львовым очень дружит.
И пусть разнятся их года,
Им в радость видеться всегда…
VII
Их встречи им всегда приятны –
И обсужденьем новостей,
И тем, что суть всегда понятна
Им человеческих страстей…
Львов озабочен воспитаньем,
Ну, и каким-то отставаньем
От совершенства — сыновей.
И тут Наташа из дверей…
Ей на концерт, ему не службу.
За сыновей — давай корить…
А Левин: «Кити просит, в дружбу,
С Облонским переговорить…»
Львов: «Нападём на свояка!
Сейчас — прощаемся. Пока!»
VIII
Вот Левин в зале на концерте.
Сюда Наташу он привёз.
Волненье — верьте и не верьте, —
Приехал новый виртуоз…
Концерт в особенном размахе –
Сегодня вспомнили о Бахе,
Тут были — и Вагнер, и Шекспир,
Для многих музыки был пир…
В антракте Левин в спор пустился, —
За чистоту искусств радел,
При этом Вагнера задел,
Мол, он с поэзией скрестился…
Сказал, поспоривши: «Изволь…»
И сам поехал к графу Моль…
IX
Графиня Моль его спросила –
Про Кити, как она сейчас?
И о концерте расспросила.
Скучал тут Левин целый час…
Побыв в публичном комитете,
Где обсуждали всё на свете,
Который обществом был люб,
Поехал он развлечься в клуб…
Но прежде он домой заехал,
Наташу к Кити он привёз,
Момент был радостей и слёз,
Он их оставил и уехал —
Ему хотелось отдохнуть,
Свободы воздуха вдохнуть…
X
Клуб и приятен, и привычен,
Был Левин с тем и с тем знаком,
Дух клуба многим необычен,
Вглубь Левин входит прямиком…
Ему тут встретился Облонский,
А рядом с ним весёлый Вронский –
Он скачку выиграл сейчас,
И у него тут звёздный час…
Вина и водочки напились…
Облонский Стива их любил!
И к миру их уговорил,
И Левин с Вронским помирились.
За Кити Левин смог простить,
И ехал Анну навестить…
XI
В дороге Левин был в сомненье, —
Что скажет Кити… прав ли он…
Но это было на мгновенье –
Помог весёлый Стивы тон…
Доволен он своей игрою, —
Знакомить Левина с сестрою…
И к ней его он лихо вёз,
Всё было в шутку и всерьёз…
Когда примчали, Левин снова
Подумал — прав он или нет,
Но тут увидел он портрет
И выразил восторг без слова…
Потом узрел перед собой —
Её — прекрасной… и живой…
XII
«Я рада!» — Анна говорила,
Навстречу руку протянув,
И томным взглядом одарила,
В упор на Левина — взглянув…
Они искусство обсуждали,
Различным словом награждали
Французской живописи вкус,
Даря и минус ей, и плюс…
Был разговор у них о школе,
О воспитании детей,
О благородстве сих затей…
Он чуял боль её неволи.
Её он чувственно жалел,
И чувств, своих, — не одолел…
XIII
Он к ней всё время возвращался,
Пока он шёл домой к себе,
Доволен был, что повстречался,
И был всё с чувствами в борьбе…
Когда домой он возвратился,
Слуга его подсуетился, —
Что называется, — весьма…
Ему, вручивши два письма.
Касалось, первое — пшеницы,
Писал приказчик Соколов.
Ему ответил он без слов…
Второе было — от сестрицы:
В нём был упрёк и был укор –
Он не помог ей до сих пор…
XIV
Был нежной жалостью овеян
После знакомства с Анной он,
Был миф его о ней развеян,
Она взяла его — в полон…
Он Кити всё: о мире с Вронским,
Что к Анне свезен был Облонским…
При слове Анна, Кити в крик,
Весь исказился её лик…
Она кричала: «Ты влюбился,
Я это вижу по глазам…,
Ты с гадкой женщиной был сам,
И от неё ума лишился…»
Как её Левин увешал…
И что при этом обещал…
XV
А Анна видела — добилась
Расположения к себе,
Хоть встреча их недолго длилась,
И Левин был с собой в борьбе…
Она его сравнила с Вронским,
А тот был занят делом конским…
И в карты где-то там играл,
И на неё — плевал, плевал…
Она любви его желала,
А он всё время убегал…
Он говорил, что он не лгал,
Она в истерике бывала…
Ей было плохо без него,
И тут дверной звонок его…
XVI
Хотел любить и быть свободным –
Такой у Вронского подход,
Чтоб ей всегда был бы угодным —
Его домой и к ней приход…
Она старалась согласиться,
Сама с собой пыталась биться,
Хотела, чтоб её любил,
А не с друзьями был и пил…
Она была близка с несчастьем,
Но он её не понимал,
И слов всерьёз не принимал,
Не отличался к ней участьем…
К тому ж не двигался развод,
Вся жизнь её пошла вразброд…
XVII
В кровати, лежа, Левин мыслил –
Про то, как он привык тут жить.
В уме подробно перечислил,
Что нынче вышло пережить:
Сначала в клубе он напился,
Потом так глупо помирился,
С тем, кто был люб его жене,
Кто, может, снится ей во сне…
В особу падшую влюбился,
И этим Кити огорчил,
Скандал за это получил,
Но, слава богу, помирился…
А в пять часов в испуге встал,
И Кити в комнате застал…
XVIII
Сказала Кити: «Не пугайся,
Оно ещё не началось,
На бога больше полагайся…»
Унять его не удалось…
Он был в волнении, в тревоге,
Не веря, думать стал о боге,
Он стал его просить — помочь.
Она его послала прочь…
И он за доктором помчался,
«Но доктор спит!» — слуга сказал.
И он вознице приказал:
Чтобы к другому тот помчался…
А сам в аптеку ходу дал,
Но там его никто не ждал…
XIX
Провизор делал своё дело,
И сразу опиум не дал.
Так это Левина задело,
Он объяснять подробно стал.
Аптекарь сжалился, отлили,
И пузырьком его снабдили…
Он долго тут не проторчал,
И снова к доктору помчал.
Тот кофе пил не торопился,
Прийти к ним скоро обещал,
Он их и прежде навещал,
Ещё он кофе не напился…
Он страхи в шутку превратил,
И Левин в злости укатил…
XX
Княгиню встретил он в квартире, —
Глаза в слезах, и дрожь в руках…
Как будто всё скончалось в мире,
Боязнь, известная в веках…
Обнять она его успела,
Ещё сильнее заревела…
Тут акушерка подошла,
Княгине что сказать — нашла:
«Всё хорошо идёт!» — сказала.
А Левин видел Кити сам,
Знал её муки по часам…
Она, чтоб сильной быть, вязала…
И сам он был уже без сил,
И бога-господа просил…
XXI
Он делал всё, о чём просили:
Ей ставил образ в головах,
Диван с ним, стол переносили,
Всё не расскажешь на словах…
Поесть ему все предлагали,
Что утомлён он полагали…
А он всё богу: «Помоги!»
По дому делая круги…
Он забегал на её крики,
Себя, её он обвинял…
И настроение менял,
В тумане видел чьи-то лики…
В душе на бога злость носил,
Потом: простить, помочь просил…
XXII
Он слушал доктора рассказы,
И вдруг раздался дикий крик,
Он был без слова и без фразы,
И сразу весь в него проник…
А доктор тихо улыбался
И никуда не поднимался,
А Левин тут же подскочил,
К кровати Кити проскочил…
Её глаза его искали,
Она ему: «Не уходи!»
Сжималось всё в его груди,
И страхи ум не отпускали…
И в эту страшную игру
Влетело: «Я умру! Умру!»
XXIII
Руками голову схвативши,
Ушел мгновенно Левин прочь,
Слов никаких, не обронивши,
Не зная, как и чем помочь…
А Кити, видно, там досталось,
Как будто жить ей не осталось –
И визг, и рёв, и страшный крик.
Он же не просто так возник…
И Левин доктору: «Что это?»
«А всё — кончается!» — в ответ…
Подумал Левин: «Кити нет…»
В нём оборвалось что-то, где-то…
Он весь от страха задрожал,
И снова к Кити побежал…
XXIV
Ужасный крик вдруг оборвался,
И голос Кити произнёс:
«Всё кончено!» И он сорвался,
И счастья дух его понёс…
И чувства мигом поменялись,
Они с душой его обнялись,
Так, что не мог он говорить,
Не знал, кого благодарить…
Кричали: «Жив!» и «Мальчик!» — тоже.
Подумал: «Кити, сын и он…»
И сделал мысленно поклон
И произнёс: «Спасибо, боже!»
Есть сын, он будет их будить.
Он будет ползать и ходить…
XXV
Была сестра тут Кити — Долли,
И не могла она не быть,
Знакомы ей рожениц доли,
Их не могла она забыть…
Она и мама — помогали,
Они, как он, не убегали,
Всё это время были с ней,
Были семьёй одной, верней…
Они все радостно смеялись,
Их напряжение прошло,
Всё злое, страшное — ушло,
Плохого больше не боялись.
Есть новый родственник теперь,
Он постучит когда-то в дверь…
XXVI
Облонский Стива, Кити папа —
С утра у Левина сидят.
После ужасного этапа,
О ней, о прочем говорят…
Старался Левин себя видеть:
Так, чтоб пришедших не обидеть –
Не на огромной высоте,
Не на отцовской красоте…
Он, не на долго, их оставил
И к Кити медленно зашёл,
Её счастливую нашёл,
Вновь высоко себя поставил…
Потом он сына увидал,
И чувств таких не ожидал:
XXVII
Он голым мальчика увидел,
И чувств отцовских не нашёл,
И даже мысленно обидел,
И до гадливости дошёл…
Когда же сына пеленали —
В пелёнки жали, уминали…
За руку няню взял он вдруг,
И был в глазах его испуг…
Когда же Кити сына дали,
Он с облегчением вздохнул,
Когда сын сморщился, чихнул, —
Его глаза слезиться стали…
Губами Кити он нашёл
И прочь из комнаты ушёл…
XXVIII
Дела у Стивы в худшем виде:
Что взял за лес, почти прожил,
В расстройстве Долли и в обиде,
Купец деньжат не одолжил…
А тут и Долли заявила,
Пускай она его любила, —
На состояние права –
Своё, и это не с лова…
С деньгами Стива был в пролёте,
Нашёл контору он одну,
Он не желал идти ко дну,
И был он мысленно на взлёте.
У Долли денег попросил
И в Петербург поколесил…
XXIX
Он там к Каренину явился,
Тот не спешил ему помочь…
Просить за Анну он пустился,
Каренин был суров, как ночь…
Облонский так и так старался,
Каренин злился, упирался.
Облонский: «Ждёт развод она!»
Каренин: «Вся на ней вина…»
Облонский брал его на жалость,
На то, что он развод давал…
Он от него не отставал.
И уступил Каренин… малость:
Он послезавтра даст ответ,
И на развод прольётся свет…
XXX
И тут Серёжа появился.
Просила Анна — повидать…
Серёжа дяде поклонился,
Пошёл отцу дневник подать…
И к дяде был он с отчужденьем
И при отце, — с предубежденьем…
С ним дядя дружбы не нашёл,
И, он, откланявшись, ушёл…
Год, как увиделся он с мамой,
Он про неё не слышал тут,
Мечты о ней в нём не живут.
Всё было связано с той драмой,
Когда всех слуг она прошла
И с ним увидеться пришла…
XXXI
Облонский Стива вышел тоже.
Они на лестнице сошлись,
Нашли язык они, похоже,
И темы общие нашлись…
Серёжа умно объяснялся,
Без папы дядю не стеснялся,
На все вопросы отвечал
И понимание встречал…
Ему Облонский: «Помнишь маму?»
Сказал Серёжа резко: «Нет!»
Категоричен был ответ…
Сколь горя было в нём и сраму…
Потом кричал он в белый свет:
«Не помню я! Не помню! Нет!»
XXXII
Любил Облонский освежиться,
В Москве семьёй был утомлён.
Умел он в Питере прижиться,
Но многим был тут удивлён:
На две семьи здесь успевали,
Долги почти не отдавали,
Тут к службе не был интерес,
Был развлечений перевес…
Здесь все князья с долгами жили,
У неких — долг был в миллион,
Приободрился этим он,
Князья в столице — не тужили…
Всегда здесь Стива молодел,
Ну, и немножечко худел…
XXXIII
Есть в Петербурге исцелитель —
Француз, зовётся Жюль Ландо,
Как говорят: чудес любитель,
И полоумный — заодно…
Исцелена была особа,
И с благодарностью до гроба, —
Смогла его усыновить,
И даже графом объявить…
Каренин весь под его властью,
Во всём он слушает его,
И не решает без него…
Его подруга по несчастью –
Княгиня Лидия — сама:
Вся от француза без ума…
XXXIV
Княгиня Бетси расписала,
Как говорится, от и до,
Ну и при этом указала,
Что всё зависит от Ландо,
И что Каренину он скажет, —
Тот не откажет иль откажет.
У них теперь такой фасон,
И ими правит — сей масон…
Графиня Бетси не соврала,
Облонский видел это сам,
Он прикоснулся к чудесам,
Графиня Лидия не спала…
Ответ пришёл без лишних фраз,
И на развод в нём был отказ…
XXXV
В деревне Анна жить желала,
Москва измучила её,
Она страдала, ревновала,
Кляня бездействие своё…
Она была одна, он где-то.
К тому же жаркое тут лето,
И листья все уже в пыли,
И люди от неё вдали…
Она в деревню собиралась,
А Вронский тут домой пришёл,
Отсрочку выезду нашел.
И Анна вмиг совсем сорвалась…
О смерти вспомнила она,
И что во всём её вина…
XXXVI
Он подошёл к ней, взял за руки,
«Поедем завтра», — прошептал.
Раздались жалобные звуки,
И целовать её он стал…
Она его всё ревновала,
Себя развратной называла,
Он услаждал её, как мог,
И был — в конце концов — итог:
Всё в страсть живую превратилось,
И в поцелуях — он, она,
Забыта всякая вина,
Всё предыдущее забылось…
Что б ни кричала там она, —
Любовь была ещё сильна…
XXXVII
Она к отъезду собиралась,
Он должен маму навестить.
И ссора снова распылалась,
Её никак не угасить…
Была причиной телеграмма,
И разыгралась чуть не драма –
Он ей её не показал:
Там в ней — Каренин отказал,
А Стива делает попытку,
Чтобы Каренин дал развод…
Она же ждёт почти что год,
И не выносит эту пытку…
Твердит — развод не нужен ей.
Не знает он — что делать с ней…
XXXVIII
Он говорит, что ждёт развода,
Детей он хочет от неё.
А ей нужна любовь, свобода
И деревенское житьё…
Определённости он хочет,
Она в уме его порочит:
Мол, он девицу полюбил,
И что её он — разлюбил…
На его маму напустилась,
Во всю пытаясь обвинить,
В том, что спешит его женить.
Вся в нервы Анна превратилась.
Конец любви их подошёл.
Тут Яшвин в гости к ним пришёл…
XXXIX
Спросил: «Когда отъезд намечен?»
Ответили Вронский: «Через день».
Разлад был явно им замечен,
На лицах их лежала тень…
Сбить гостя Анна захотела,
И долгом карточным задела,
Он ей, что карты, как война,
Его понять смогла она…
Любил ли он она спросила,
И он ответил ей, что да,
Но, что он шёл играть всегда,
Как бы любовь ни уносила…
Пришёл покупщик жеребца.
Она ж в предчувствии конца…
XL
Она всё Вронского терзала,
Не знал он как к ней подойти.
Он к ней вошел, она сказала
Так, что он должен был уйти…
Он целый день провёл не с нею,
Он был измучен уже ею…
Спросил прислугу: «Как она?»
Ему сказали, что больна,
Что никого к ней, приказала,
Из-за болезни не впускать.
Она б хотела приласкать,
Сама на ласку притязала…
Но он её не посетил,
И на коляске укатил…
XLI
В деревню ехать ей — пустое,
С разводом будет пусть как есть,
Одно желание простое –
Ему придумать что-то в месть…
Она решает отравиться
И с жизнью начисто проститься.
Остановил её испуг –
Смерть ей представилась вся вдруг…
«Нет — только жить! — она кричала, —
Люблю его, и любит он…»
И облегчения был стон,
Она за ним так заскучала…
И в кабинет его вошла,
И спящим там его нашла…
XLII
Она им спящим любовалась, —
И это было — всё её…
Но разбудить его боялась –
Он глянет с холодом в неё…
Пошла к себе и там заснула,
Но прежде опиум глотнула.
И был к утру тяжёлый сон –
Тогда, давно ей снился он.
До связи с Вронским он ей снился:
В нём был с железом мужичок, —
Такой лохматый старичок…
Сон, как знамение приснился.
Старик с ней страшное творил
И по-французски говорил…
XLIII
В поту холодном она встала.
Стоял у дома экипаж.
Нехорошо вдруг Анне стало,
И это был не эпатаж…
Из дома Вронский шёл к карете, —
Её один на белом свете,
Пока что самый дорогой,
Но улыбался он другой…
В карете девица младая,
Она дала ему пакет, —
Необходимый этикет,
С улыбкой нежной, соблюдая…
С пакетом Вронский шёл к себе,
Держа улыбку не губе…
XLIV
«Это Сорокина и дочка —
От мамы деньги привезли…»
И Анна думала: « Всё, точка,
Их с Вронским дни уже вдали…»
«Как голова твоя?» — спросил он,
Ещё надежды некой полон:
Быть должен завтра их вояж,
Готовить надо экипаж…
Сказала Анна, что не едет,
Что он раскается потом…
Он чуть подумает о том,
В коляску сядет и уедет, —
На ногу — ногу положив,
Как будто что-то совершив…
XLV
«Уехал! Кончено!» — сказала
Чуть слышно Анна у окна.
Она себя всё истязала.
И прокричала вдруг она:
«Нет, нет быть этого не может!» —
Не зная, что теперь поможет.
Слуге — чтоб он письмо ему,
Как говорится, самому…
В письме она: что виновата,
Чтоб приезжал, что страшно ей,
Чтобы приехал он скорей…
Уже всё близилась расплата,
Она не знала, как ей быть,
Улыбку как ей к той забыть…
XLVI
Уже минуты пробежали,
Её записка уже там…
А мысли жали её, жали,
За нею мчались попятам…
«Вот у него уже записка…»
И встреча может быть их близка,
«Ну, почему ж не едет он?»
И тут подъехал фаэтон…
Слуга: «Мы графа не застали».
И ей записку возвратил.
Она — к графине чтоб катил…
И чтоб записку там отдали.
И привезли бы ей ответ.
Ещё был мил ей белый свет…
XLVII
Она послала телеграмму –
В ней: «Надо переговорить…»
Предотвратить старалась драму,-
Себя, его — уговорить.
Хотелось встретиться ей с Вронским…
Вскричала кучеру: «К Облонским!» —
Хотела Долли повидать,
Себе расклеиться не дать…
Была хорошая погода,
Весенний дождик пролетел,
И город в солнышке блестел,
В её душе была свобода.
Коляска, вроде бы, спешит,
А смерть её уж не страшит…
XLVIII
«Зачем его я умоляла
И покорялась я ему?
Свою значимость умаляла,
Сама, не зная почему?» —
Себе она так говорила
И в голове своей творила
Такую мысль: «Жить без него…»
И мысль терялась от того…
Но, всё же, Долли она скажет:
«Не любит Вронского она
И жить с ним больше не должна».
И та, что делать, ей подскажет.
Такую мысль она нашла
И с нею к ней она вошла…
XLIX
Лакей сказал, что дома Кити.
И Анна вспомнила, что он…
И про любовные все нити,
И что он был в неё влюблён,
И что она его любила,
И это Анна не забыла…
Но тут к ней Долли подошла,
Она встречать её пришла…
А Кити мальчика кормила
И не хотела выходить,
И в сердце прошлое будить,
И вспоминать, кого любила…
И Анна тут оскорблена,
Хоть в этом есть её вина…
L
Письмо ей дали о разводе,
В нём Стива с мыслями спешил,
О том, что есть надежда, вроде,
Так как Каренин не решил…
Сказала Анна: «Всё известно!»
Что ей уже не интересно…
А тут и Кити к ним пришла,
И Анна что сказать нашла, –
Она сказала про обиду,
Ну, и про Левина её.
О том, что был он у неё…
Не подавала Кити виду.
Спросила Анна: «Где же он?»
Дурной уже был это тон…
LI
«Прощайте!» — Анна всем сказала
И руку Кити подала,
И Долли чуть поцеловала,
Своей коляске знак дала…
Смотрелась Анна тут устало,
И Долли жалко её стало…
А Анна молвила: «Домой!»
Не зная, что же с ней самой…
Она в дороге осязала –
Печальный, добрый Долли взор,
Была довольна, что в позор —
Ей о себе не рассказала…
Про Кити думала она,
Ну, и про Левина — сполна…
LII
О Кити думала с сарказмом:
«Не Вронский… Левина жена…»
Ну, и о Левине с соблазном,
Что взять его всего могла…
И ей так думать было сладко.
Потом сказала: «Как всё гадко…»
Решила — Яшвин прав вполне,
Что нужно жить, как на войне…
Была от графа телеграмма:
«Вернусь не раньше десяти…»
Читатель, как тут ни крути, —
Опять над ней сгущалась драма…
И про записку, ей в ответ
Сказали, что ответа нет…
LIII
На телеграмму он ответил,
Записку он не получал,
Но встречу с нею он наметил,
Уже за Анной он скучал…,
Она же думать не хотела
И в злобу, в ненависть летела,
Всё не могла ему простить
И всё хотела отомстить…
В её фантазии — он с мамой,
И там Сорокина при ней,
И улыбается он ей, —
Такая в мыслях панорама…
И хочет ехать она к ним,
Чтоб навсегда проститься с ним…
LIV
Она сначала изучила –
Когда, куда есть поезда.
Билет купить не поручила, —
Так не бывало никогда…
Она лакею приказала,
Что будет ехать до вокзала,
И тот вознице приказал,
Вскочив на козлы: «На вокзал!»
Пред ней картина городская,
И мысли всякие о ней –
Собаки, люди, бег коней…
Вся неустроенность людская…
Ей неприятен этот быт,
И Вронский тоже не забыт:
LV
«Он был тогда с собачьим взглядом,
Когда любви моей хотел,
Когда мечтал со мной быть рядом,
Всего, добившись,- охладел.
Он жил тщеславием успеха,
Сегодня я ему помеха,
Смог от меня, что надо взять,
И хочет руки развязать.
Он хвастал мною и гордился,
На это я была нужна.
Любила я, была нежна,
Но вкус любви в нём притупился.
И хода нет уже назад.
Уеду я, он будет рад».
LVI
«Моя любовь к нему всё крепче,
А у него вот-вот — умрёт.
Ко мне становится он резче,
И то, что любит, просто врёт…
Я знаю, любит он иную,
Меня корит, что я ревную.
Мы шли навстречу до сих пор,
Теперь, похоже, — приговор».
И тут Каренин всплыл в сознанье,
С ним отвращение пришло,
И с этим медленно пошло —
Тех страшных дней воспоминанье.
Ей вспоминался жизни блеск
И страшных пальцев его треск…
LVII
И Вронский ей на ум явился:
«Ну, стала б я его женой.
У Кити б взгляд не изменился,
Серёжа б всё решал со мной:
Как жить ему с двумя отцами…
Нет, наша жизнь уже — с концами.
Попыток всех скрутился винт,
Остался мне последний финт…»
На поезд ей билет купили,
До Обираловки был он,
Был у неё как будто сон,
Её толкали, торопили…
Присели в зале все пока,
И вдруг раздался звук звонка…
LVIII
Потом все к поезду спешили,
Из зала выйдя на перрон,
Юнцы смеялись, и смешили…
И поднялась она в вагон.
В пустом купе, в углу сидела,
В окно вагонное глядела,
Мужик прошёл мимо окна,
И сон тот вспомнила она…
Потом чету к ней подсадили,
Муж с разрешенья закурил,
С женой о чём-то говорил…
Чуть по-французски пошутили…
А Анна будто бы в тени,
И ей не нравятся они…
LIX
Звонок был третий, поезд двинул,
Муж на себя набросил крест.
От них ход мысли её сдвинул
В края иных каких-то мест:
«Да, мы все созданы для муки,
Для расставаний, для разлуки.
Себя желаем обмануть,
В глаза чтоб правде не взглянуть».
«Нам, разум дан,- от беспокойства
Чтобы избавиться могли мы,
И этим как-то мы хранимы –
Во всём кругу мироустройства», —
Сказала мужика жена.
Решила Анна — мысль верна…
LX
Стал где-то поезд, вышли люди,
И Анна вышла на перрон.
Наполнил свежий воздух груди,
Толпа теснит со всех сторон…
Она артельщика спросила,
Потом и губы закусила, —
Был кучер к Вронскому её?
Тот с хитрой миной на неё…
Сказал: «От Вронского тут были –
К ним взять Сорокину и дочь…»
В глазах у Анны будто ночь,
И будто все её забыли…
Михайло кучер её — к ней,
Он гордо дал записку ей…
LXI
Он с выполнением заданья:
Записку Вронскому отвёз
И от него ответ привёз,
Вернулся к ней без опозданья…
В записке Анна прочитала:
«Меня записка не застала…
И: в десять буду я часов».
Михайло зрел из-за усов…
«Езжай домой!» — она сказала —
Так очень коротко ему.
И он, не поняв почему, —
Уехал быстро от вокзала…
Осталась Анна тут одна,
И что-то думала она…
LXII
«Не дам тебе себя я мучить».
И мимо станции пошла.
«Нет, я не дам себя замучить».
И всю платформу вдоль, прошла.
Её девицы осмотрели,
И кружева её узрели, —
И настоящими нашли,
И дальше весело пошли…
Её и парни задевали,
Кричали что-то и прошли,
Те, что когда-то рядом шли,
Ну, и глазами раздевали…
И продававший, мальчик, квас –
Следил за ней весь этот час…
LXIII
Начальник станции промчался –
С вопросом — едет ли она?
Товарный поезд мимо мчался.
К нему несла её волна…
«Я накажу его, избавлюсь —
Он всех, одна туда отправлюсь,
Избавлюсь я и от себя –
Любя его и не любя…»
Упасть под первый опоздала,
Стремглав промчавшийся вагон.
Внимая поезда прогон…
Она второго поджидала…
Вмиг детство вспомнилось, вода,
И входит, будто бы, туда…
LXIV
Она, взяла, перекрестилась
И устремилась меж колёс,
И вместе с поездом пустилась,
И он понёс её, понёс…
На миг успела ужаснуться,
После чего ей не проснуться…
«Где я, что делаю, зачем?»
И не помочь уже ничем…
«Прости мне, господи!» — успела
Она ещё произнести.
«Ты её, господи, прости».
Так песнь свою она допела.
А поезд нёс её, тащил,
От всех, что были, утащил…
