Он был рыжебородый,
И честный и худой,
Рожденный для конфликта
С общественной средой.

Стихи

Владимир Захаров

Игра в бисер
Памяти Рафаила Вальского

Два шарика стеклянных
В орех величиной,
Зеленых, круглых, странных,
Лежат передо мной.
А я — в тирольской шляпе,
С орешиной в руке,
Тисненый Кант уложен,
Увязан в рюкзаке.
И мы с серьезным Вальским,
За тридевять земель,
Идем, как два студента,
В зеленый наш Вальдцель.
Где обретенным раем
Звенит Шварцвальдский лес,
Весенним птичьим граем
Наполнен до небес.
Вот с высоты открылось
Нам озеро, и вот
Мы в доме, где Философ
Отшельником живет,
Но мы должны заботиться о Том,
Кто робко, неуверенно пролил
Нам в сердце как щемящий эликсир
К случайным близким быструю любовь,
И каждый миг переливать в Него
Избыток весь душевной полноты».

***
Он был рыжебородый,
И честный и худой,
Рожденный для конфликта
С общественной средой.
Он утонул, купаясь,
История темна,
И трудно в Ленинграде
Живет его жена.
Где мы горды беседой
И общим языком,
И знаками вниманья,
И каждым пустяком.
И мы уснем, брат с братом,
Пред нами вся Земля,
А ночь плывет агатом
На кроткие поля.
Я сплю, и рядом горы
В предчувствии грозы,
Я — бабочка, которой
Приснился Чжуан-цзы.
Обои из газеты,
Родитель в галифе,
Студенчество в Казани,
Профессорство в Уфе.
И жизнь, в которой с Вальским
Мы не были друзья,
Но маленькие наши
Дружили сыновья,
В которой любопытство
Во мне он вызывал,
Учил язык испанский,
Почти не выпивал.
Ах, не его ли мальчик
Принес ко мне домой
Два шарика — начинку
Дробилки шаровой?

Лето с дождями
и грозами

Печальная военная страна!
Что вывеска? Она не выражает
Художника, и цеха старшина
Напрасно здесь о вывесках вздыхает.
А то, что Татлин крылья захотел
Батистовые склеить клеем веры,
Так это он хотел в иной предел,
Как тот мужик — на крыльях из фанеры.
Ему, конечно, снился Пикассо,
Вина стаканчик, выставки, коррида,
А здесь уже крутилось колесо,
И нажимал клаксон Жан-Жак Руссо.
А Энгельс что! Не подавал он вида!

В общежитии

Хоть ты владеешь совершенно
Искусством причиненья зла,
Однако, сладостная пена
Тебя, Венера, родила!
Когда шумит веселый улей
Пяти беспечных корпусов,
Я никну, как сраженный пулей,
Заслышав стук твоих шагов.
И, открывая дверь в тревоге,
В надежде жалкой и пустой,
Я застываю на пороге,
Беспомощен пред красотой.