И мир, расплёснутый так щедро перед ней,
И миг, спокойствием столетий удивлённый,
И медь закатная с прожилкою зелёной,
Где гомон лиственный всё ближе и слышней.
СТИХОТВОРЕНИЯ
Владимир Алейников
Заливов дымчатых, прозрачных и сквозных,
Узоры перские и пёстрые мусии,
Каскады выступов, сплетения косые
Корней и троп сухих, и трав шершавых жмых,
И запах йодистый, и прорвы серный дух,
И в брызгах радужных слоёное кипенье
Волны, вздыхающей, как лошадь, в нетерпенье,
И пот стекающий, и высей светлый пух,
И соль седеющая, пышущая соль,
Соль, тяготеющая к лежбищам туманным
Камней морщинистых, к дорогам караванным,
К мирским скитаниям, соль, долгая, как боль,
Морская вестница, земная кутерьма,
С песком и посохом, с хрустящею основой,
В кристаллах рубчатых, с полоской известковой,
Кутья магическая, зыбкая кайма
Чего-то прежнего, что было и прошло,
Чего-то важного, что было небывалым,
Тоска мистическая, к символам усталым
Уже остывшая, — и всё-то ей мало —
И мир, расплёснутый так щедро перед ней,
И миг, спокойствием столетий удивлённый,
И медь закатная с прожилкою зелёной,
Где гомон лиственный всё ближе и слышней.
* * *
Откуда эта жгучая печаль
Залива, обозначенного резко,
И скал полуослепшая скрижаль,
Где слово полустёршееся веско?
И что за горечь некогда текла,
Которую, как осыпь, не обрушишь,
В бокал из венецейского стекла,
Где яд в питье ты сразу обнаружишь?
Какое зелье в чашу мне ни льёшь,
Лицо поднять и вспомнить не посмеешь,
Покуда не признаешь, не поймёшь, –
Ты пьёшь и пьёшь — и всё же не пьянеешь.
Не сам ли я в такие дебри вхож,
Куда без риска лучше не соваться?
Не то чтоб в раж вошёл, но всё же гож
На жест и шаг — что ж с вами тусоваться?
И дальше, дальше, в логово времён,
Уводит нить кручёная наитья —
Туда, где хаос кем-то порождён —
Неясытью ль какой иль чьей-то прытью.
И ноздри раздувающий алан
От берега Согдайи отрывался,
Чтоб крымских лоз хмелеющий туман
Во Франции кипучей оставался.
Великий Путь и млечен, и шелков,
Для колобка славянского малина, —
Катись, катись — и птицей из силков
К истокам рвись Китая-исполина.
По-своему и Запад, и Восток
Молились, но чаи гоняли вместе, –
И дождь, как злато, в общий водосток
Стекал на почву доблести и чести.
Путь в греки из варягов пролегал
Навстречу беспокойному пунктиру,
Который жилкой ртутной пробегал
Куда-то вкось, к Аралу и Памиру.
Неужто зависть известью разъест
На чудеса взиравшие народы? —
Но вот срослись пути — и вышел крест —
И тень его легла на круг свободы.
А нынче ветер помыслы честил
Пустые — и курортники сбежали,
И всё на свете воздух упростил,
Которым дни когда-то умножали.
Голодным был для чаек этот год —
И море умирающее пело
О Суроже — и, глядя из невзгод,
О нас, живых, вздыхало, как умело.
* * *
Поистине ленив укроп —
На самом деле, без притворства, —
И что ему до чудотворства?
Пускай ненастье целит в лоб, —
Он смотрит в корень, как всегда,
И, между прочим, смотрит в оба, —
Равно чужды ему и злоба,
И гнёт насильного труда.
Растёт себе, как прежде рос,
И знает — польза есть и в этом,
И всё-то он в родстве со светом,
И весь — как будто не всерьёз,
Но, между тем, он знает толк
И в ожиданье, и в дремоте,
Когда, как бы на долгой ноте,
Венца его так лёгок шёлк.
И от него немалый прок —
Хотя бы летняя окраска,
Листков ажурная подсказка
И стебель, словно между строк
Украдкой втиснутый призыв,
Наивной хитрости уловка, —
И даже Божия коровка
Поймёт мгновенно, чем он жив.
Прочитал. Сделал закладку. Были хлопоты. Не люблю стихи рвать на части. Сейчас заварил крепкого чаю и сел перечитывать… Какая вольная игра культур! Персидские мозаики. Ну, да, могло быть и такое слово рядом с мусиями — «перские». Но здесь Восток будто сочится сквозь Восток (ну, алан, Сурож, в том большом мире они были рядом, хоть порой приходили друг к другу не с дарами знаний, а с ножами). И правда, прозрачно. Перекликается с чем-то? Да и хорошо. К слову, соловьи, выходя на охоту за соловьихой, ещё не умеют петь. Они учатся друг у друга и у других птиц. Даже я, грешный, придумал свист, и научил этой триоли одного соловья. А через год он вернулся с уже окрепшим голосом, со своими песнями, и я радостно узнал среди них свою триоль. Прекрасные стихи.
«И что ему до чудотворства? / Пускай ненастье целит в лоб» — даже не стану приводить цитаты из Пастернака.
«Тоска мистическая» — целый клубок традиций.
Заливов дымчатых, прозрачных и сквозных,
Узоры перские и пёстрые мусии,
Каскады выступов, сплетения косые
Корней и троп сухих, и трав шершавых жмых,
____________________________________________
— «узоры перские» — это персидские?
— «пёстрые мусии»? — витиевато, для меня.
— «прозрачных и сквозных» — «И вы прошли сквозь мелкий, нищенский, /Нагой трепещущий ольшаник…»
— «сплетения косые /Корней и троп сухих,» — «За ними в бегстве слепли следом/Косые капли. У плетня /Меж мокрых веток с ветром бледным/Шел спор.»
Прозрачная мудрость мастера!