Даниэль Гольденберг

Размышления о «Мцыри»

К 199-й годовщине со дня рождения со дня рождения М.Ю. Лермонтова

— Ландау! Скажите, о чём думал Лермонтов, когда писал «Героя нашего времени»?
— На этот вопрос мог бы ответить только один человек.
— Уж не вы ли?
— Ни в коем случае.
— Я так и полагал. Так кто же?
— Михаил Юрьевич Лермонтов.
— Садитесь. Единица!
М.Я. Бессараб «Ландау. Страницы жизни»

Я полностью разделяю мнение молодого Льва Ландау, что нам не дано понять, о чём думают творческие личности, создавая свои произведения. Я также не питаю иллюзий по поводу способности людей полностью понять друг друга, даже своих близких. И всё-таки, желание понять «всё», а особенно то, что вызывает острые эмоциональные переживания, является неотъемлемым свойством человеческого ума. Известное высказывание Коhелета (Экклесиаста — русск.) «не насытится око зрением, не наполнится ухо слушанием…» (Коhелет, 1, 8) можно продолжить: «не насытится ум пониманием». Перечитывая произведения литературы вместе с биографиями их создателей, невольно пытаешься воссоздать хотя бы вероятный ход их мыслей. Нижеследующие размышления по поводу любимой в юности романтической поэмы я посвящаю тем школьным учителям, которые даже в условиях советского режима не боялись выходить за рамки школьной программы.

«Мцыри» является одним из немногих произведений русской литературы, которое имеет эпиграф из ТаНаХа («Ветхий Завет» в русской традиции): «Вкушая, вкусих мало меда, и се аз умираю». В переводе на современный русский язык это означает: «Я поел немного мёда, и вот — я умираю» (1-ая книга Шмуэля (Царств — русск.), 14, 43). Что же означают эти слова, и кто их произнёс? В данной главе ТаНаХа описывается, как во время войны евреев с филистимлянами сын царя Шауля (Саула — русск.) Йонатан (Ионафан — русск.) совершил крайне смелую и рискованную вылазку в стан врага и посеял там панику. Важно отметить, что это дерзкое мероприятие стало возможным только благодаря прямой божественной поддержке, в которой Йонатан удостоверился по некоторым приметам. В его отсутствие Шауль заклял своё войско, обязав всех под страхом смерти поститься до вечера, до полной победы над врагом. Однако, Йонатан, ничего не зная об этом заклятии, подкрепился мёдом диких пчёл в процессе затянувшегося преследования отступающих в панике филистимлян. В тот же день Шауль, вопросив, дарует ли ему Господь победу, и не получив ответа, понял, что евреи в чём-то согрешили. Последующее разбирательство быстро выявило виновного — Йонатана, нарушившего по незнанию всеобщий пост. Шауль приговорил своего сына к смерти, и тогда-то Йонатан и произнёс слова, ставшие впоследствии эпиграфом к «Мцыри». Следует отметить, что для Йонатана в тот день всё окончилось благополучно: еврейское войско защитило своего героя и не позволило царю свершить приговор. Но смысл восклицания Йонатана ясен: горе тому, кто вкушает сладкий плод, не зная, что он является для него запретным.

В приложении к поэме «Мцыри» данный эпиграф наводит на мысль, что герой погибает от «глотка свободы», не ведая, что она является для него тем самым губительным запретным плодом. Кто же «заклял» героя поэмы, и почему свобода для него оказалась столь же сладкой и опасной, как мёд для Йонатана? Поищем ответы на эти вопросы в биографии поэта и в истории написания поэмы. Лермонтов написал «Мцыри» в 1839 году во время Кавказской ссылки; поэма была опубликована в 1840 г., при жизни поэта, с некоторыми купюрами по соображениям цензуры. Был ли у героя поэмы реальный прообраз?

Захват русскими детей горцев во время завоевания Кавказа не был редкостью. Существуют разные версии современников поэта о происхождении образа героя поэмы; одна из самых правдоподобных версий связывает «Мцыри» с биографией чеченского художника П.З. Захарова. Трёхлетним ребёнком он был подобран русскими войсками у тела убитой матери в разгромленном чеченском ауле. Генерал А.П. Ермолов стал крёстным отцом ребёнка, а выходил израненного мальчика казак Захар, в честь которого ребёнок получил фамилию и отчество: Пётр Захарович Захаров. Впоследствии его взял на воспитание и вырастил двоюродный брат А. П. Ермолова — Петр Николаевич Ермолов. Пётр Захаров с детства проявлял способности к рисованию; повзрослев, он получил академическое образование и стал профессиональным художником, специализирующимся на портретах.

Полулегендарная история его жизни включает рассказ о его сестре, которая воспитывалась у чужих людей, но перед свадьбой попросила своего жениха вернуть ей брата. По преданию, жених нашёл Петра Захарова и привёз его на свадьбу. После этого события художник стал подписывать свои картины «П. Захаров из Дады-Юрта». Именно его и пригласила бабушка Лермонтова нарисовать портрет любимого внука, только что получившего офицерское звание.

Пётр Захаров был замечательным рассказчиком, так что есть все основания предполагать, что его общение с поэтом в процессе написания портрета впечатлило Лермонтова, и что некоторые детали трагической биографии художника действительно легли в основу образа героя «Мцыри».

Но только ли детали чужих биографий легли в основу этой поэмы? Мы ведь знаем, что поэты и писатели часто стремятся выразить самих себя, свои эмоции и своё мировоззрение через свои произведения. Насколько это справедливо в отношении «Мцыри»? Интересно, что автограф поэмы имел другое название и другой эпиграф: изначально поэма называлась «Бэри», а эпиграфом имела французское выражение «On n’a qu’une seule patrie» («У каждого есть только одно отечество»). «Бэри» по-грузински означает «монах», а «мцыри» имеет двойное значение: «послушник», а также «пришелец», «чужеземец», «одинокий человек, прибывший добровольно или привезенный насильственно из чужих краев, и не имеющий родных или близких». Перед публикацией поэмы Лермонтов изменил её название и эпиграф. В чём смысл этих изменений? — Возможно, некоторые детали биографии поэта помогут нам ответить на этот вопрос.

Род Лермонтовых происходил, по преданию, от Георга Лермонта, выходца из Шотландии, который был взят в плен русскими войсками во время польской кампании1613 г. Он остался в России, был принят на «государеву службу», пожалован поместьями и погиб через 20 лет во время второй польской войны. Таким образом, основатель рода Лермонтовых сам являлся «мцыри» во втором значении этого термина. Что же касается самого Михаила Юрьевича Лермонтова, то он, по-видимому, ощущал себя «духовным мцыри» — чуждым окружающему обществу и воспринимающим свою страну как духовную тюрьму. Это отражено во многих его произведениях, но наиболее ясно высказано в «Мцыри», в отрывке, который поэт сам изъял из поэмы перед её публикацией, видимо, из цензурных соображений:

Зачем ты ум наполнил мой
Неутолимою тоской
По дикой воле? почему
Ты на земле мне одному
Дал вместо родины тюрьму?

Отчуждённость Лермонтова, видимо, усугблялась трагическими деталями его личной биографии. Его мать умерла, когда ему было три года, а отец был вынужден отказаться от сына по требованию властолюбивой и богатой бабушки со стороны матери: таково было её условие для сохранения за внуком права на наследство. Лермонтов любил своего отца и радовался редким встречам с ним, что вызывало недовольство его бабушки. Эта драматическая ситуация нашла отражение в стихах, написанных в год смерти отца (1831): «Ужасная судьба отца и сына жить розно и в разлуке умереть…», а также, по-видимому, и в следующем замечании главного героя поэмы «Мцыри»:

Я никому не мог сказать
Священных слов «отец» и «мать».
Конечно, ты хотел, старик,
Чтоб я в обители отвык
От этих сладостных имен, —
Напрасно: звук их был рожден
Со мной…

Таким образом, смена названия поэмы с «Бэри» на «Мцыри», вероятно, отражает самоощущение отчуждённости поэта и сходство его судьбы с судьбой героя поэмы. Смена эпиграфа, в свою очередь, свидетельствует о смещении акцента поэмы с темы «потери героем отечества» на тему «наказания героя за запретный «глоток свободы». Чем было вызвано это изменение? — Не настаивая на однозначности последующих выводов, можно предположить, что это было связано с тем эмоциональным влиянием, которые оказали на поэта Кавказ и военная служба. Свидетельством этого влияния являются стихи и рисунки Лермонтова, а также воспоминания его современников. Ощущение свободы и слияния с силами природы отражены во многих произведениях поэта, в том числе и в следующих строках из «Мцыри»:

…О, я как брат
Обняться с бурей был бы рад!
Глазами тучи я следил,
Рукою молнию ловил…
Скажи мне, что средь этих стен
Могли бы дать вы мне взамен
Той дружбы краткой, но живой,
Меж бурным сердцем и грозой?

По-видимому, этот эмоциональный настрой ещё более затруднял возвращение Лермонтова в духовно чуждую ему среду «высшего общества». К тому же, он нёс военную службу с полной самоотдачей, отличаясь неистовой храбростью. В официальных военных сводках о Лермонтове сказано: «офицер этот, несмотря ни на какие опасности, исполнял возложенное на него поручение с отменным мужеством и хладнокровием …» Гордый и независимый характер поэта определил «высокую планку» его личного кодекса чести, что отражено в его письме М.А. Лопухиной: «До сих пор я жил для литературной карьеры, столько жертв принес своему неблагодарному кумиру, и вот теперь я — воин. Быть может, это особая воля провидения; быть может, этот путь кратчайший, и если он не ведет меня к моей первой цели, может быть, приведет к последней цели всего существующего: умереть с пулею в груди — это лучше медленной агонии старика. А потому, если будет война, клянусь вам Богом, буду всегда впереди». А в стихотворении, посвящённом её сестре, В.А. Лопухиной, есть такие строки:

Я рожден, чтоб целый мир был зритель
Торжества иль гибели моей…

Лермонтов с детства любил всё военное, но вследствие его характера военная служба стала для него ещё одним «запретным сладким плодом», постоянно грозившим смертью: он не мог и не желал быть осторожным и благоразумным. Один из легендарных армейских храбрецов той поры, Руфин Дорохов, писал о нём: «Славный малый — честная, прямая душа — не сносить ему головы. Мы с ним подружились и расстались со слезами на глазах. Какое-то черное предчувствие мне говорило, что он будет убит… Жаль, очень жаль Лермонтова, он пылок и храбр — не сносить ему головы». Очевидно, сходные предчувствия, одолевавшие и самого поэта, были отражены в аллегорической сцене схватки Мцыри с барсом (популярный на Кавказе сюжет, включённый во многие произведения литературы разных кавказских народов). И тем не менее, Лермонтов постоянно участвовал в самых рискованных военных операциях и при этом вёл себя как хладнокровный фаталист; как будто он соревновался с библейским Йонатаном и всё время проверял: есть ли также и у него «поддержка сверху»? Характерно, что на обеих дуэлях, в которых он участвовал, Лермонтов не стрелял в своих противников, хотя и был превосходным стрелком. В первой дуэли он выстрелил в воздух; во второй, по-видимому, хотел сделать то же самое, но не успел… Как знать, возможно, нижеследующие строки из «Мцыри» и были его завещанием? —

Прощай, отец… дай руку мне:
Ты чувствуешь, моя в огне…
Знай, этот пламень с юных дней,
Таяся, жил в груди моей;

Когда я стану умирать,
И, верь, тебе не долго ждать,
Ты перенесть меня вели
В наш сад, в то место, где цвели
Акаций белых два куста…
…
Там положить вели меня.
Сияньем голубого дня
Упьюся я в последний раз.
Оттуда виден и Кавказ!
…
И стану думать я, что друг
Иль брат, склонившись надо мной,
Отер внимательной рукой
С лица кончины хладный пот
И что вполголоса поет
Он мне про милую страну..
И с этой мыслью я засну,
И никого не прокляну!…

Но поэту не было суждено обрести вечный покой среди гор Кавказа: по указанию его бабушки тело Лермонтова было перезахоронено в родовом имении в Тарханах. Любимая «странною любовью» отчизна унаследовала и творения своего «мцыри», и его тело…