Александр Матлин: МОЙ БРАТ ВЛАДИМИР МАТЛИН

Loading

НЕКРОЛОГ

МОЙ БРАТ ВЛАДИМИР МАТЛИН

Александр Матлин

2 сентября умер мой брат, писатель Владимир Матлин. Для друзей он был просто Володя, а в семье ещё проще — Вадик. Фактически, смерть пришла к нему утром второго августа, в день его рождения, когда ему исполнилось девяносто один. После этого его организм физически существовал ещё месяц, вселяя в родных отчаяние и безнадёжные надежды на чудо, которого не произошло. Умер брат, и с ним вместе умерла часть меня самого. Я не могу представить жизнь без него. Он был не просто брат, он был моим самым близким другом.

Сегодня вся его жизнь проносится у меня в памяти, начиная с того времени, когда он, второклассник, делал уроки, а я, четырёхлетний, сидел по другую сторону стола, вглядываясь в его тетрадь и пытаясь постичь мистику букв.

Десятки лет спустя, когда моего брата просили рассказать свою биографию, он начинал так:

— По-настоящему счастливыми были первые пять лет моей жизни. Потом родился этот (жест в мою сторону), и жизнь кончилась. Я перестал быть центром внимания. О дальнейшем не стоит говорить.

Это была дежурная шутка. На самом деле мой брат прожил счастливую, интересную жизнь, наполненную яркими эмоциями и событиями. Из девяносто одного года первые сорок два (в том числе пять счастливых ранних лет) он жил в Советском Союзе, а последующие сорок девять — в Америке. Можно было бы сказать, что мой брат — был настоящим американцем. Но нет, не настоящим: он думал по-русски, писал по-русски, говорил с женой и дочкой по-русски, пил водку по-русски. Хотя, русским я тоже не могу его назвать. У него была еврейская душа.

С 1949 по 1953 год он учился в Московском Юридическом институте. Там в юные студенческие годы его настигла сокрушительной силы любовь к своей сокурснице Ане Друкер, любовь, сопровождаемая такой же силы взаимностью. Эта страсть не ослабевала в течение их всей последующей жизни. Всю жизнь они оставались молодожёнами. В апреле прошлого года у них был редкий юбилей: этому небесному браку исполнилось семьдесят лет.

В Советском Союзе Владимир Матлин работал в кино, на Московской студии научно-популярных фильмов. Он редактировал широко известный киножурнал “Клуб кинопутешественников”, который многие из нас помнят. Он писал сценарии научно-популярных фильмов. Он редактировал сценарии других авторов. Он много чего делал. Но я хочу также сказать о том, чего он НЕ делал.

Он не вступал в сделку со своей совестью.

Он не писал сценариев про детство Ильича или про высокие надои молока в Краснодарском крае, хотя мог бы на этом хорошо и бесхлопотно зарабатывать. Он выбирал сложные, глубокие темы, как правило “не проходные” и не удобные для советской цензуры.

Стоит упомянуть один из фильмов, снятый по его сценарию в начале 70-х годов режиссёром Цукерманом. В фильме всего два действующих лица, и обе роли играет Смоктуновский. Фильм называется “Ночь на размышление”. Это размышление о личной ответственности человека. О нравственности индивидуума, живущего в безнравственном обществе. В фильм включены документальные кадры из нацистской хроники, показывающие, как беснуется толпа молодых людей, сжигая книги. Эти молодые люди не чувствуют угрызений совести; наоборот, они горды и счастливы, потому что поступают как все. А главное — они не несут ответственности. За их поступки отвечает общество и лично товарищ фюрер. В Советском Союзе это вызывало подозрительные ассоциации. Фильм положили на полку, и в Советское время он на экранах кинотеатров не появлялся.

Два года спустя, в 1975 году, когда авторы фильма уже были в Америке, этот фильм был показан на международном кинофестивале в Лос-Анджелесе и получил какую-то престижную премию в своём жанре. В ответ на это советская делегация, возглавляемая великим гимнописцем, папашей Михалковым, заявила протест. Мы тогда смеялись на весь Лос-Анджелес.

Чего ещё НЕ делал Владимир Матлин? Он не состоял в партии. Это было довольно трудно, учитывая, где и кем он работал. В Советском Союзе люди, служащие в прессе, в кино и на телевидении, считались работниками идеологического фронта, а следовательно, обязаны были состоять. (Впрочем, там чуть ли не каждый человек с высшим образованием считался работником идеологического фронта, кроме, разве что, врача-проктолога). Но Владимир умудрился не состоять, рискуя своей карьерой. И так, не состоявши, 49 лет назад он вместе с семьёй уехал из Союза.

В Америке Владимир Матлин состоялся в новом качестве — как журналист и как писатель. Более 20 лет он работал на Голосе Америки под прозрачным псевдонимом Владимир Мартин. Там же под своим девичьим именем работала Аня Матлина. Те, кто жил в Союзе в 70-ые, 80-ые и 90-ые годы и слушал Голос Америки, могут помнить их имена и голоса. Владимир вёл еврейскую программу. Он рассказывал своим бывшим согражданам-евреям о культуре, к которой они имели прямое отношение и с которой в большинстве своём не были знакомы: о еврейской религии и морали, еврейских традициях, еврейских праздниках.

Однажды, в конце 80-х годов, еврейская федерация Центрального Нью-Джерси присудила Голосу Америки ежегодную премию защиты гражданских прав, которая формулировалась примерно так: “За образовательную деятельность, повышающую самосознание советских евреев”. Может быть, вы не видите в этом ничего необычного, но на самом деле это был совершенно беспрецедентный случай. Федеральные службы принято поносить. В лучшем случае — игнорировать. А уж дать премию, да кому — политическому агентству правительства, разжигающему холодную войну! Да кем — частной еврейской либеральной организацией! Это было уму непостижимо. Тем не менее, премию присудили. И это была заслуга одного человека — Владимира Матлина.

В Америке глазам писателя Владимира Матлина открылась тематика, которая его увлекла и которая сделала его тем особым писателем, каким он стал. Эта тематика полна человеческих страстей, страданий, радостей, трагедий, сломанных судеб и возрождённых жизней. Это — тематика нашего исхода из Советского Союза.

Интересно одно явление. Русская иммигрантская литература существует давно, её начало можно вести с писем князя Курбского к Ивану Грозному. В Советском Союзе она была, естественно, под запретом и потому вызывала страстный интерес в читательских массах. Но вот — кончилась советская власть, и наступило недержание свободы печати. Издавай что хочешь. Читай что хочешь. Тут, казалось бы, и должен был увянуть интерес к эмигрантской литературе. Потому что — кому нужны её плоды, если они не запретные? Но произошло непредвиденное. Не кончилась эмигрантская литература, и не завял интерес к ней в России, а наоборот — в ранние постсоветские годы расцвёл пышным цветом. Почему — не берусь судить. Скажу только, что пять книг рассказов Владимира Матлина выпустило в Москве издательство Захарова, в те годы одно из самых престижных российских издательств.

Рассказы Матлина — это про нас с вами. Про наши иммигрантские заботы, горести и радости, про нашу смелость и нашу трусость, про наше мучительное вживание в новую культуру, словом, про всё, чем мы живём и дышим. Рассказы Владимира Матлина заставляют нас взглянуть на себя со стороны и задуматься над нашими удивительными судьбами. Многие из этих рассказов заставляют нас плакать, многие — смеяться. А так как вся наша жизнь состоит из слёз и смеха, я считаю, что мой брат выполнил свой долг перед человечеством.

И вот, оглядываясь на нашу жизнь, точнее на наши две параллельные и в то же время переплетавшиеся жизни, я понимаю, что братья не умирают. И он, мой единственный Вадик, будет со мной всегда — столько, сколько мне суждено жить. Прощай, брат! Спасибо, что ты жил!

Print Friendly, PDF & Email

18 комментариев для “Александр Матлин: МОЙ БРАТ ВЛАДИМИР МАТЛИН

  1. Прочитав Ваш замечательный, глубоко меня тронувшый (не хочу называть это некрологом) очер о Володе, вспомнилось многое.

    Вспомнилось, во-первых, как горячо рекомендовала мне обоих Матлиных для поступления на Голос моя коллега Ириада Ванделос, тогда бывшая корреспондентом Голоса в Лос Анджелосе, где она с ними познакомилась и продружилась. Первым прибыл на работу в Вашингтоне Володя. Он определился в Отдел культуры Русской службы, который я тогда возглавляла. Охватываемая нами тематика была значительно шире нежели, скажем, театр, литературы или живопись. Мы освещали и различные аспекты общественной жизни, как религия, экономика, законодательство и, конечно же, права человека. Но к моменту поступления Володи на Голос Америки не было у нас отдельной постоянной еврейской программы.Появление Володи позволило ее создать. Он оказался талантливым ведущим, привлекавшим к участию в своих передачах интересных и авторитетных гостей, он внимательно следил за событиями в СССР и недаром его программа находила там широкий отклик. Но дожна к этому добавить, что Володя участвовал и в других передачах; круг его интересов и знаний был широк, а приятный голос, интуитивное умение заставить себя слушать делали его желанным участником в эфире наших круглых столов и радио-мостов.

    Аня появилась на нашем горизотне несколько позднее. Помню, как заблудились в администрации ее бумаги и Анину кандидатуру чуть было в отделе кадров не отвергли, что удалось перехватить в последний момент. Штат русской службы пополнился еще одним ценным сотрудником. Аня Матлина зарекомендовала себя прекрасным редактором и ведущим.

    Лично для меня Володя и Аня стали друзьями. Я очень ценила их человеческие качества и… хочу добавить, веселившее нас чувство юмора. В последний период жизни мы редко встречались, но мое глубокое расположение к ним не ослабевало.

    Известие о кончине Володи воспринимаю с глубокой грустью и выражаю свое самое сердечное соболезнование всей семье.

    Пусть память его будет светла.

    1. Дорогая Люся! Ваш отзыв — это для меня подарок. Спасибо огромное! Я вас прекрасно помню, надеюсь, что вы меня тоже. Если найдёте мой email address (не хочу его писать здесь), gожалуйста, пришлите весточку. Очень хочу с вами поговорить — privately. Искренне ваш —
      Alex Matlin

  2. Dear Sasha,

    My heartfelt condolences to you and your family! Your brother was a wonderful person and a very talented writer. His stories stay with you long after the book is read. The talent obviously runs in your family, you know how we all love your stories. I hope that you are able to draw some comfort from the fact that you were fortunate to have Volodya as a brother and a friend for 90 years.

  3. Дорогой Шурик, мы с Риммой выразили в частном письме наше соболезнование тебе и всем Матлиным, но здесь я хочу повторить это публично. Мы с тобой знакомы со студенческих лет, а когда приехали в Штаты и поселились в Нью-Джерси, где ты уже был старожилом, мы как бы заново познакомились. Твои советы помогали нам вживаться в новую жизнь, за что мы с Риммой тебе очень признательны.
    Ты хорошо знал Леню Эпштейна, нашего общего институтского друга, теперь уже, к прискорбию, тоже почившего. Леня эмигрировал В 1976 году, я – 1982-м. Еще из Рима, где мы ожидали получения въездных виз в Штаты, я написал ему письмо, которое начиналось словами: «Леня, ты на шесть лет умнее меня». Исходя из такой арифметики, ты и твой брат Володя, были умнее на девять лет. У тебя мы познакомились с Володей и его женой Аней, и мы хорошо помним, с какой симпатией и расположением они сразу же к нам отнеслись.
    В самом начале 1985 года, когда я тоже стал работать на «Голосе Америки», мы переехали в Вашингтон. Володя и Аня были почти единственными нашими знакомыми в Вашингтоне, опекали нас, мы стали друзьями. Помню с каким интересом я читал Володины рассказы, которые он мне показывал еще до публикации. Правда, к концу года я перешел в редакцию журнала «Америка», но это все рядом, по соседству, так что наше общение продолжалось и становилось все более задушевным. На «Голос Америки» меня вернули в 1994 году, когда президент Клинтон и вице-президент Гор, борясь с дефицитом госбюджета, ликвидировали журнал «Америка», решив, что, поскольку в России наступила свобода, то знать об Америке ее жителям необязательно. Русская служба «Голоса Америки», куда меня перевели, тогда тоже скукоживалась: количество часов радиовещания сокращалось, а число слушателей тех передач, что еще оставались, значительно уменьшилось и продолжало уменьшаться. Российская «перестройка» не затронула Русскую службу «Голоса Америки»: бюрократическая система оказалась слишком инертной. После того, как Еврейской программа «Голоса Америки», которую Володя Матлин вел с большим успехом, была закрыта, он ушел на пенсию, что, конечно, было мудрым решением.
    Володя был очень талантливым писателем, его книги надолго переживут его и всех нас.
    Вечная память!
    Семен Резник

  4. Во всех отношениях впечатляющий текст: высоконравственный, высокохудожественный, высокого достоинства, ни пафосного слова, ни искусственного пережима чувств.
    Да будет долгой и благословенной память об ушедшем старшем брате-ближайшем друге.

  5. Отличный текст! Грамотно и складно написано. Заслуженная пятерка! Радует, что не все еще русскоязычные эмигранты выродились в заядлых графоманов! И небольшая поправочка: «Там в юные студенческие годы его настигла сокрушительной силы любовь к своей сокурснице…». Здесь правильнее будет: «к его сокурснице». А лучше — просто, «к сокурснице».

    1. Написать «складно» про некролог, это надо обладать исключительно тонким литературным вкусом.
      А сам некролог прекрасен своей искренностью.

      1. Вы прАвы, A.L.:
        Написать «складно» про некролог, это надо обладать исключительно тонким литературным вкусом.
        Однако, никакой вкус не поможет написать обычный комментарий к рассказу A.L. про Кислощеева и др.
        Поместить его невозможно и негде. Одна надежда — на Модерацию, кот. может исправить всё-всё. Всем — мирной Субботы.

        1. «…обычный комментарий к рассказу A.L. про Кислощеева и др. … Поместить его невозможно и негде…»

          «Обычный» комментарий к серии рассказов про Кислощеева писать нет смысла. По-видимому, владелец журнала, понимая, какого рода комментарии там появятся, такую возможность заблокировал. Чем сэкономил нам время 🙂 .

      2. Я согласен, что можно было дать более теплый отзыв. Признаю это упущение. К следующему некрологу (надеюсь, он появится нескоро), я свою ошибку учту.

    2. «Там в юные студенческие годы его настигла сокрушительной силы любовь к своей сокурснице…». Здесь правильнее будет: «к его сокурснице». А лучше — просто, «к сокурснице».
      ———————————-
      А ещё лучше — «…в студенческие годы его настигла любовь…»
      Без «пятёрок», «юных и сокрушительных».

      1. «А ещё лучше — «…в студенческие годы его настигла любовь…»

        Нет, вот тут, уж, извините! Учитывая особенность современного момента, указать пол человека, к которому имярека настигла любовь — просто необходимо! И не вздумайте возражать!

        1. Да как можно! Возражать вам бессмысленно, учитывая особенности момента и то, что главный редактор журнала на вашу жалкую экономию плевать хотел
          с высокой башни 🙂 , как написал в своё время Владимир Высоцкий про
          беспечных парижан…»Проникновенье ваше по планете особенно заметно» после 24 февраля.

    3. Рифенштуль, Вы в себе? Вы поправляете грамматику некролога, написанного братом умершего? Вы, наверно, грамотный, но точно не далёкий человек.

      1. Уважаемый Илья, некролог конечно не место для выяснения отношений, но просто невозможно видеть подобное. Этот Рифенштуль не грамотный и недалекий человек. Он очевидно считает, что писатель Александр Матлин выставил свой текст на некий открытый конкурс, где каждый прохожий может ставить оценки и предлагать свои абсолютно идиотские исправления.

  6. Я помню отчетливо рассказ Владимира Матлина, где из Израиля в началоперестроечную Москву приезжает молодой парень и находит своего деда. Внук и дед абсолютно несовместимы, но сила рассказа, изложения, тональности, убедительности персонажей такова, что читаешь о их стремительном сближении с необыкновенным волнением. Я тогда подумал, что на основе рассказа можно было сделать пьесу, но побоялся, что не сохранится тот накал восприятия, когда читатель беспокоится больше чем герои.
    Это Вампилов умел передавать такие настроения, когда из простой житейской ситуации на сцене получалась подлинная трагедия с сильнейшими переживаниями.
    Помнится, автора тогда стали критиковать за неточности в атрибутике (автомат не тот) и нестыковки хронологии. И к моему облегчению и радости нашелся умный человек (по-моему, скрипач), который объяснил отличие художественного произведения от протокола осмотра.
    Мне литература Владимира Матлина очень нравится, огромная ему благодарность!

    1. После Владимира Матлина осталось множество замечательных рассказов.
      У младшего брата их тоже немало; сегодня к ним прибавился некролог
      по ВЛАДИМИРУ МАТЛИНУ.

Добавить комментарий для Alex Matlin Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.