Лев Сидоровский: «ЕСТЬ ГОРОД, КОТОРЫЙ Я ВИЖУ ВО СНЕ…»

Loading

По другой версии, когда герцог Ришелье решил основать Одессу, многие предупреждали его, что главное затруднение при построении города будет заключаться в недостатке пресной воды. На это — разговор шёл на французском языке — герцог воскликнул: «Assez d’eau!» («Довольно воды!»). Если написать это французское слово русскими буквами — асседо — и прочитать его справа налево, получится «Одесса»…

«ЕСТЬ ГОРОД, КОТОРЫЙ Я ВИЖУ ВО СНЕ…»

Нерадостное воспоминание о том, как в 1973-м Ленинградский обком КПСС объявил «антисоветчиной» мой очерк про Одессу, которой, кстати, 2 сентября, исполнилось 228 лет.

Лев Сидоровский

КОГДА ныне, дорогой читатель, на Украине происходят столь драматические события, когда там ежедневно проливается кровь, я, чтобы хоть чуть-чуть отвлечь себя и тебя от тяжких мыслей, вспомню, какая дикая история почти полвека назад, летом 1973-го, случилась со мной — после в эту самую «ихнюю» Одессу путешествия. Впрочем, тогда она была н а ш а. Тем более что сегодня, 2 сентября, Одессе исполнилось 228 лет.

Да, Указ об основании Одессы Екатерина Вторая подписала в 1794-м 22 августа (значит, по новому стилю — 2 сентября). Однако, согласно книге историка XIX столетия Василия Надлера, на самом деле у города более чем 600-летняя история: мол, в 1415-1418 годы уже существовало поселение Качибей, или Коцюбей, подчинявшееся Великому княжеству Литовскому, которое затем трансформировалось в турецкое Хаджибей, а уже только потом стало Одессой. Но одесситы твёрдо уверены: Хаджибей, на месте которого якобы родилась Одесса, и тот, «литовский» Качибей — «две большие разницы». Ибо точное место расположения того Качибея неизвестно… Ну а то, что Одесса — не реконструированный турецкий поселок, а отстроенный с нуля город, вообще несомненно.

Кстати, по поводу самого названия города существуют два «исторических» рассказа. Первый таков: на одном придворном балу кто-то из академиков сказал императрице, что новая гавань, сооружаемая на берегу Чёрного моря, со временем должна иметь такое же значение, как Петербург для Балтийского моря. Академик утверждал, что в глубокой древности на месте Хаджибея находилась греческая колония «Одессос», то есть «великий торговый путь», и было бы логично удержать за новым городом древнее название. Это мнение поддерживали граф Зубов и граф де Рибас (первый градоначальник Одессы). Императрица улыбнулась: «Пусть же Гаджибей носит древне-эллинское название, но в женском роде — «Одесса»… По другой версии, когда герцог Ришелье решил основать Одессу, многие предупреждали его, что главное затруднение при построении города будет заключаться в недостатке пресной воды. На это — разговор шёл на французском языке — герцог воскликнул: «Assez d’eau!» («Довольно воды!»). Если написать это французское слово русскими буквами — асседо — и прочитать его справа налево, получится «Одесса»…

 ***

ВПЕРВЫЕ я побывал там в 1956-м, когда студентом ЛГУ проходил в Севастополе газетную практику и вдруг получил задание поведать читателям из крымского Города-Героя о том, как жители другого Города-Героя, одесситы, готовятся к Международному молодёжному фестивалю в Москве, до которого оставался ещё целый год… Второй раз в 1968-м, в пилотской кабине воздушного лайнера ТУ-104, следующего по маршруту Ленинград — Одесса, прямо во время рейса, провёл с экипажем — тоже, выполняя редакционное задание — заседание «Весёлого клуба «Смены»» (которое мы достойно завершили, уже после благополучной посадки и дивного пляжа на Ланжероне, в пивном баре «Гамбринус»). Ну, а в июле 1973-го, в качестве «сопровождающего» Ленинградского Бюро путешествий, доставил в Одессу по небу с невского берега на три дня сто туристов. И все три дня там их нежно опекая, одновременно умудрился подготовить для родимой «Смены» очерк под «утёсовским» названием: «Есть город, который я вижу во сне…» Но редактор «Смены» Герман Балуев Утёсова не любил и придумал к моему творению иную «вывеску»: «У САМОГО СИНЕГО МОРЯ…» Так оно и появилось — под рубрикой «Отечество», с подзаголовком «Репортаж выходного дня», в трёх главках.

Прочитай, пожалуйста…

 ***

У САМОГО СИНЕГО МОРЯ…

  1. «Я ВАМ НЕ СКАЖУ ЗА ВСЮ ОДЕССУ…»

ИМЕННО так признавался герой одной из попу­лярнейших наших песен. И я тоже, дорогой чита­тель, «за всю Одессу» тебе не расскажу. Пото­му что, во-первых, за три дня, которые дарит здесь ту­ристам бюро путешествий, всю Одессу, как ни старайся, все рав­но не увидишь. Потому что, во-вторых, столько об этом городе уже писано-переписано — от Ка­таева до Багрицкого, от Паустов­ского до Бабеля, что ныне мож­но отважиться лишь на отдель­ные, лёгкие штришки.

Я не впервые здесь. И, ступив на разноцветную брусчатку тенистых улиц, снова с ра­достью ощущаю: свой неповторимый колорит Одесса хранит стойко. Этот город не спутаешь ни с каким другим. Особый темп, особый ритм, особая фразеоло­гия…

В сквере, где вокруг памятника графу Воронцову постоянно со­бираются поговорить «за фут­бол», жаркий обмен мнениями:

— «Черноморец» вчера и «Чер­номорец» сегодня — это две большие разницы…

— Перестаньте сказать! «Чер­номорец» остался «Черномор­цем»…

— Вы что, специалист? По-моему, чтоб да, так нет.

— Чтоб я так жил — он, ка­жется, умнее, чем Коля Озеров. Он купил тетрадку и уже думает, что всё знает…

— Я бы вам популярно объяс­нил за «Черноморец», но, изви­ните, мне срочно некогда…

Покупаю «Вечернюю Одессу». Реплика киоскёра:

— Получите вашу газетку и пе­редайте привет вашей тёте.

Объявление на двери булочной: «Хлеба и не будет». В этом «и» — вся Одесса.

Здесь тоже, как в Ленинграде, приезжему с готовностью объяс­няют маршрут, рассказывают историю улиц, зданий, но делают это несколько по-своему:

— Рекомендую купаться только в Отраде. Знаете, почему назы­вается Отрада? Скажу по боль­шому секрету: ляжете там на пе­сочек, закроете глаза и сразу за­будете все проблемы.

Через некоторое время на этом самом пляже слушал я по радио такое официальное объявление:

— Граждане, не умеющие пла­вать! Давайте сразу договоримся, чтобы у нас с вами сегодня не было неприятностей. Заходите в воду, где мелко, а как только волна — срочно бегите на бе­рег…

В этом городе многое неповто­римо. Например, нет проблемы такси. Стоит только поднять ру­ку — и любая машина, если в ней меньше шести человек, мгно­венно останавливается. Как и со­рок, как и семьдесят лет назад, только здесь выпускаются папи­росы «Сальве» — каждый истинный одессит носит в кармане эту жёлтую коробку. Даже сводка погоды в Одессе имеет свой ко­лорит. Газеты сообщают: «По ориентировочным данным, ожи­дается дождь…» Мол, хотите — верьте, хотите — нет. Новые на­звания улиц одесситы упрямо не признают: только — Преображен­ская, только — Мясоедовская… Какая же без Мясоедовской Молдаванка?!.. По ней же гулял Беня Крик…

И поведёт тебя одессит по го­роду — словно по страницам лю­бимых с детства книг… Здесь прогуливался Пушкин, здесь жил Горький, здесь останавливался Гоголь… Моим добровольным ги­дом оказался весьма подвижный человек лет семидесяти. Оказы­вается, он не раз бывал в доме Бунина, учился в одном классе с Кирсановым (слушал на Француз­ском бульваре его первые сти­хи), хорошо знал Багрицкого. С нескрываемой гордостью мой со­беседник поведал, как по веле­нию одесситов одну из улиц не­давно назвали именами Ильфа и Петрова.

И ещё узнал я такую историю… Лет сорок назад Вера Инбер написала шутливое стихотворение:

Как бы ни мечтать об этом чуде,
Как бы ни стараться и ни силиться,
Никогда, увы, тебя не будет,
Улица, моя однофамилица…»

Она провела детство на Ланжероне, в Студзовском переулке, названном в честь какого-то гре­ка-купца,..
«Имя коммерсанта из Пирея
Носит он, как носят эполеты.
Разве это звонче и бодрее
Имени советского поэта?!»

Одесситы вспомнили шутливое завещание поэтессы, и несколько месяцев назад переулочек над морем обрёл имя Веры Инбер.

За три дня я попытался нари­совать себе портрет типичного одессита. Конечно, его характер сложен и многолик, но непре­менно в этом характере присут­ствуют некоторые общие черты. Так, истинный одессит говорить спокойно о своём городе и море просто не в состоянии. День, когда китобойная флотилия воз­вращается в родной порт, он считает национальным праздни­ком. Свой оперный театр име­нует «мировым шедевром». Свида­ния назначает только «у Дюка». Независимо от возраста, с удо­вольствием вспоминает, какой вкусный в двадцатых годах был рахат-лукум с фабрики Дуварджогло. Негодует по поводу того, что пивной бар «Гамбринус» те­перь не на углу Дерибасовской и Преображенской, как раньше, а совсем в другом месте. И ещё истинный одессит не умеет уны­вать.

Город у моря подарил мне две встречи с людьми, которых есть все основания считать истинными одесситами.

  1. ГЛАВНЫЙ ЧЕЛОВЕК БОЛЬШОГО ФОНТАНА

В ТО, ЧТО ему восемьдесят, поверить можно, лишь за­глянув в паспорт. Богатырская осанка, молодая улыбка… Родил­ся на Пересыпи. С малолетства пособлял отцу добывать в каме­ноломне известняк. Помогал взрослым распространять среди шахтеров «Искру». Когда нача­лась война с Японией, кормить­ся многодетной семье стало совсем трудно. Шахты закрыва­лись. Пришлось Никифору идти в порт, определяться в «Корови­ны дети». Был такой мастер, по кличке Корова, который нанимал ребятишек для чистки пароход­ных котлов — только они и мог­ли там пролезть. Однажды один маленький работник в котле заснул, и корабль вышел в море. Мальчишка погиб.

Таким было детство Никифора. Там же, в порту, переживал он восстание на «Потёмкине». Когда хоронили Вакулинчука, вместе со всеми шёл под красным знаме­нем.

Снова — каменоломни, распрост­ранение нелегальной литературы, аресты… Война и германский плен. В концлагере Зальцведель действовала группа РСДРП. Там в марте семнадцатого года Никифор Голубенко стал комму­нистом. Из лагеря бежал, про­брался в Петроград, где уже свершилась революция, вступил в Красную гвардию.

Но его ждала Одесса. Член подпольного ревкома, затем командир Красногвардейского партизанского отряда, он бился с немцами и гайдамаками, с Петлюрой и интервентами… Вместе с Григорием Ивановичем Котовским входил в освобожденный город…

А потом… Нужно было кормить красноармейцев, которые громили Врангеля, — и он изымал в Иль­инской волости хлеб у кулаков. Нужно было дать пресную воду Одессе — и он поднял народ в Приднестровье на заготовку ка­мыша, чтобы топить этим камы­шом водонапорную станцию в Беляевке. Нужно было кончать с бандой Орлова — и он выполнил этот приказ партии… Полвека на­зад там, где сейчас живёт Никифор Дмитриевич, на Большом Фонтане, он возглавлял райис­полком, И вот в голодном году организовал на Большом Фонтане для беспризорных детей пер­вый детдом — Дом спартаков­цев. Со всей Украины присылали сирот.

На многих ответственных долж­ностях поработал Никифор Дмит­риевич, и возраст уже был впол­не солидный, но грянула война — и пришлось ему снова браться за оружие.

Когда враг вступил в его го­род — как и в гражданскую, возглавил партизанский отряд. В знакомые катакомбы вместе с ним ушли жена и двое сыновей. Тридцать месяцев вели они бит­ву, ни днем, ни ночью не давая оккупантам покоя. Фашистские листовки расписывали, что в ка­такомбах десять тысяч партизан, а их было ровно в десять раз меньше. Боевые награды во всю грудь напоминают сейчас Ники­фору Дмитриевичу о том вре­мени.

…И снова много у него долж­ностей, только должности те­перь — общественные. В его до­машнем музее — и алая повязка красногвардейца, и диплом вете­рана пионерского движения Одесщины, и свидетельство о том, что когда-то довелось Никифору Дмитриевичу организовывать в городе у моря комсомол…

Он и сына назвал в честь ком­сомола — Кимом. А старшего — в память о Владимире Ильиче… В комнате — большая карта обоих полушарий. Хозяин пере­ставляет на ней флажки, следит за сыновьями. Первый помощ­ник капитана танкера «Ленинград­ский комсомолец» Владимир Голубенко сейчас на подходе к Ку­бе, а капитан дальнего плавания Герой Социалистического Труда Ким Голубенко на своём сухо­грузе «Ялта» держит путь в Бра­зилию. И есть на столе фото­графия: крепко обнимает Кима весёлый Юрий Гагарин…

Никифор Дмитриевич показы­вает стопку конвертов с берегов Невы: в 357-й школе — его по­стоянные корреспонденты. О Ле­нинграде говорит с нежностью, считает, что его смело можно назвать лучшим местом на зем­ле, если бы. Если бы не было Одессы…

Потом заводит старую пластин­ку, и чуть хрипловатый голос Утёсова заполняет собой всю квартиру:

«Есть город, который мне снится во сне.
О, если б вы знали, как дорог
У Чёрного моря явившийся мне
В цветущих акациях город…»

Прикрыв глаза, хозяин блажен­но подпевает… Я ухожу, а песня всё плывёт вслед. Плывет над притихшим в этот поздний час Большим Фонтаном, где когда-то Никифор Дмитриевич организо­вывал Дом спартаковцев… За такие вот добрые дела неофи­циально считают его на Большом Фонтане «главным человеком».

  1. КАПИТАН, УЛЫБНИТЕСЬ!

Болельщики КВН, конечно, помнят блестящий взлет на телевизионном экране весёлых и находчивых из Одессы. Поэтому, оказавшись здесь, я никак не мог отказать себе в удовольствии встретиться с бывшим легендар­ным капитаном одесской сборной Валерием Хаитом, дабы провести с ним нечто вроде блиц-турнира КВН. Мы сделали только один круг по скверу на площади Мар­тыновского — и блиц-турнир был завершён.

— Я почти не сомневаюсь, Ва­лерий, в том, что твой любимый город — Одесса. Если я прав, то, пожалуйста, объясни, почему ты такого мнения?

— Не первый век самым луч­шим городом считается Ленин­град. То, что я на сегодняшний день считаю самым лучшим го­родом Одессу, свидетельствует лишь о том, что я ещё не был в Ленинграде.

— Какую самую яркую встре­чу, самое доброе воспоминание Одесса тебе подарила?

— Я бы мог сказать, что са­мой яркой встречей была встре­ча на одесском вокзале нашей команды после победы над командой Московского медицин­ского института, если бы память об этой встрече за шесть лет не потускнела. А самое доброе воспоминание связано опять-таки с нашим возвращением после финала кубка чемпионов, когда мы проиграли Баку. Честно гово­ря, мы рассчитывали тогда в Одессе на более холодный приём.

— Как ты относишься к одес­скому фольклору? Правда ли, что он беднеет?

— Если даже и беднеет, то, как известно, бедность — не по­рок. А вообще-то, кто сказал, что одесский фольклор беднеет? Бук­вально вчера сам наблюдал та­кое… Выходит из Филармонии какой-то приезжий, останавливает так­си: «В гостиницу «Красную»!» Шофёр посмотрел на него стран­но: «Садитесь». Проехав двадцать метров, остановился: «Прошу!» Пассажир возмутился: «Что, уже?! Почему же вы раньше не ска­зали, что это совсем рядом?!.» На что таксист пожал плечами: «Я думал, вы хотите с шиком…»… Наша команда КВН тоже не отказывалась от родного фольк­лора. Вспомните хотя бы такие куплеты:

«В Москве уже давно ещё не вечер,
в Одессе, как известно, тоже ночь…»

— Если бы не было Одессы, в каком городе ты предпочёл бы жить?

— Если бы не было Одессы, мне бы уже было всё равно…

— Самое любимое одесское выражение?

— Не только любимое, но и вечное. В будущем оно будет звучать примерно так: «Граждане пассажиры, отпустите заднюю дверь! Мужчины, продвиньтесь вперёд на одну женщину! Раке­та отходит через пять секунд!»

— Чего же, на твой взгляд, не хватает Одессе, чтобы стать абсо­лютно идеальным городом? Что для этого ей надо добавить из других городов?

— Для того, чтобы Одессе стать идеальным городом, надо не добавить, а отнять: не­множко отнять «других горо­дов». А именно — приезжих. Слишком много их тут летом. Как сказал Ньютон, летом на Ланжероне яблоку негде упасть…

— Кого из бывших знаменитых одесситов ты бы прописал сюда обратно?

— Того, кто рискнул бы выпи­саться из Москвы.

 ***

БЫЛ вечер. Куранты тихо перезванивали мелодию из «Белой акации». Порт перемиги­вался огоньками. Вдоль Примор­ского бульвара браво прогулива­лись бронзоволицые парни в бескозырках. С явным одобре­нием и вместе с тем с лёгкой иронией наблюдали за ними со своих скамеечек старички в па­русиновых фуражках, какие были модны, наверное, лет сорок на­зад… У памятника Дюку кто-то встречался, кто-то прощался…

Я тоже прощался. Прощался с городом, который подарил мне три хороших дня. Некоторые из впечатлений этих дней теперь пы­таюсь передать. Только некоторые. Я же честно предупреждал, что не в силах рассказать о всей… прости, дорогой читатель, «за всю Одессу»…

 ***

В ОБЩЕМ, появился этот материал в «Смене». А назавтра — моя же беседа с замечательным кинорежиссёром Отаром Иоселиани, который журналистов вообще-то не жаловал, интервью не давал. Мне повезло. Коллегам и читателям и то, и другое, вроде, понравилось. Однако ещё через день — грозный вызов в Смольный, где заведующий отделом пропаганды Царёв и инструктор Осипов, чуть ли не размахивая кулаками, «дуэтом», «на ты», передали «мнение» первого секретаря обкома Романова:

— Безобразие! Одна за другой — две политические ошибки! Две явных антисоветчины! Великий Ленин называл кино «важнейшим из искусств», а твой Иосилиани сравнивает профессию кинорежиссёра с занятием официанта, которому надо как-то умудриться пронести поднос с тарелками и бутылками сквозь танцующую толпу… И ответь: зачем ты попёрся именно в местечковую Одессу?! Зачем этот еврейский город стал ещё воспевать?! Что у нас мало городов русских?! А Голубенко у тебя явно для маскировки! Учти, допрыгаешься!..

В итоге редакционное начальство влепило мне «строгача» и даже, по сути, на год лишило рабочего места.

Обитавший тогда в Ленинграде Миша Жванецкий, с которым я уже был знаком, попросил «на Одессу не обижаться». А я и не думал на неё обижаться: наоборот — полюбил ещё больше!

Вот почему сейчас за неё страшно стократ…

Та самая газетная полоса.
Та самая газетная полоса.

Print Friendly, PDF & Email

19 комментариев для “Лев Сидоровский: «ЕСТЬ ГОРОД, КОТОРЫЙ Я ВИЖУ ВО СНЕ…»

  1. «Я не к одной только России равнодушен, я вообще ни к одной стране по-настоящему не «привязан», в Рим когда-то был влюблен, и долго, но и это прошло. Одесса другое дело, не прошло и не пройдет» (Владимир Жаботинский, роман «Пятеро», 1930, написано в Париже).

    1. В биографиях Жаботинского неоднократно указывалось, что он был горячим патриотом Одессы. «Для него Одесса была не просто случайным местом рождения, — писал Иосиф Шлехтман, — но великим счастьем, бесценным даром судьбы. Всю свою жизнь он высоко ценил и бесконечно гордился тем, что носит звание одессита. В его шкале ценностей ранг одессита был высшим, самым благородным из существующих на свете. Он был больше, чем патриот Одессы, он был шовинист Одессы».
      К. Чуковский. http://chukovskiy.lit-info.ru/chukovskiy/bio/chizh/vpervye-v-londone.htm

      К сожалению, книгу Шлехтмана, из которой взята цитата, мне в интернете найти не удалось, ни на английском, ни русского перевода:
      Joseph B. Shlechtman. The Vladimir Jabotinsky story, 1-st ed. New York, T. Yozelloff, 1956–1961.

  2. «в эту самую «ихнюю» Одессу»
    ————————————
    Глаза завидущие, руки загребущие. Эта дама сама будет выбирать себе спутника жизни и, смею думать, вам она откажет.

  3. Прекрасно и профессионально написанный очерк.
    Очень интересно читается.
    А по поводу каким должен был быть еврей — работник идеологического фронта в те времена, — я думаю, что он должен был быть вдвойне талантливее чем не еврей из того же цеха…
    И Уважаемый Автор нам этот талант демонстрирует — за что ему большое спасибо!

  4. Спасибо, Лев Исаевич!
    Пишите, пожалуйста, побольше! Вы здесь очень нужны.
    Что касается Одессы, я был там несколько раз. Замечательный город и замечательные люди. Только плохо было с экологией. Санитарные стоки спускали недалеко от берега, из-за чего были видны белесые прибрежные струи. Не знаю, как сейчас.

  5. «ВПЕРВЫЕ я побывал там в 1956-м, когда студентом ЛГУ проходил в Севастополе газетную практику и вдруг получил задание поведать читателям из крымского Города-Героя о том, как жители другого Города-Героя, одесситы, готовятся к Международному молодёжному фестивалю в Москве, до которого оставался ещё целый год… Второй раз в 1968-м, в пилотской кабине воздушного лайнера ТУ-104, следующего по маршруту Ленинград — Одесса, прямо во время рейса, провёл с экипажем — тоже, выполняя редакционное задание — заседание «Весёлого клуба «Смены»» (которое мы достойно завершили, уже после благополучной посадки и дивного пляжа на Ланжероне, в пивном баре «Гамбринус»). Ну, а в июле 1973-го, в качестве «сопровождающего» Ленинградского Бюро путешествий, доставил в Одессу по небу с невского берега на три дня сто туристов…
    Вдоль Примор­ского бульвара браво прогулива­лись бронзоволицые парни в бескозырках. С явным одобре­нием и вместе с тем с лёгкой иронией наблюдали за ними со своих скамеечек старички в па­русиновых фуражках, какие были модны, наверное, лет сорок на­зад… У памятника Дюку кто-то встречался, кто-то прощался…»
    ——————————————-
    Не-эт, не напрасно так дружно набросились на Сёму товарищи. Заслуженно.
    Да, заслуженно устроили «трёпку». Или — «трепку»?
    Широко и привольно жил автор, по городам-героям пролетал как настоящий космо-
    нафт. И с памятником Дюку то встречался, то прощался…
    БЫЛ вечер и было утро… «Куранты тихо перезванивали мелодию из «Белой акации». Порт перемиги­вался огоньками.
    Ух ты, ах ты, все мы космонавты…»

  6. Хороший профессиональный очерк на достойную и драматически актуальную тему.
    Удивлён порочным стереотипно-всеохватным упрёком автору за службу «солдатом на идеологическом фронте». Да, солдат солдату рознь, но, как ни крути, все мы (кроме активных борцов анти) в той или иной степени служили властной идеологии, просто хорошо делая своё дело (уча, леча, строя, сочиняя, проектируя…) и объективно, косвенно, опосредованно поддерживая режим и строй. Кстати, журналистами были три Аграновских (один Абрам и два Абрамовича), Бовин, Ваксберг, Вигдорова и далее по алфавиту.

  7. Но ведь классная заметка, а по поводу «идеологического фронта»: многие из тех, кто сейчас за это критикует — сами бы тогда не отказались. Вопрос только в том — написали бы они так же хорошо 🙂

  8. Сэм: 12.09.2022 в 15:58
    Этот господин всю свою жизнь был солдатом идеологического фронта.
    _____________________
    Ну, что вы, Сэм, солдат солдату — рознь. Вон даже за такую безобидную заметку ему дали «строгача» и даже, по сути, на год лишило рабочего места».

    1. И год он сидел на автале и отмечался в лишке…
      Инна, дорогая, Вы представляете каким должен был быть еврей, чтобы в те времена работать в идеологии? Цви, это мой ответ и Вам.
      И в очередной раз вспоминаю мой любимый анекдот, не всё же Вам, Григорий, их одному рассказывать::
      на собеседовании в американском консульстве у одного еврея отставного подполковника, подающего на эмиграцию, спрашивают:
      — А чем Вы можете доказать Ваше утверждение, что за время своей службы в Сов. Армии Вы страдали от антимеметизма?
      — Как чем? Всех моих сослуживцев послали в Египет, а меня не пустили.

      1. И какое это всё имеет отношение к хорошо написанной статье, причём, ещё тогда?
        Вы решили личность автора обсудить? 🙂

        1. Григорий, а если будут обсуждать статью, к примеру, усатого вурдалака, тоже надо говорить «как складно написано»?

          1. 1. А разве автор — усатый вурдалак?
            2. Вы не в состоянии отделить статью от автора?

  9. Сэм:12.09.2022 в 15:58
    ———————
    Сэм, эта ваша реплика выглядит, на мой взгляд, весьма…дурно. Если бы вы написали, что Лев Сидоровский всю свою жизнь посвятил журналистике, то это было бы верно.

      1. Сэм:12.09.2022 в 17:06
        Влад, а чем была тогда журналистика?
        ————————————
        Сэм, а чем тогда была педагогика, например? Вы представляете каким должен был быть еврей, чтобы в те времена преподавать историю КПСС, например? И что тогда в Союзе было полностью отделено от идеологии? Вы же, наверняка, знаете, что диссидентов в то время было очень мало, что подавляющее число евреев были точно такими же советскими людьми как и всё остальное населения СССР. И упрекать их за это сегодня есть, на мой взгляд, дурно. Как и обижаться на тех, кто воспринял вашу реплику так же как я.
        P.S. Б. Дынин в Гостевой (2022-09-12 23:29:57(511)) написал вам хороший ответ…

      1. А вот спорить не надо, Семен, не нада. Идеологический фронт тоже нужен, особенно сейчас в Израиле, куда столько понаехало врагов еврейского народа, что двоюродные братья удивившись вступили в Кнессет. Вот и выбрали у Вас в стране двух Президентов сразу, чтобы справлялись.
        А вы один против четырех, а там еще один Grigoriо подоспеет и все дела.
        Не все евреи, голубчик, могут быть инженерами, хирургами, учеными.
        Вот и у нас в городке один пошол в милиционеры и нормально. Растолстел, усы отрастил и ходит командует и радуется. А что ему, он всех побеждает. Не словом, так кулаком. Здоровый как Жаботинский, не тот который из Одессы, а который штангист. Попробуйте с таким поспорить. Но все равно, держитесь,
        не поддавайтесь вражеской пропаганде.

Добавить комментарий для Ефим Левертов Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.