Михаил Годкин: Политический

Loading

В то время, как наши порядочные и дисциплинированные сокурсники, мечтая снять гимнастёрки, пытались спрятаться от июльского солнца под деревьями, форма нашей ударной бригады была таковой: часы, трусы и сапоги. И возводили мы в этой форме стены будущего свинарника.
Два раза нам давали увольнительную, и мы на попутных грузовиках добирались до Иркутска.
Ночевали мы на грязных постелях в общежитии Иркутского Политехнического института. Но это нас не смущало. Зато мы целый день бродили по городу и заходили во все попавшиеся нам по дороге картинные галереи. Как нам объяснили, все эти художественные произведения были привезены в Иркутск жёнами Декабристов.
Свинарник мы построили и попали под “амнистию”: за пару недель до конца сборов нам разрешили готовиться к экзаменам.

Политический

Михаил Годкин

Когда в 1964 году я поступил в Новосибирский Электротехнический институт, он занимал всего лишь одно здание. Второй корпус ещё строился. И возводили его заключённые.

Тогда-то и появились эти строчки:

 … Вспоминая потом о заборе под окнами,
О строителях тех на рабочих местах,
Скажем, что институт был построен подонками,
Чтоб сумели мы в нём инженерами стать.

Через несколько лет рядом возник третий корпус, в котором разместилась военная кафедра.

В июне 1969 года я защитил диплом и… стал инженером? Не будем торопиться с выводами. Диплом инженера я не получил. Его отправили на временное место жительства в какой-то сейф, а меня, вместе с моими сокурсниками, — в Восточную Сибирь на военные сборы.

Командир дивизиона, подполковник, ничем особенно не выделялся. Мы уже на таких насмотрелись на военной кафедре. Зато его заместитель по политической части, майор Терёшкин, сразу привлёк моё внимание. С первой минуты нашего знакомства он с гордостью заявил, что всё его образование — это три класса начальной школы.

Потом начались занятия. Я, наверное, был его лучшим слушателем, так как записывал всё, что он говорил. А записал я целую тетрадь. Потом, несколько лет подряд, на разных вечеринках я читал своим друзьям его бессмертные перлы. Никакие анекдоты, включая одесские, не могли с ними конкурировать. К сожалению, тетрадка эта потерялась, и только одно высказывание врезалось в мою память навсегда:

«Мы теперь не только империалистов разоблачаем, но и наших китайских провокаторов».

В первые дни моего пребывания на сборах, я сочинил новый текст к мелодии известной тогда песни «Шла с ученья третья рота». Песня тут же пошла в ход: мы её распевали, когда маршировали колонной.

Этот текст, как мне потом рассказали, долгое время был приколот к стене на военной кафедре. К сожалению, я вспомнил только первое четверостишие и последнее пятистишие.

 По-военному одет он.
 Сапоги его блестят.
Из вчерашнего студента
Получается курсант…
Всё услышит и увидит,
Поразит любую цель.
Из курсанта скоро выйдет
Настоящий офицер,
Да — эх! — запаса офицер
Похоже, что иронию в последних двух строчках начальство не заметило.

Всё шло своим чередом. В свободное от строевой службы и политзанятий время я писал стихи.

Вот одно из них:

 ***

Когда ты ждёшь хотя бы пару строк,
А их всё нет, и станет нестерпимо
Ждать, ты поймёшь за самый краткий срок,
Что означают для солдата письма.
Ты их читаешь долго, чуть дыша,
Как будто бы приходу их не веря.
Из жанров всех эпистолярный жанр
Тебе необходимей в это время.
А вот и другое:

 ***

Юрию Портному 

 То ли это болезнь, то ли приступ тоски,
То ли маленький шаг к своему пораженью.
Эта серая жизнь зажимает тиски,
Из которых не вырваться без повреждений.
Повреждений ума — все тупей и тупей
Ты становишься здесь, в этой тупости общей.
Остается посмеиваться и терпеть.
Но не дай тебе бог, если ты вдруг возропщешь.
Повреждений души — все грубей и грубей
Все желанья твои и твои ощущенья.
Градом пошлости сыплешь. Давай, не робей.
А потом у себя же попросишь прощенья.
То ли приступ тоски, то ли просто болезнь,
То ли вечные спутники наши — сомненья.
Дальше в лес — гуще лес, непрогляднее лес.
А в лесу, как известно, быстрее темнеет.
Здесь я хочу на секунду остановиться. Кто-то из моих критиков, возможно, напишет следующее:

— Что ты за мужик такой? Ещё только несколько недель прошло, а он уже раскис!

Комментировать такую критику я не буду, а просто отмечу, что я здесь привожу то, о чём думал и писал летом 1969 года.

Неподалёку от нашего дивизиона была деревня.

 ***

По утрам деревня исчезает
Из виду. И кажется тогда:
Не домишки старые, а замки
Омывает чистая вода.
А деревья в гору убегают,
Но никак не могут убежать.
Люди там подводными богами
В замках на кроватях возлежат.
Там мычат подводные коровы
И трава подводная растёт.
Скоро самый главный бог в короне
К этому селенью подойдёт.
Он ещё кого-нибудь обманет
И кого-то выручит в беде.
Шаг — и растворится он в тумане,
Словно в тихо дремлющей воде.

Так вот, в эту самую идиллию, без разрешения начальства, проникли трое моих сокурсников.

Вернулись они с бутылкой чистого спирта и стали “уголовниками” — их поймали с поличным.

На следующий день, на перекличке, наш командир, майор Г., который приехал на сборы вместе с нами, произнёс роковые для меня слова:

— Студент Годкин!

Какая вожжа попала мне под хвост, я точно сказать не могу, но я его сыгнорировал.

— Студент Годкин!! — Повысил голос майор.

Обстановка явно накалялась. Наконец, я среагировал:

 — Я не студент, я курсант.

Майор на секунду потерял дар речи, а я оказался “политическим преступником”.

Над нами навис меч правосудия.

Приговор был объявлен без промедления:

Трое “уголовников” и один “политический” направлялись на … строительство дивизионного свинарника.

В то время, как наши порядочные и дисциплинированные сокурсники, мечтая снять гимнастёрки, пытались спрятаться от июльского солнца под деревьями, форма нашей ударной бригады была таковой: часы, трусы и сапоги. И возводили мы в этой форме стены будущего свинарника.

Два раза нам давали увольнительную, и мы на попутных грузовиках добирались до Иркутска.

Ночевали мы на грязных постелях в общежитии Иркутского Политехнического института. Но это нас не смущало. Зато мы целый день бродили по городу и заходили во все попавшиеся нам по дороге картинные галереи. Как нам объяснили, все эти художественные произведения были привезены в Иркутск жёнами Декабристов.

Свинарник мы построили и попали под “амнистию”: за пару недель до конца сборов нам разрешили готовиться к экзаменам.

… На обратном пути, как символ гражданской жизни, к нам в купе подсела девушка.

Стесняется девчонка наша малость
 И щёки от смущения горят…
Не верится, что позади остались
Двухмесячные наши лагеря.
Как будто в крайних кадрах кинофильма –
Давнишнего — себя мы узнаём.
А середину не восстановили.
А может быть, и не было её?..

 

Print Friendly, PDF & Email

3 комментария для “Михаил Годкин: Политический

  1. Миша, спасибо, что поделился впечатлениями о ТОМ времени.. Читается легко, юмор, перемежающийся с сарказмом, очень оживляет и стих, и прозу! Автобиографичность текста разыгрывает воображение, рисуя сцены для короткометражного кино, кстати, тема мало освещена, еще 3-4 автора на ту же тему — и готовы материалы для проекта художественного альманаха!

  2. У меня о СА (советской армии), в которой я служил срочную (1983-1985) после института тоже масса воспоминаний, но других — всё таки нельзя сравнивать «туризм с эмиграцией» 🙂

    Часть из этих воспоминаний тут:
    https://club.berkovich-zametki.com/?p=55088#2
    А часть я ещё не написал. Надо бы успеть пока не встретился с пренепреятнейшим немцем 🙂

    И, наконец, реальная история — она не попала в первую часть «Непобедимая и легендарная»:

    Ещё одно старое стихотворение из армейских.
    В учебке сделал глупость — дал на день свою тетрадку со стихами одному курсанту, а через полгода (уже в части) меня пару раз тягали в особый отдел (это был 1984-й год) для «профилактики» из-за этого четверостишия (почему-то усмотрели в нём какую-то крамолу):

    Как много их вокруг сейчас —
    Отъелись расплодились,
    В почёте дураки у нас
    И даже загордились.

    Слово «профилактика» я не придумал — так это действо назвал майор, который его проводил. Кстати, неплохой мужик оказался — несмотря на урозу «Мы те лапти скрутим!» ничего мне не «скрутил», хотя явно мог. Но я это понял только спустя много-много лет, а тогда сильно перес@@л и, поэтому, вёл себя агрессивно и даже хамил — «в мире нет бойца страшней, чем испуганный еврей»:)

    Врагов насмешки отметай —
    Иди своей дорогой,
    Иди вперёд, дерзай, мечтай,
    Но… дураков не трогай!

    Дурак опасен, как чума
    И выдвинуться чтобы —
    Пусть не дано ему ума —
    Он ум заменит злобой.

    Как много их вокруг сейчас —
    Отъелись расплодились,
    В почёте дураки у нас
    И даже загордились.

    Бороться вряд ли хватит сил
    (Видать Судьба такая)
    Пусть одного ты победил —
    Два новых вырастает.

Добавить комментарий для Zvi Ben-Dov Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.