Я к окну подойду и открою,
Чтобы в комнату холод влетел,
И увяло веселье дурное,
И неискренний смех улетел.

Стихи

Владимир Захаров

Мои домашние в разъезде,
Играют мальчики в подъезде,
Стучат шаги по коридору,
И ветер вдруг вздымает штору.
Скажи же, что тебя туманит,
Мир тишины собою занят,
И плещет уличное море,
И ветер вновь вздыхает в шторе.
Скажи, что нас соединило,
И стыд и верность заменило,
Моя красавица дневная,
Не говори — любовь земная.
Мы словно дети — не горюем,
Из рук у Господа воруем,
Святейший хлеб берем без спроса
И не боимся купороса.
Припомни джинна, как он тыщу лет
Томился, Аладдина ожидая.
Не страшно ли тебе, мой друг поэт?
Не стыдно ль мне, что я тебя пугаю?

* * *
Я к окну подойду и открою,
Чтобы в комнату холод влетел,
И увяло веселье дурное,
И неискренний смех улетел.
С оголенным осенним пространством
Мы вдвоем постоим, как друзья,
Пусть душа из неведомых странствий
Возвратится на круги своя.
Возвратится, хоть я недостоин
И причастья, и этих молитв,
В милый дом, что так трудно построен
Из молчаний и внутренних битв.
Этот дом, он непрочен и зыбок,
Его крепи легки и слабы,
Сотрясается он от ошибок,
От страстей, от ударов судьбы.
И стена от меня до поступка
Так тонка, что и страшно сказать,
И не хватит ни зла, ни рассудка,
Чтобы эти узлы развязать.

* * *
Танцует человек среди хлопот,
И кругом суетливый день идет,
Играют дети в солнечном песке,
И в детской пляшет зеркальце руке.
К концу июля выжжена трава,
От сотни дел мутнеет голова,
Но не смущен огромностью труда
Тот, кто всю жизнь сгорает от стыда.
Увы, людей так трудно убедить,
И проще их бесцельно победить,
Лишь нужно стать танцующим скворцом,
Да, но с каким лицом, с каким лицом?

* * *
Играли дети, кончена игра,
Как маленькая жизнь день ими прожит.
Одним пора уснуть, другим пора
Распутать то, что их сегодня гложет.
Сухой песок нам засыпает рот.
Что спросишь ты? Что я тебе отвечу?
Нам нужно осыпающийся ход
В сухом песке друг другу рыть навстречу,
В молчании, в пустыне водоем,
Чтоб брызнуло по свежему разрезу,
Уж ежели не крови и железу
Мы преданы, а счастию вдвоем.

* * *
И все-таки я крепкое звено…
В. Ходасевич
Вчерашний день, переживая прах,
Растравливая, как колки сухие,
На стенах пятна или дрожь в руках,
Держась еще, как на гвозде стихия,
И завтрашний, покинув глубину,
Хотят одно, чтоб прежнее терпенье
Вновь приказало крепкому звену
Об острые царапаться каменья.
Звенит звено, высвистывая боль,
И отсвет принимая, дальше катит.
Кто скажет нечто искреннее столь,
Что запахом за этот звон заплатит?

* * *
В. Сербину
Грешник болен, он утих,
Он лежит в своей постели.
Улыбаясь еле-еле,
Он читает грустный стих.
Кто узнает в нем грозу,
Сокрушителя приличий?
Похудевшей ручкой птичьей
Отирает он слезу.
И заоблачную даль
За окном качает море.
Что там праведника горе –
Грешника безумно жаль!

* * *
Расправлены крылья, но птица в полет
Подняться никак не решится,
Все что-то мешает, за горло берет,
Все кажется — что-то случится.
А в горле вчерашней обиды комок
Стоит, до конца не проглочен,
А время — кружить над скрещеньем дорог,
Над жухлой травою обочин.
Где ветер, являя то милость, то гнев,
То гладит, то перья топорщит,
Шумно качает верхушки дерев
И воду далекую морщит.
Но вот поднялась осторожным прыжком
И над расшумевшимся миром
Летит, широко загребая крылом,
В своем одиночестве сиром.