Пророк описывает величие Иерусалима, который будет отстроен и восстановлен. Городу нарекут «имя новое, которое уста Г-сподни изрекут». Это новое имя символизирует полное духовное обновление города, его очищение от прежних грехов и пороков восстановление завета с Г-сподом

Афтара Ницавим

(Йешайа 61:10-63:9)

Песнь утешения Иерусалиму (Йешайа 62:1-12)

Михаил Ривкин

Эта песнь создана Третье-Исайей, скорее всего, в самом Иерусалиме, как гимн, прославляющий восстановление города, свидетелем которого пророк мог быть, по мнению многих историков. Пророк достигает в этом гимне неслыханного ранее воодушевления, радостного экстаза, восторга.

«Третье-Йешайаху иногда вполне сознательно стирает границу между собой и Богом, заявляя: «Ради Цийона я не умолкну и ради Иерусалима я не замолчу…», где «я» — это пророк, но в продолжении речения этот «я» становится «Я», Богом: «На стенах Иерусалима Я поставил стражей…» (62:1 и сл.)»[i]

 

Ради Цийона молчать не буду и ради Йерушалаима не успокоюсь, пока не выйдет, как сияние, справедливость его и спасение его — как факел горящий. \…\ На стенах твоих, Йерушалаим, Я поставил стражей, весь день и всю ночь, всегда, не будут молчать они (там 62:1, 6)

Настойчивое повторение оборота «не буду(т) молчать» указывает на особое душевное состояние Третье-Исайи. В его сердце непрестанно звучит праздничный напев, властно рвущийся наружу.

И увидят народы справедливость твою, и все цари — славу твою, и назван будешь ты именем новым, которое уста Г-сподни изрекут. И будешь ты венцом славы в руке Г-спода и диадемой царской в руке Б-га твоего. (там 62:2-3)

 

 «Слово хадаш («новый, свежий, обновленный») не принадлежит к редким в Танахе, но Третье-Йешайаху выделяется среди древнееврейских пророков особой интенсивностью его употребления, а также значимостью тех явлений, к которым оно относится. Третье-Йешайаху употребил это слово по отношению к Иерусалиму в «тот день»[ii]

Пророк описывает величие Иерусалима, который будет отстроен и восстановлен. Городу нарекут «имя новое, которое уста Г-сподни изрекут». Это новое имя символизирует полное духовное обновление города, его очищение от прежних грехов и пороков восстановление завета с Г-сподом

Не скажут тебе более — покинутый, и о земле твоей не скажут более — пустошь, ибо назовут тебя желанным и страну твою — замужней, ибо желал тебя Г-сподь, и страна твоя замужем будет (62:4)

В конце песни Третье-Исайа ещё раз повторяет эту идею, усиливает и акцентирует её:

И назовут их народом святым, избавленным Г-сподом, а тебя назовут искомым, городом не покинутым (там 62:12)

Вслед за песней утешения Иерусалиму следует песнь отмщения Эдому (там 63:1-6). Эта песнь отличается напыщенным, вычурным стилем, напоминающим древние народные сказания, прославляющие победы Израиля. Каждое слово дышит ненавистью к Эдому и жаждой отмщения.

Когда же именно была создана эта песнь отмщения? В середине шестого веке до н.э. Набатеи разрушили Эдом до основания. Иудеи мстительно радовались разгрому своих давних врагов, тех, кто причинил им столько бед и страданий. Но некоторые исследователи склонны считать, что эта песнь не реакция на конкретное историческое событие, а очередная вариация на тему «того дня».

 Кто этот, приходящий из Эдома, в багряных одеждах из Боцры? Этот великолепный в одеянии своем, опоясанный могучей силой своей? Я, говорящий справедливо, велик в спасении! Почему красно одеяние твое и одежды твои, как у топчущих в давильне? (там 63:1-2)

Прочтение слова «боцра» (בָּצְרָה) как имени собственного, преобладающее в переводах на русский язык, далеко не бесспорно, в ТАНАХе поселение с таким названием более нигде не упоминается. Правильнее было бы перевести это слово, как имя нарицательное, «сбор винограда». В таком случае цитированные пасуки читаются как связанный по смыслу, тематически цельный текст.

«Кто это, приходящий из Эдома, в одеждах, более багряных, нежели у сборщиков винограда? Этот великолепный в одеянии своем, опоясанный могучей силой своей? Я, говорящий справедливо, велик в спасении! Почему красно одеяние твое и одежды твои, как у топчущих в давильне?»

«Красное одеяние» топчущих в давильне вполне соответствует именно такой трактовке слова «боцра». Разумеется, сборщик винограда и тот, кто его топчет в давильне — это совсем разные специальности, но автор вполне мог позволить себе некую вольность, обыгрывая красный цвет одеяния. На свои риторические вопросы пророк отвечает от первого лица. Как и в песне об Иерусалиме, «я» уступает место «Я», первое лицо пророка вытесняется первым лицом Творца:

Один Я топтал в давильне, и не было со Мной никого из народов, и топтал Я их в гневе Моем, и попирал их в ярости Моей, и брызгала кровь их на одежды Мои, и все одежды Мои запачкал Я (там 63:3)

Вполне ожидаемое объяснение красного цвета одежд пролитой кровью звучит в полный голос. Эти кровожадные сравнения могут относиться и к отмщению Эдому, и к дню суда над народами мира, который Третье-Исайа именует «тот день». Второе толкование подкреплено словами:

растоптал Я народы в гневе Моем, и опьянил их яростью Моей, и пролил на землю кровь их (63:6)

Но надо отдавать себе отчёт, что использование собирательного понятия «народы мира» очень характерно для языка пророков, даже в том случае, когда по контексту очевидно, что речь идёт о каком-то конкретном народе. Вместе с тем, в данном случае некий суровый мститель приходит именно из Эдома, чтобы этот самый Эдом топтать в давильне. Как одно сочетается с другим?

Разумеется, сразу приходят на ум знаменитые слова из Песни Деворы:

Г-споди, когда выходил Ты от Сэйира, когда шествовал Ты с поля Эдомского, земля тряслась, и небо капало, и облака сочились водою. Горы таяли пред Г-сподом, этот Синай — пред Г-сподом, Б-гом Исраэйля (Шофтим 5:4)

И в песне Деворы, и у Третье-Исайи ещё очень сильна древняя традиция, возвышающая Эдом, как брата, равного по свой древности и могуществу Израилю, и освящающая гору Сэир, делая её сопоставимой по сакральному статусу с Синаем. Но если в Песне Деворы тают горы и облака сочатся водою, в песне Третье-Исайи всё пропитано и сочится багряной кровью, и нет предела гневу и кровавому мщению. В известном смысле круг замкнулся: «с поля эдомского» шествует Всевышний, от Сэира он выходит, и туда же возвращается для окончательного сведения сурового счёта с упрямым соседом-братом, который так часто враждовал с Израилем и принёс ему столько бед. «Не было со мной никого из народов» — явное указание, что гибель Эдому пришла Свыше, не по воле людей, а по воле Всевышнего. Напоследок пророк хочет показать, что отмщение Эдому — не более чем частный случай общего, далеко не благосклонного, отношения Всевышнего к народам мира, и что растоптанный Эдом — не более чем частный случай грядущего «дня суда».

Примечания:

[i] И.П. Вейнберг Введение в ТАНАХ Пророки Гешарим Иерусалим 5765 Мосты культуры М 2005 стр. 64

[ii] И.П. Вейнберг там стр. 65