Александр Левинтов

А-общество

Вите Павлову — за предложенную тему, с благодарностью

Нет, это — не на абхазском языке, таком же сомнительном в своей самостоятельности, как и абхазская государственность.

В одном, не то публичном, не то официальном выступлении одна из наших госдам, а именно Ольга Голодец, 3 апреля нынешнего года выразила недоумение по поводу существования в стране примерно 38 миллионов трудоспособных, о которых трудовая и налоговая статистики не говорят ничего.

Это явление получило у моего коллеги Виктора Павлова название а-общество — с отрицательным префиксом a-, т.е. внеобщественная часть социума, формирующая своё квазиобщество.

Кто они? (морфология явления)

Не владея статистикой (а владел бы — было б хуже, уж очень ненадёжна отечественная статистика), невозможно количественно оценить структуру а-общества. Что и кого имела в виду указанная госдама: граждан РФ или всех проживающих на российской территории? Полностью отсутствующих в статистике или частично охваченных оной также?

Можно предположить, что она имела в виду только граждан России, потому что об эмигрантах и гастарбайтерах у нас почти ничего неизвестно. Вообще-то во всем мире работники стараются платить налоги по месту занятости независимо от своей гражданской принадлежности, но… то во всем мире.

Эмигрантов и гастарбайтеров в стране от 5 до 15 миллионов и половина из них — не платят никаких налогов и всячески уклоняются от регистраций и попадания в госстатистику РФ. Это означает, что к заявленным 38 миллионам надо прибавить 2.5-7.5 миллионов человек.

Кто ещё не входит в 38 миллионов, но относятся к а-обществу:

— подрабатывающие пенсионеры (учителя-репетиторы, гувернантки, бэбиситоры и няни, сиделки, бухгалтера, сэндвич-рекламщики и раздатчики флайерсов — представители массовых профессий и занятий, число которых может определяться примерно четвертью всего пенсионного поголовья или около 10 миллионов человек)

— подрабатывающие подростки и учащиеся, включая студентов: здесь легально занятых — ни одного подростка и половина работающих студентов, а это суммарно дает 2-4 миллиона человек.

— та часть трудоспособного населения, которая, помимо легальной занятости, подрабатывает, подхалтуривает, калымит; таких из 80 миллионов трудоспособных, как минимум, треть (25 миллионов), которых условно можно посчитать за 8 миллионов, если принять, что левые заработки — лишь треть их доходов.

Суммарно речь, следовательно, идет не о 38, а о 60-67 миллионах человек, откровенно и демонстративно вышедших из-под государственного контроля и не считающихся, полностью или отчасти, членами общества.

А те 38 миллионов, о которых сообщила Ольга Голодец, представлены:

— выпускниками школ, ПТУ, колледжей и ВУЗов, не нашедшими работы и повисшими на шее родителей: именно они заполняют собой кафе, рестораны и танцульки;

— незарегистрированными безработными;

— фермерами и другими типами крестьян и колхозников, которые живут преимущественно натуральным хозяйством, но, если есть товарные излишки, то реализуют их либо на рынках, либо вдоль дорог, либо через перекупщиков; сюда же следует отнести рыбаков, охотников и сборщиков дикоросов;

— придорожными торговцами и мастерами придорожного сервиса (мангальщики, мотельщики и т.п.);

— кустарями, подёнщиками и рукоделами (строители, ремонтники, печники, электрики, водопроводчики, бомбилы и т.п.);

— курьерами и им подобными;

— фрилансерами и Интернет-работниками, ряды которых быстро растут и пополняются;

— сдающими своё жильё (молодёжь сдаёт квартиры умерших бабушек, старики съезжаются, чтобы сдавать одну из квартир и на это жить, многие сдают жильё в России, чтобы безбедно и беспечно жить где-нибудь в Гоа или Таиланде) — пожалуй, эти мелкие рантье — самая многочисленная группа а-общества;

— проститутками и проститутами;

— криминальными элементами (воры, шулера, грабители, киллеры, кидалы, рэкетиры, рейдеры и т.п.);

— нищими и бомжами:

— …

Выше перечислено одиннадцать позиций, каждая из которых — от нескольких сотен тысяч до нескольких миллионов человек.

Генезис (Книга Бытия)

В советское время а-общество если и существовало, то на азиатских национальных окраинах, никак не вписывавшихся со своим феодализмом в жесткие конструкции светлобудущного коммунизма.

Перестройка, а точнее, коллапс советской плановой экономики — не за счет демонтажа государства, а за счет обманутого и оболганного населения, породили массовое и повсеместное порождение а-общества, потерявшего веру и в собственное светлое будущее, и в идеалы коммунизма, и в мораль социалистического общежития, и в государство с его хищническими устоями и настроениями, и в возможность общественных отношений с человеческим лицом.

Откуда эти люди?

Вспомните очереди и пустые полки конца 80-х, когда государством и его органами умышленно и злодейски уничтожалась товарная масса, а люди, получив зарплату, вдруг опять — который раз! — обнаружили, что формула «деньги-товар-деньги» при социализме — фигня.

Вспомните бесконечные уличные очереди продавцов, покорно ждущих, что у них купят то, что они только что купили за углом. В Германии после Первой мировой это было названо пролетарской торговлей. В Берлине было около миллиона таких продавцов (в Москве раза в два больше, а как бы и не в три), но это быстро рассосалось. У нас же это существует уже почти четверть века — и в форме торговли с рук и как палаточная торговля промтоварами и продтоварами: «там купил — здесь продал».

Вспомните, как мы раскатали колхозы и совхозы по брёвнышку, оставив крестьян в инфраструктурном вакууме: ни техники, пригодной работать на малом поле или на малой ферме, ни агрохимии, ни семеноводческих хозяйств и хозяйств по выращиванию породистой скотины, ни торговой и сбыто-снабженческой сети. В наследство осталось только укоренившееся при социализме тотальное воровство.

Вспомните, как встали заводы и фабрики: люди приходили к своим рабочим местам, целый день шлялись и мотались по цехам в глупой надежде, что им за это заплатят.

Вспомните грабительскую и хитрющую приватизацию Чубайса, когда рабочим не платили месяцами и более ради того, чтобы скупить у них по дешёвке розданные им акции.

Вспомните конверсию и миллионы людей, выброшенных из армии и структур ВПК — неприспособленных к «рыночной» экономике, как никто другой в этой стране.

Вспомните махинации с деньгами и вкладами, этот беззастенчивый грабеж тех, у кого что-то было припрятано на чёрный или скорбный день.

Вспомните ответ Е. Гайдара на вопрос о том, как быть пенсионерам… Лучше не вспоминать.

Вспомните Ельцина, обещавшего лечь на рельсы, если через полтора года (500 дней) жизнь не наладится.

Вспомните танки, давившие народ у Белого Дома и в Останкино.

Вспомните коммунистов, продававших Ельцину наши голоса и сколотивших на этой торговле свои личные и партийные капитальцы.

Вспомните пирамиду ГКО и частные хеопсы (Хопер, Тибет, Властилина, МММ и т.д.), дефолт 1998 года и как ловко из него выкрутилось государство, разорив частный сектор.

Наверно, можно ещё что-то вспомнить, такое же наглое и эпохальное…

Главная черта этого порождения, а-общества, — глубочайший цинизм и глухой аморалитет.

Экономическая и политическая суть явления

Сегодня мы имеем предельно криминализированную серую экономику и совершенно, до костей коррумпированную, лубянизированную «белую» экономику — и обе крайне неэффективны.

Если серая экономика ещё как-то ориентирована на спрос и хоть на несколько процентов похожа на потребительский рынок, то белая ориентирована полностью на трубу (нефть и газ), тотальный распил и личное обогащение любыми средствами кучки присосавшихся к власти негодяев.

Реально в стране отсутствует государство: для а-общества оно отсутствует за ненадобностью, для остальных — не существует, поскольку является не механизмом управления и регулирования общественных отношений, а лишь как средство (обогащения, выживания, спасения).

Существующие в стране законы совершенно не касаются власть предержащих и распространяются только на тех, кто ещё не вышел в а-общество. Так как эти законы носят сугубо карательный и террористический характер, то объектом применения являются эти несчастные. Члены а-общества имеет выработанную и хорошо отлаженную систему самоорганизации и на каждую попытку властей воздействовать на всех, в том числе и на а-общество, отвечают дружным и согласованным саботажем, обращением этого закона в свою пользу либо находя эффективные средства уклонения от него.

А-общество фактически не участвует в политической жизни страны: на выборы и митинги не ходит, газет не читает, информационно сидит на голодном пайке (Первый канал, если кроме него ничего другого нет, не является СМИ по определению — это средство массовой пропаганды).

А-общество живет по своим внутренним законам-понятиям, никак не корреспондирующим с официальными законами, а также внешним законам-понятиям, отличным от внутренних. Впрочем, точно также, в тройной системе, существуют и властные, государственные структуры. В этом отношении а-общество и власть-общество зеркальны и не смешиваются с обществом как таковым. Даже цены и ценообразование во всех трех структурах разные: если пенсии депутатов Госдумы за их сонное бездействие стремительно приближаются к 100 тысячам в месяц, то в а-обществе они массово отсутствуют.

Тем не менее, а-общество представляет собой грозную потенциальную силу: если средства самоорганизации окажутся недостаточными для удержания государственного пресса и репрессий, котел взорвётся — и начнется тот самый, бессмысленный и беспощадный, без лидеров и активистов, а просто в 60-67 миллионов голов.

Язык и средства коммуникации

Разумеется, в а-обществе имеет хождение некий общерусский язык, но в каждой а-группе имеется свой сленг, который не спутаешь ни с одним другим и каждый, не будучи членом этой группы, а простым смертным, мгновенно идентифицирует, кому принадлежат слова:

— мы, конечно, извиняемся, что обращаемся к вам

— огурци, очень вкусные

— триста, а куда ехать?

— куплю-продам квартиру, без посредников

— кредит в полчаса

— папаша, закурить не найдется?

— …

Конечно, это — сигнальный язык, а не коммуникация. Коммуникация всегда строится внутри каждой группы а-общества по правилам арго (с точным распознанием «свой-чужой»), в большинстве случаев эти арго хорошо унавожены тюремно-легавой феней.

Высокая степень защищённости внутригрупповой коммуникации позволяет быстро реагировать на внешние сигналы и вызовы, обеспечивает почти мгновенную самоорганизацию и оборону. И сколько сюда не внедряй стукачей и слухачей — толку будет мало: этот мир слишком динамичен для неповоротливой репрессивной машины.

Камо грядеши?

И власти и а-общество чувствуют себя в полной безопасности — и так оно и есть на самом деле. В зоне риска — самые обыкновенные и законопослушные люди, социо-планктон, беззащитный, легко уязвимый и призванный быть жертвой.

Независимо от того, договорятся между собой верхи (власти) и низы (а-общество) или полезут врукопашную стенка на стенку, пострадают и расплатятся за всё по полной те, кто между ними. И этот срединный класс понимает своё отчаянное положение, а потому идёт непрерывный делювиальный процесс вымывания из этого срединного слоя социального материала в а-общество, и недалёк тот день, когда срединный класс превратится в нано-слой между ничем не властвующей властью и раскатанным по несоединяющимся между собой лузам а-обществом. Почти по Гоббсу — наплевать всем на всех. А это уже неизлечимо и неисправимо.