Во дворе уже полвека не играют радиолы, Внук сказал, что радиолы фигня
А вчера похоронили сына Лёньки Королёва, Скоро очередь дойдёт и до меня
И не ведал о том наш поэт Окуджава Про гражданские эти дела
Королева была — десятиклассница Клава Пацана в сорок втором родила
И полезные советы ей подруги давали Но чужих она не слушала слов
И в бумагах тогда ребятёнка записали Леонид Леонидыч Королёв.
Все наверх. Из новой книги
Иосиф Рабинович
Продолжение Начало
МОЯ НАГАРИЯ
Мой город маленько постарше меня, До страшного дня, до кровавого дня, Когда было поздно и страшно бежать, Успели евреи его основать
Кругом малярия, болота и мрак
И рядом граница, недремлющий враг Кому рассказать, так сошёл бы с ума — Растили детей, возводили дома, Болота сушили и гордо стоят
Отцы эвкалипты, торжественный ряд. Промчались года и состарился я,
Но вечно юна Нагария моя,
Под парусом нашим, навстречу волнам Плыви Нагария на радость всем нам, Тебе не страшна никакая волна –
Ты правнуков наших понянчить должна!
***
Волны, рябь, от луны осколочки, Всё к погоде — холодный фронт, Южных звёзд золотые иголочки, Пароходы гирляндой с ёлочки
С Хайфы тянутся за горизонт…
Всё как прежде, века, что промчали, Изменили конечно мало
Те же звёзды и те же дали, Только подлости больше стало…
***
Кто-то небо в море опрокинул И гвоздями звёздными прибил,
Мне муссон прибрежный дует в спину И вздремнуть — боюсь не хватит сил Серебрится лунная дорожка,
За спиною тёмная земля, Посижу я у волны немножко, Потихоньку трубочку смоля И промеж восхода и заката
Всякий раз тревожат душу мне Образы триремы и фрегата
И линкора в кованой броне…
И как будто на киношных кадрах Попрощавшись гюйсом на корме Эта необычная эскадра Растворяется в кромешной тьме. Ну и что — пускай они уходят,
Не о них я нынче вижу сны — Снится мне уютный пароходик Где-то в устье Северной Двины… Где-то там морей полярных дали, Белые медведи и киты
И волна, что в цвет дамасской стали Северной суровой широты…
А вокруг магнолии и пальмы И другая южная фигня
Да друзья с родимой мамки-альмы Мрут всё время, чёрт возьми, меня! И уже даёт сердчишко сбои
И как Гамлет — быть или не быть? Соберись, мужик, ну что с тобою? Всё путём — держи покрепче нить! Дважды сорок — поздно для метаний. Выбрал курс — не рыпайся, держи, Будут и полярные сиянья,
Айсберги, медведи и моржи!
ВСЕ НАВЕРХ!
ПЕСНЯ СТАРОГО МОСКВИЧА ПРО ДВУХ КОРОЛЕЙ
(посвящается Булату Окуджаве)
Во дворе уже полвека не играют радиолы, Внук сказал, что радиолы фигня
А вчера похоронили сына Лёньки Королёва, Скоро очередь дойдёт и до меня
И не ведал о том наш поэт Окуджава Про гражданские эти дела
Королева была — десятиклассница Клава Пацана в сорок втором родила
И полезные советы ей подруги давали Но чужих она не слушала слов
И в бумагах тогда ребятёнка записали Леонид Леонидыч Королёв.
Вырос он во дворе, там, где все мы вырастали, Королём его стали мы звать,
А он сперва в ПТУ, а потом его призвали, И в десант он пошёл воевать!
Было всё ничего, но в итоге всё же драма, Отслужив почти пятнадцать годков,
И на мине, на пехотной, где-то возле Баграма, Подорвался майор Королёв.
Жена вещи собрала и уехала с сыном, В Ленинград под родительский кров,
И в хрущёвке своей в переулке Неглинном Доживал инвалид Королёв
В память мне про него дружба верная мужская, Помянём двоих, по полной налей,
Потому что земляки, я Москву не представляю Без таких как они королей!
ОРДЕНОНОСНОЕ
Он прожил век и за спиной война, Пора, как видно подводить итоги: Немеет обожжённая спина,
И к непогоде страшно ноют ноги Всего майор, никак не генерал, Был лейтенант неистовой отваги Он пол-Европы танком пропахал От Клина до Берлина и до Праги И ордена на кителе горят, Немного их, но цену все имеют: За Вену, Будапешт и Сталинград, За каждый кровью плачено своею!
***
Ей двадцать пять — фигурка обалдеть, И в универе срок свой отсидела
Спец по пиару, и к тому ж иметь Такое восхитительное тело…
Да, вид определяет бытиё,
На бюсте не колье и не кулоны — Тьма орденов и на плечах её Сверкают генеральские погоны Чем плачено за всё, сказать боюсь,
Но, глянув как-то в телек допотопный, Увидел наш майор всю эту гнусь
И перешёл на лексикон окопный!
БАБУШКИН СОВЕТ
Меня вербовал капитан с Лубянки С мордой румянее снегиря
Вербовал как последнюю куртизанку, А не вышло — старался зря…
Ижевск, эвакуация, год Сталинграда, Идём с бабулей, по льду скользя, Осенька, брать чужого не надо, Брать никогда нельзя!
Учила она меня и братца, И помню с тех дальних пор,
Что если прав, не стоит бояться, Не стоит и весь разговор!
Я сам дедом стал, пролетели года, Давно в серебре голова,
Но в душу мою вошли навсегда Моей бабули слова.
Пугал капитан меня, увещевал: Ты должен помочь стране,
Но знал я, что я чужого не брал И нету вины на мне.
Тебе капитан — здоровую дулю, Не можешь так не берись, Пересамить родную бабулю?
Да никогда, ни в жисть!
ПОДРАЖАНИЕ НЕКРАСОВУ
Охранитель Охладеев Каждый раз переборщал Парикмахер Брадобреев Всякий день бабло ковал И по улицам столицы Охладеев ходит гол,
А евонную девицу Брадобреев –то увёл!
И внести позвольте ясность, В чём тут главная беда: Безопасность, безопасность, Безопасность, господа!
ЭЙФЕЛЕВА ДРАМА
Такая случилась драма, Такие лихие дела — Французская Старая Дама Едва не сгорела дотла!
Такого большого конфуза Не мог никто ожидать
Как вы допустили, французы, До этого, Вашу ж Мать?
И пусть я в Бога не верю, Но есть ведь исчадия зла, Неужто, какому зверю Паскудная мысль пришла?
Неважно, хорош ли я, плох ли, Ответь всемогущий Бог:
Как руки то не отсохли У тех, если кто поджог?
Но верю, что она выстоит Вернётся прежний кураж И как парижанка истая Ещё наведёт макияж!
И полднем и ночью лунною Над Сеной будет сиять Такая по древнему юная Парижская Божья мать!
ПАМЯТИ КАПЕРАНГА АНАТОЛИЯ ЛИФШИЦА
Что делать? Ну, уходят ветераны Пусть десять он десятков разменял. А всё незаживающая рана Останется на сердце у меня…
Был этот век великим и кровавым, Шторма трепали с моря и с земли, И бремя горя, как и бремя славы На плечи капитанские легли!
Но не сломался он, держал удары, И честь свою не уронил вовек,
Как надо жизнь прошёл, и умер старый, Интеллигентный, честный человек.
Протяжно стонут чайки над водою,
Их песнь горька, как мой прощальный стих, И море грозной пенною волною
Помянет верных рыцарей своих!
ВСЁ ПЕРЕМЕЛЕТСЯ
Детство, наш двор, за окошком метелица, Трое парней мне намяли бока,
Бабушка мне: Не горюй, перемелется, Всё перемелется — будет мука!
Школа, и классная по поведению В четверти вляпала мне трояка,
Батя сказал: Не горюй, перемелется, Всё перемелется — будет мука!
Я на Физтехе гульнул перед сессией, Чуть не отчислили дурака,
Друг успокоил — досдашь, перемелется, Всё перемелется — будет мука!
В сорок гебист вербовать меня принялся: Будешь рассказывать нам про дружка,
Я отказался, пусть всё перемелется, Всё перемелется — будет мука!
Годы прошли, все болячки имеются — Сердце сбоит и немеет рука,
Но говорю себе: всё перемелется, Всё перемелется — будет мука!
МОРЕ И ЛЮБОВЬ
Мы маленькие дети той войны, Мы в детстве были моря лишены, Не говоря уж о морепродуктах, Да многие не видели и фруктов!
По детской карточке нам изредка Перепадало малость молока.
В Ижевске о фрегатах я мечтал, На мостке стоять на капитанском,
Вести фрегат в просторе океанском Одолевать любой коварный шквал.
Но довелось увидеть море мне Увидеть наяву, а не во сне,
Как после свадьбы с молодой женой Попали с ней мы на берег морской. Что значит, счастье я тогда постиг — Любовь и море — сказка для двоих,
Мы плавали, качались на волнах, Варили мидий, крабов на кострах. В барханах разогретого песка
Мы попросту валяли дурака…
***
У моря в трёх шагах старею я, Со мной подруга верная моя.
Креветок, рыбы, фруктов сколько хошь, А вот того, что было, не вернёшь.
Но память о морских, далёких днях Останется навеки у меня…
МУЖСКОЕ
Малыш играет в песочнице, Улыбается и гулит,
И очень понять нам хочется Что ему предстоит?
Пацан мастерит рогатку: Резинка и деревяшка,
Он знает, что это гадко, Но всё же угрохал пташку!
Вот юноша — возраст призыва, Ему девятнадцать лет, Осваивает терпеливо
Пульт для пуска ракет… Мужчина элитной специальности
Корпит в обстановке секретности Над увеличением дальности
И снижением заметности… Дед в сыром каземате,
Где свет поминутно меркнет Ловит в слуховом аппарате Новости с мира сверху… Скажите победа наша?
Пора уж на белый свет? Наверх не моги папаша — Белого света нет!
ПРО ОЗВЕРЕВШИХ
Бушуют возмущённые умы
Ну что ж это такое, в самом деле Кто воспитал, как докатились мы, Что так мальчишки наши озверели?
Как по своим? Как так, на брата брат? Как экое на небе отзовётся?
Ты только приглядись, таких ребят Немало и в России наберётся.
Работа вся ему не по уму
Не он один за этот факт в ответе, Для жизни не обучен ничему,
А дома у него жена и дети
Но нужен контингент для грязных дел — В руках дубинка, маской скрыты лица, Никто, никто сейчас не озверел,
Но выпала возможность проявиться! Что делать, я не приложу ума, Прольётся кровь людская, не водица — Не рассосётся опухоль сама,
А власти что? Да это им годится.
КОТ И ПЁС
(басня)
На заборе кот сидит Дразнит кот собаку, Родовит и понтовит, Но не лезет в драку.
А допрыгнуть нелегко — Псине не по силам, Потому как высоко Забрался дразнила.
Пёс — достоинство само, Никакого лая,
На орущее дерьмо Глаз не подымает! А коту домой пора, Голод мучит киску,
А хозяйка так добра, Молочко льёт в миску… Кот с забора тихо скок, Мелкими шажками,
Пёс не спал — в один прыжок Прихватил зубами.
Клочья шерсти, визг и вой, Битва на лужайке –
Кот, ободранный, хромой Прибежал к хозяйке…
Если с высоты глумится гнида, Плюнь и фунт презренья на него, Не показывай своей обиды
И дождёшься часа своего!
Может поздно, а быть может скоро Терпеливо жди и зря не лай
Час придёт и спрыгнет он с забора, Вот тогда зубами и хватай!
ГОРОСКОПИЧЕСКО— ГУМАНИТАРНОЕ
Мне теперь вольно ходить в Европу, Ибо толерантен до хрена,
Я ведь чёрный кот по гороскопу, Левота мне вовсе не страшна Лондонский мэр, Садик, чтоб он помер, Не посмеет портить мне судьбы,
У меня вполне арийский колер
С точки зренья расовой борьбы! Чтоб ещё при львином зодиаке Африканской правильной земли Профессура — неокоммуняки Предъявлять претензий не могли. Вспухший злобою гуманитарий Исступлённо борется за власть, Подвигайся Вася-пролетарий, Вишь, замена для тебя нашлась… И как говорилось в Агитпропе,
В ожиданьи часа своего
Новый призрак бродит по Европе И палёным пахнет от него!
(Продолжение следует)
