Из всего вышесказанного ясно, что Всевышний, действительно, предложил некий обходной маневр. И этот обходной манёвр призван научить нас, что правда не является высшей и ультимативной ценностью, во всякое время и во всяком месте. Иногда и правда должна отступить, и дать дорогу другим, не менее, а, может быть, и более важным ценностям. Это может быть мир, а может быть, по мнению автора «Ховот а-Левавот», человеческая жизнь.

Недельный раздел Ваихи

Михаил Ривкин

И увидели братья Йосэйфа, что умер отец их, и сказали: может Йосэйф возненавидит нас и воздаст нам за все зло, которое мы сделали ему. И велели они сказать Йосэйфу: отец твой завещал пред смертью своею, говоря:

Так скажите Йосэйфу: прости, молю тебя, вину братьев твоих и грех их, хотя они сделали тебе зло; а теперь прости вину рабов Б-га отца твоего. И плакал Йосэйф, когда говорили (это) ему (Брейшит 50:15-17)

Итак, грандиозная «сага о Йосефе и его братьях» подошла к концу, мы слышим самую последнюю реплику братьев, после которой они не произнесут уже ни единого слова. Слова эти, как и положено финальной реплике героя, пусть и коллективного, в хорошей театральной постановке, полностью выражают главные черты сложного, противоречивого характера братьев. Они, с одной стороны, опасаются вполне заслуженного гнева Йосефа, ссылаются на предсмертные слова Яакова, которые то ли были, то ли не были сказаны, а с другой стороны, признают свою вину, свои грехи и просят о прощении. В Недельном разделе Ваигаш, казалось бы, мир в семье восстановлен, полное примирение меж братьями уже достигнуто, весь дом Яакова снова един, все двенадцать колен составляют единый Израиль, все двенадцать знаков зодиака гармоничны в небесной сфере.

И, тем не менее, несмотря на все слова примирения и прощения, которые Йосеф столь щедро произносит в предыдущей недельной главе, братья явно беспокоятся, полной уверенности в своём будущем, полной гармонии в отношениях с «младшеньким» всё ещё нет…

Большая часть раздела Ваихи посвящена подробнейшему изложению завещания Яакова. И если бы Яаков действительно произнёс в последние мгновения своей жизни знаменитые слова «прости, молю тебя, вину братьев твоих и грех их», то эти слова непременно были бы обращены к самому Йосефу, не было никакой необходимости передавать их через братьев. По мнению Шломо Давида Луцатто, Йосеф сразу понял, что, на самом деле, таких слов Яаков не произносил.

«И плакал Йосеф — он понял, что это братья послали к нему посланников, и вложили им в уста все эти слова, и что сам Яаков ничего подобного не говорил, ибо если бы он хотел сказать что-то подобное, то он сказал бы это Йосефу ещё при жизни. И потому заплакал он, видя, как братья вынуждены изобретать всяческие хитрости и уловки, чтобы избежать его справедливого гнева»

Однако возникает и более существенный вопрос: а знал ли Яаков вообще о том, что сделали братья с Йосефом? В самой Торе нет ни единого намёка на то, что после прихода Яакова в Египет Йосеф рассказал ему о своих злоключениях. А если бы Яаков всё это знал, то неужели не упомянул бы об этом тяжком грехе братьев в своём предсмертном слове, подобно тому, как упомянул он грех Реувена, грех Шимона и Леви?

Автор Псикта Рабати абсолютно уверен, что праведник Йосеф ничего не рассказал своему отцу о том, что с ним приключилось. Настолько убеждён, что специально объясняет некое недоумение, которое может возникнуть у читателя в самом начале нашей недельной главы:

«И было, после этих событий сказали Йосэйфу: вот, отец твой болен (там 48:1)

 Могло быть так, что Йосеф, которого все прославляют за его сыновье почтение по отношению к отцу, не навещал его ежедневно и ежечасно, и первым не узнал о болезни отца? Могло ли быть так, что об этой болезни ему рассказали другие люди? Но именно в этом и состоит праведность Йосефа, что он не заходил к отцу слишком часто, и не уединялся с ним, чтобы отец не сказал ему: как же жестоко поступили с тобой братья твои, и не проклял их. Именно поэтому он и не уединялся с отцом»

Все наши толкователи и комментаторы твёрдо убеждены, что сам праотец Яаков такого странного предсмертного повеления не отдавал, и что это даже в голову ему не приходило.

РАШИ: «отец твой завещал: изменили они слово его ради мира. Ибо Яаков такого не завещал, ибо был твёрдо уверен, что Йосеф мстить не будет»

 

РАМБАН: «мне представляется, что по Пшату до последнего часа никто не рассказал Яакову, как именно братья продали Йосефа. Яаков был уверен, что Йосеф просто заблудился в поле, что нашли его там путники, и продали его в Египет. Братья не хотели рассказывать ему о своём грехе, ибо опасались, что он разгневается и проклянёт их. И Йосеф, человек высоконравственный, не хотел ему рассказывать. А если бы знал Яаков об этом деле, то было бы правильно, чтобы он сам, в предсмертный час, завещал Йосефу, чтобы тот послушался его и не нарушал бы его повеления, и они не были бы в опасности, и не должны были бы сами что-то придумывать»

Но два наших авторитетных комментатора не касаются вопроса: а можно ли вообще делать такие вещи? Разве после того как братья признали свою вину, и опасались, что Йосеф захочет им отомстить, они не должны были бы принять любое наказание, которое Йосеф на них наложит, вместо того, чтобы осквернять уста свои ложью? Вопрос о нравственности — или безнравственности такого поведения, о том, можно ли лгать, или обязательно, в любом случае, говорить правду, подробно обсуждался Мудрецами Талмуда.

«Рабби Шимон бен Гамлиэль сказал: велик мир, ибо даже колена наши говорили выдумки, дабы восстановить мир между Йосефом и его братьями. И вот эти слова: «отец твой завещал». Когда завещал? Не нашли мы такого завещания» (Брейшит Раб 100:9)

 

«Сказал Рабби Илай со слов Рабби Элазара: можно человеку изменять слова свои ради мира, как сказано «отец твой завещал \…\ Так скажите Йосэйфу: прости, молю тебя.

Рабби Натан сказал:

заповедь! [не только можно человеку изменять слова ради мира, но и заповедано] как сказано: «И сказал Шемуэйл: как я пойду? Ведь услышит Шаул и убьет меня. И сказал Г-сподь: телицу возьмешь ты с собою и скажешь: «Пришел я принести жертву Г-споду» (IШемуэль 16:2)» (Явамот 65В) (РАШИ, там: Всевышний заповедал изменить цель)

Тот эпизод, на который ссылаются наши мудрецы, куда более сложен, драматичен и удивителен, чем эпизод в нашей недельной главе. Что же произошло, после того как отверг Всевышний Шауля от царства над Израилем? Шмуэль послан поставить на царствование нового царя.

«И сказал Г-сподь Шемуэйлу: доколе будешь ты горевать о Шауле? Я же отверг его, чтоб не был (он) царем над Исраэйлем. Наполни рог твой елеем и ступай, — пошлю Я тебя к Ишаю Бэйтлэхэмскому, ибо среди сыновей его усмотрел Я Себе царя. И сказал Шемуэйл: как я пойду? Ведь услышит Шаул и убьет меня. И сказал Г-сподь: телицу возьмешь ты с собою и скажешь: «Пришел я принести жертву Г-споду» (там)

Тут уже речь идёт не о смущённых и растерянных сынах Яакова, которые сказали, то что сказали, со страха. Тут сам Всевышний что-то придумывает!

РАДАК пытается объяснить слова Всевышнего тем, что нет тут никакого отступления от истины:

«Пресвятой, будь он благословен, сказал ему так: Я повелел тебе пойти скрытно, а ты сказал: «как я пойду? Ведь услышит Шаул и убьет меня». А теперь Я говорю: иди открыто, и возьми телицу, чтобы принести её в жертву, когда ты помажешь его на царство. Сказал ему: иди открыто, и посмотрим, кто убьёт тебя!»

 С этой точки зрения ошибались те, кто усмотрел в словах Всевышнего некий обходной манёвр, наоборот! Это открытое и явное деяние, и это великая миссия! Но такое объяснение не соответствует словам ТАНАХа. Если бы в словах Всевышнего был бы упрёк Шаулю, а не успокоительная тирада, то Он повелел бы помазать сына Ишая совершенно прилюдно и открыто, ибо это именно то, чего Шемуэль боялся больше всего. Но тут прямо сказано: у твоего прихода совсем иная цель, а ты скажи так: принести жертву Г-споду я пришёл. А это, безусловно, обходной маневр. Вопрос только, действительно ли Всевышний предписывает такой обходной манёвр?

Нам представляются наиболее близкими к истине слова «Ховот а-Левавот», который не навязывает Всевышнему отступления от простого смысла ТАНАХа, не занимается апологетикой Всевышнего, но просто учится у Него, как правильнее всего вести себя в разных сложных случаях:

«Умерщвляет себя тот, кто выходит из повиновения Всевышнему и бунтует против него, и этим он создаёт сам причины своей смерти. И именно поэтому Шемуэль говорит: «как я пойду? Ведь услышит Шаул и убьет меня». И ему не считается за недостаток отсутствие слепой веры во Всевышнего, однако ответ Всевышнего был ответом предписывающим и повелевающим, что осторожность в таких случаях достойна похвалы. И сказано ему: «телицу возьмешь ты с собою». Если бы в данном случае речь шла о недостатке веры во Всевышнего, то упрёк звучал бы так: «Я умерщвляю и Я оживляю», или что-то в этом роде, как сказано Моше: «кто дал уста человеку….». А если бы Шемуэль, при всей своей праведности, не рискнул бы, по какой-то второстепенной причине, подвергнуть себя опасности, несмотря на то, что он обязан был это сделать по велению Всевышнего, то ему было бы сказано: «наполни рог свой елеем, ибо Я тебя посылаю», хотя такие действия были бы предосудительны для любого другого человека не посланца Всевышнего» (гл. 4)

Из всего вышесказанного ясно, что Всевышний, действительно, предложил некий обходной манёвр. И этот обходной манёвр призван научить нас, что правда не является высшей и ультимативной ценностью, во всякое время и во всяком месте. Иногда и правда должна отступить, и дать дорогу другим, не менее, а, может быть, и более важным ценностям. Это может быть мир, а может быть, по мнению автора «Ховот а-Левавот», человеческая жизнь. И поскольку братья Йосефа понимали всю тяжесть своей вины, и были убеждены, что только смерть может быть соразмерным наказанием за их страшное преступление, и потому смотрели на себя как на людей в смертельной опасности, они выдумали и сказали то, чего никогда не было, чтобы спасти свою жизнь. И Мудрецы Талмуда сочли, что правда иногда отступает перед другими, наивысшими ценностями, они сочли поступок братьев вполне допустимым и дозволительным.