Писатель Казусов, спасаясь от неожиданно нагрянувшей славы, временно поселился у меня на даче. Между прочим, вместе с женой, тещей и тремя маленькими негодяями, которые стали мучить и угнетать мою любимую кошку. Сказать, что я испытал от этого полный восторг, было бы, пожалуй, преувеличением. Но Казусову было на это глубоко наплевать.

Волшебник Казусов

(фантастический рассказ)

Александр А. Локшин

Писатель Казусов, спасаясь от неожиданно нагрянувшей славы, временно поселился у меня на даче. Между прочим, вместе с женой, тещей и тремя маленькими негодяями, которые стали мучить и угнетать мою любимую кошку. Сказать, что я испытал от этого полный восторг, было бы, пожалуй, преувеличением. Но Казусову было на это глубоко наплевать.

Его только что вышедший роман «Ни слова правды» имел бешеный успех и полностью разошелся за три дня. В городе журналисты и литературные агенты буквально преследовали Казусова по пятам, а в моей полуразвалившейся халупе он отдыхал, привыкая к неудобствам, связанным с мировой известностью.

Роман стоил весьма недешево, и Казусов великодушно подарил мне его с трогательной надписью: «Неудачнику, но моему другу Сане от автора».

Не без внутреннего трепета открыл я этот роман и принялся читать.

На первой странице крупными зелеными буквами было напечатано:

«Это ложь»

На второй странице присутствовала сиреневая надпись буквами помельче, но зато вверх ногами:

На третьей же странице вместо ожидаемого «И это такая же ложь» красовалась набранная курсивом фраза:

«Куды хошь, туды ложь»

Кончалась книга надписью (на пятисотой странице):

«Читатель-бонвиван, ты круглый …[нужное вписать]»

Успех, действительно, был потрясающий, но не только из-за приятной легкости прочтения. Не меньшую (а то и большую) роль сыграла возможность вписывать недостающее слово в заключительную фразу и затем дарить книгу близким друзьям и знакомым.

Кстати, по необъяснимому стечению обстоятельств все вписывали одно и то же слово, что еще больше раззадоривало публику.

Культурная жизнь города, наконец, ожила. Сколько было споров в литературных кругах и гостиных о тайных смыслах романа!

Один лишь М.П.Казусов, как я обнаружил, не был рад.

Когда-то, еще в раннем детстве, мы играли с ним в одной песочнице, а сейчас прогуливались вдвоем по опушке соснового леса, обсуждая последние восторженные рецензии на роман. Я заметил, что настроение у Мидия Петровича было почему-то неважное, и, на правах старого друга, спросил о причине его недовольства.

— Видишь ли, Саня, — ответил он, похлопав меня по плечу, — меня не устраивает нынешнее положение дел. А точнее — раздражает отсутствие цензуры.

— Ты что, с ума сошел? — спросил я на правах старого друга. — Никакая цензура не пропустила бы «Ни слова правды» в печать, сочтя одно лишь название твоего романа вредоносным намеком и клеветой. Зачем тебе цензура, Мидий Петрович дорогой?

— Я всегда знал, Саня, что ты человек недалекий и не понимаешь тонкостей литературы и искусства, — отвечал он. — Тебе незнакомо чувство вдохновения, охватывающее истинного творца. А для вдохновения нужно что?

— Рюмка водки? — робко предположил я.

— Я не пью, — напомнил он с раздражением. — Для вдохновения нужна влюбленность! А если влюбленность растаяла как прошлогодний снег? Тогда что?

(Именно так сказал мой старинный друг и попросил никогда никому не пересказывать его признание, особенно его жене Матильде.)

— Ну, не знаю, — ответил я на его вопрос. — Может быть, в отпуск куда-нибудь съездить, там что-нибудь такое предпринять…

— Ты что не знаешь, что я не переношу путешествий, так как в дороге мне не хватает комфорта? — возмутился он. — В случае дефицита влюбленности, чтоб ты знал, помогает преодоление жестокой цензуры. Вместе с эзоповым языком приходит вдохновение.

(Все это было слишком ново для меня, и мне потребовалось некоторое время, чтобы собраться с мыслями.)

— Послушай, Мидий Петрович, — начал я неуверенно, — но цензура же не бывает сама по себе. Для ее существования нужно еще это самое, ну ты понимаешь. И этого ты тоже хочешь?

— Этого самого? — захохотал он. — Да мне все равно! Пусть будет и это самое, и всякое такое!

— А не боишься, что и тебя коснется?

— Не…, не боюсь, — сказал он довольно уверенно. — У меня, где надо, все схвачено. Все будет тип-топ.

— Уж лучше влюбись, — сказал я. — Выбери себе возлюбленную, придет к тебе и вдохновение. А то еще накликаешь какую-нибудь мерзость на нас всех.

— Да, — сказал он, улыбаясь, — знаю, что я, как мастер слова, обладаю некоторой волшебной силой и некоторые мои тайные фантазии тут же сами собой материализуются.

(Тут я почему-то вздрогнул.)

— В общем, подумаю, но не обещаю, — продолжил он задумчиво, — все-таки своя рубашка ближе к телу.

8 янв 2023