547 total views (from 2022/01/01),  10 views today

— Петров, ну ты молодец! Большой певец, настоящий. Весь зал тебе, стоя, аплодировал. И автографы брать выстроились в очередь. И цветы бросали. И кричали: «Ты лучше всех, Петров!»

Гастроли по городам, полные залы. Люди твоим именем детей называют. Твои песни на каждой свадьбе поют, в ресторанах за деньги заказывают. Пластинки с твоими песнями на золоте печатают.

ПЕТРОВ

Анатолий Стеклов

— Петров, ну ты молодец! Большой певец, настоящий. Весь зал тебе, стоя, аплодировал. И автографы брать выстроились в очередь. И цветы бросали. И кричали: «Ты лучше всех, Петров!»

Гастроли по городам, полные залы. Люди твоим именем детей называют. Твои песни на каждой свадьбе поют, в ресторанах за деньги заказывают. Пластинки с твоими песнями на золоте печатают.

— А за кого ты, Петров? Ну, на чьей ты стороне? Ну, как не понимаешь? Петь про миллион роз понимаешь, а на чьей ты стороне не понимаешь? Нет, ты скажи, скажи прямо сейчас, ты за этих или тех? Не хочешь говорить? Не хочешь отвечать? Молчишь в тряпочку. Понятно. Ты, как я понял, за тех, а не за этих.

— Я так тебе, Петров, скажу: ты не за тех, кого надо. Мы тебе цветы к ногам, а ты на нас плюешь. Смотри, какую харю наел за наш счет. И в замке живешь. А мама моя в доме без унитаза.

— Вот, смотри Сидоров, к примеру, и поет хорошо и голосует правильно. Недавно со сцены кричал:

«Да, я за него жизнь отдам! Ничего за него не жалко, за нашего вечного». Он за нас, а мы за него. А недавно Сидоров к солдатам ездил, на танке пел, флагом размахивал.

Правильно сделали, что Сидорову звание народного присвоили и новую квартиру в центре дали.

— А ты что, Петров? Не гражданин страны что ли? Про арлекино каждый дурак петь может. И в лимузине кататься тоже не трудно. А вот против коллективного заговора врагов, окруживших нас со всех сторон, не каждый споет.

— И новый русский язык ты, Петров, не учишь. Отступление — это наступление, поражение — это победа, роддом — это вражеский стратегический объект, и баня возле школы.

— И все наше, Петров. И Африка в какой-то мере нам принадлежит, и Австралия тоже. Они просто своей истории не знают и бродют там у себя, кто на слоне, а кто на кенгуру.

— Вон, видишь идет человек в галстуке с кувалдой и лицом французского бульдога. Вот он наш! «Слуга царю, отец солдатам». Всех незаслуженно осужденных из тюрем освободил. Новую жизнь дал. Что говоришь, Петров? Не обещал жизнь? Ну, знаешь, жизнь — не жизнь, какая разница?

— И этот с бородой и с горным акцентом не то хачапурец, не то шашлыченец. Он тоже наш. Попробуй возрази— горло за нашу родину перережет.

— Остановись, Петров. Остановись, пока не поздно. Народный должен быть с народом.

— Даже не знаю, что тебе и посоветовать, как исправиться, как смыть с себя свой грех? Может тебе с Сидоровым дуэтом на танке спеть? Или песню соловья на телевидении? Что-то надо делать.

— А иначе, Петров, убирайся в свой Израиль. Там таких ждут. Что говоришь, не еврей? Ну, нам виднее, кто еврей, а кто бурят.

— Время пошло, Петров. Мы тебя на счетчик поставили.

Ты про красную кнопку слыхал?