И нет предела избавленью
От ржави, хвори и беды –
Авось седому поколенью
Зачтутся годы и труды.
Пускай оправленные стрелы
Подобно Гарпиям снуют –
Какое, в сущности, нам дело?
Нам птицы райские поют.
СТИХОТВОРЕНИЯ
Владимир Алейников
И нет предела избавленью
От ржави, хвори и беды –
Авось седому поколенью
Зачтутся годы и труды.
Пускай оправленные стрелы
Подобно Гарпиям снуют –
Какое, в сущности, нам дело?
Нам птицы райские поют.
Пускай истерзанному телу
И отдых дорог, и приют, –
Души высокие пределы
Нам право выбора дают.
Не зря зимою в Киммерии
Блаженный чувствуешь покой
И волю чествуешь впервые,
Прозрев от близости такой.
И видишь, заново родившись,
Былого хаоса следы –
И шепчут, вроде бы забывшись,
О чём-то памятном сады.
Но заживляет свет целящий
Нагую ткань широких ран —
И от души моей болящей
Уходят морок и туман.
Знать, образумятся когда-то
Огнём палимые года —
И все, кто нежностью богаты,
Ко мне потянутся сюда.
Тогда и встретимся, пожалуй, —
А нынче розою живой,
Под снегом пахнущею, талой,
Судьба мне дарит символ свой.
* * *
Что же делать было мне?
Встать? — уместно ль это было?
Всё известное вполне
Убеждало, торопило, —
Чтоб, отчаясь, приступать
К повторенью старой роли,
Чтобы отсветы считать
Образцом душевной боли,
Чтоб, изверясь, подступить
К исцелению от муки,
Как-то что-то искупить,
Уступить, раскинув руки,
Чтобы сызнова испить
Гущу терпкого настоя
И едва ли не вопить,
Растеряв свои устои,
Чтобы нехотя глотать
Горечь крупного помола,
Чтобы душу воспитать,
Слушать памяти крамолу,
Что-то важное ловить
Где-то в поле пробужденья,
Чтобы чудо вам явить —
Рассыпайся, наважденье!
* * *
Видно, встречу вот-вот с утра
Взгляд последний поры уставшей —
Но взлетает, мелькнув вчера,
Белый отклик руки пропавшей.
Может, почва ещё сильна,
У которой слова крылаты —
И страна не совсем больна,
И листва за окном кудлата.
Улыбнёшься на старый лад —
Мне другого пути не надо —
Пригорюнишься невпопад,
И несносна тоски надсада.
Нет в помине былых знамён,
Швы в прорехах, трещат границы, —
Что расскажут туман и сон,
Пеленою закрыв глазницы?
Эти братья у нас гостят —
И куда от них деться, право? —
Уходить они не хотят,
Только в книгах — другие главы.
Здравствуй, здравствуй, зови-ка птиц!
Наиграйте мне песню, птахи,
Самозваных смущайте жриц,
Предсказанья презрев и страхи.
За тобою в такую рань
Потянулись бы, как бывало,
Перешедшие яви грань
Откровения карнавала.
Только отзвук его далёк,
Только лёгок в округе иней,
Что в историю нас вовлёк
И таится, иных невинней.
Прояснилась рассвета сень,
Холодком за щекой богата, —
И участвовать мне не лень
В том, что к зимам вело когда-то.
Приморозило, обожгло
Ветерком торопливым щёки —
И опять на земле светло,
И пространства упрямы токи.
* * *
Пространства укор и упрямства урок,
Азы злополучные яви,
Которой разруха, наверно, не впрок, —
И спорить мы, видимо, вправе.
И вновь на Восток потянулись мосты,
В степях зазвенели оковы —
Но древние реки давно не чисты,
Моря до сих пор нездоровы.
И негде, пожалуй, коней напоить
Безумцам, что жаждут упорно
Громаду страны на куски раскроить
И распрей раскаливать горны.
Отрава и травля, разъевшие кровь,
Солей отложенья густые,
Наветы и страхи, не вхожие в новь,
При нас — да и мы не святые.
И мы в этой гуще всеобщей росли.
В клетях этих жили и норах,
И спали вполглаза мы — так, чтоб вдали
Малейший почувствовать шорох.
Мы ткани единой частицы, увы,
Мы груды песчаной крупицы —
И рыбу эпохи нам есть с головы
Непросто, — и где причаститься
К желанному свету? — и долго ли ждать
Спасительной сени покрова,
Небесной защиты? — и где благодать,
И с верою — Божие Слово?
И снова — на юг, в киммерийскую тишь,
Где дышится глубже, вольнее,
Где пристальней, может, сквозь годы глядишь
И чувствуешь время вернее.
