Тысячи лет евреи хранили свою идентичность, но затопал по планете левый марш и эту идентичность отменил, взял и отменил все бездонное еврейское прошлое. Почитаем видного израильского историка, Профессора Иерушалми, толкующего левый взгляд на прошлое: «Еврейское прошлое — это то, что надо забыть навсегда, что следует разбить вдребезги, чтобы оно больше ничем не напоминало о себе.» Носителем такого отношения к еврейскому наследию является современная израильская литература … В произведении популярного прозаика Хаима Хазаза …описано заседание правления некоего хозяйства, символизирующего весь коллективистский ишув..»

Левое Дело

Эдуард Бормашенко

«… во всех ее основных и решающих моментах жизнь представляется новому человеку лишенной преград».

Х. Ортега-и-Гассет, «Восстание Масс».

У нас на глазах произошло явление космического масштаба: от западной цивилизации откололся российский айсберг. Представленный текст — попытка осознать, от чего именно отталкивается, оказывается Россия. Совершенно нелепо объяснять происходящее злою волей Путина и чекистов. Невозможно свести наблюдаемый исторический сдвиг и к одной-единственной определяющей причине. Мне кажется, что одной из этих сложно переплетенных причин является реакция России, патриархального российского общества на левый дискурс, постепенно, но полностью и без остатка, овладевший западной цивилизацией. Подобной реакцией на левый марш были итальянский и германский фашизм, того же корня американский трампизм. Невыносимость левого давления порождает противодействие масс, еще более отвратительное, нежели сам левый марш. Объявленный Фукуямой конец истории не наступил, потому что право-левое противостояние не закончено, и исход его отнюдь не предрешен.

                                                ***

Певец Shaman, извиваясь, вопит: «Я русский!». Вместе с ним в конвульсиях бьется зал. Хочется спросить: отчего ж ты бедный так надрываешься? Но еще более важно понять, отчего резонирует с этим незамысловатым воплем зал. На самом деле, зал слышит совсем другое: Shaman, тыча в слушателя пальцем, кричит ему в мохнатое ухо: «ты — русский!». И этого достаточно. Слушатель, резонируя, колотится в припадке.

«Огромный зал полон сверх меры. Все десять тысяч билетов распроданы задолго до митинга. Перед входом на улице стоит густая толпа людей, которым не удалось попасть в зал. Они жадно ждут, может быть, кто-нибудь выйдет, упадет в обморок от жары, продаст или уступит место.

Ровно в восемь часов вечера раздаются трубные звуки. В зал торжественно входит оркестр, играя военный марш. За ним следует «взвод знаменосцев», далее «ударный отряд» из людей в коричневых рубашках с засученными рукавами и, наконец, конвой «телохранителей вождя». У телохранителей на головах каски с изображением черепа. Раздается команда: «Глаза направо!..» Весь зал встает, следуя кто как умеет военной команде. На пороге между двумя взводами конвоя появляется Гитлер. Громовые рукоплескания длятся несколько минут. Невысокий, мертвенно-бледный человек, со злыми сверкающими глазами, в полувоенной форме, украшенной свастикой — индусским значком, занимает место на трибуне.

«Для того, чтобы понять гитлеровщину, — говорит беспристрастный и осведомленный французский журналист, описывающий эту сцену, — надо знать, что как оратор Гитлер не имеет себе равных в современной Германии. Он зачаровывает толпу, которая с наслаждением слушает все расточаемые им грубости, его декламацию против предателей, мошенников, продажных людей. Никто таким языком никогда не говорил в Германии».

«Каждая фраза его речи, — пишет очевидец, — прерывается бешеными рукоплесканиями. Толпа встает, как один человек, и начинает петь «Deutschland über alles». Ей вторит орган большого бреславльского зала. Гитлер рычал более часа. Раздавленный неслыханным усилием, он падает в кресло и лежит неподвижно несколько мгновений. Затем, овладев собой, бросается в другой зал, где его ждало еще десять тысяч человек. В полночь он в третий раз произнесет ту же речь перед 6—7-тысячной толпой, ждущей его на улице, жаждущей увидеть спасителя, которого зовут в Германии Христом!..» (Марк Алданов, «Гитлер»).

Что же говорил Гитлер своим слушателям? А самое главное из того вдалбливает Гитлер в головы своих почитателей, донельзя просто: «ты — немец!». И это именно то, что митингующие хотят услышать. Резонанс с оратором гарантирован. Вся остальная гитлеровщина прорастает из этого резонанса.

Подобные сцены можно видеть на митингах Трампа. Смысла в его речах немного, но Трамп вопит: «ты — американец», и стар и млад заходятся от восторга. С чего бы это?

 Левый Марш

«…чтобы в мире без Россий, без Латвий,
жить единым человечьим общежитьем».
Владимир Маяковский

Деление на правых и левых было порождено Великой Французской Революцией. Довольно редкий случай в истории, когда можно указать день рождения левого дела. Это произошло в пятницу, 28 августа 1789 г. «Именно в тот день Учредительное собрание, занимавшееся разработкой новых институтов, которые означали бы переход от абсолютной монархии к конституционной, разделилось на две части по вопросу о том, какие полномочия следует дать королю. Речь шла о будущем праве вето. Именно тогда сторонники наделения монарха более широкими полномочиями сгруппировались на правой стороне зала заседаний, а те, кто враждебно относился к этому, собрались слева. Таким образом, на смену трех-сословному обществу Старого порядка и соответствовавшему ему протоколу, применявшемуся еще совсем недавно, во время открытия Генеральных Штатов, пришла биполярная структура, сложившаяся в рамках зарождающегося парламентаризма».¹

Эта биполярная структура ухитрилась дожить до настоящего времени. Право/левая классификация представляет собой удобную рамку для оформления страстей и не-мышления о происходящем, о том, что есть. А мы попытаемся разобраться в чем оно состояло, «левое дело», к чему пришло, и как оно породило дело правое. Задача эта архисложная, как говаривал большой практик левого дела Владимир Ильич Ленин, поэтому мы себя ограничим и потянем из левого клубка только одну ниточку, но, потянув за нее, развяжем многие узлы.

***

Французская Революция разрушила сословное общество. Именно с этого момента началась атака на «идентичность человека». До Революции, человек мог сказать: «я не могу этого сделать, я же дворянин». Или «это невозможно, я же священник». Известен такой эпизод: на Декарта напали разбойники, премудрый Картезий не стал предлагать им отступного, не дал деру, а достал шпагу, и показал бандитам кузькину мать. А почему? А потому что был дворянин, француз и подданный короля. Дворянская честь не позволила ему поступить иначе. Разрушив сословное общество, революционеры отправили в утиль такую мелочь, как «честь». Не мог теперь человек сказать: «я — дворянин, и не могу поступить иначе». Но ни Руссо, ни Робеспьер, ни Сен Жюст, не могли додуматься до того, что через двести лет опасно будет сказать «я не могу так поступить, ведь я мужчина», а детям в школе будут внушать, что это круто — сменить пол, и гендерная идентичность никакая не обязанность, и вообще никакая идентичность не обязанность. И вообще нет у человека никаких обязанностей, одни права.

В чеховской повести «Дуэль» доктор Самойленко произносит: «Я русский врач, дворянин и статский советник! … Шпионом я никогда не был и никому не позволю себя оскорблять! — крикнул он дребезжащим голосом, делая ударение на последнем слове. — Замолчать!». Дворян и статских советников Октябрьская Революция раскассировала, и сегодня, доктору Самойленко, оставили только его русскость, на которую так напирают Shaman и Путин. Опереться более не на что.

Тысячи лет евреи хранили свою идентичность, но затопал по планете левый марш и эту идентичность отменил, взял и отменил все бездонное еврейское прошлое. Почитаем видного израильского историка, Профессора Иерушалми, толкующего левый взгляд на прошлое: «Еврейское прошлое — это то, что надо забыть навсегда, что следует разбить вдребезги, чтобы оно больше ничем не напоминало о себе. Носителем такого отношения к еврейскому наследию является современная израильская литература … В произведении популярного прозаика Хаима Хазаза …описано заседание правления некоего хозяйства, символизирующего весь коллективистский ишув. Это заседание использует товарищ Юдка, чтобы огласить на нем свое заявление: «Я хочу сказать, — встряхнулся Юдка и начал тихо, — что я против еврейской истории. Я требую, чтобы наших детей не обучали этой истории! Какого черта лысого мы должны учить детей сраму наших отцов? Я бы просто сказал им: «Ребятки! Нет у нас никакой истории … Урок отменяется, бегите играть в футбол» (Профессор И.Х. Иерушалми, «Захор»). Юдка может спать спокойно. Его внук не знает никакой истории, и с футболом в Израиле тоже все в порядке.

Я недавно забрел в громадный израильский книжный магазин. Хотел купить внукам книги по древней истории. Полки исторической литературы ломились. Ни одной книги по древней истории или медиевистике я не обнаружил. Мировая история, обильно представленная глянцевыми изданиями, началась с рождения сионистского движения. Фабрика по производству манкуртов работает на полную мощность.

                                                ***

Как формируется человеческая идентичность? Это очень сложный развертывающийся во времени многослойный процесс. Он начинается с того, что ребенок осознает себя «мальчиком» или «девочкой». Это осознание требует от ребенка огромной внутренней работы, необходимо осознать, что там, где у мальчика «выпуклость», у девочки — «впуклость». Как говорил Мераб Константинович Мамардашвили сложность этой внутренней проработки от взрослых ускользает. Так формируется первичная человеческая идентичность. Затем ребенок осознает себя членом семьи, это важнейшая самоидентификация человека. Затем членом общины, «мира». Еще совсем недавно непременным было религиозное само-отождествление. В средневековом городе непременной и важнейшей была цеховая, профессиональная идентичность. На следующем уровне этой иерархии человек осознавал себя гражданином страны, с вытекающими из этого обязательными последствиями. Все эти компоненты идентичности составляли матрешку человеческой личности. Между разными уровнями этой иерархии идентичности, возможны конфликты, поднимающиеся до трагедии. Именно такой конфликт представлен Софоклом в «Антигоне», где в непримиримое противоречие вступает родовая и государственная идентичности Антигоны. Идентичность человека трансформировалась и эволюционировала, становилась все сложнее. И личность человека усложнялась с этим процессом развития многоуровневой идентичности личности. Именно поэтому нам так интересны герои Шекспира и Гете, они — многомерны.

Великая Французская Революция, стерев сословные перегородки, запустила процесс разрушения человеческой идентичности. Разумеется, Робеспьер и Руссо в диком сне не могли представить себе трансгендеров, но вектор «левого дела» был обозначен, и процесс, как говаривал Михаил Сергеевич Горбачев пошел. Сейчас он добрался до своей финальной точки: разрушается гендерная идентичность человека. Сначала были устранены сословия. Затем радикальная интеллигенция взялась за семью. Здесь все получилось не сразу. Половую революцию Александры Коллонтай (поначалу весьма популярную) Сталин обрезал, мудро сообразив, что, подорвав семью, подорвет и государство. Но с религиозной идентичностью личности левые разобрались коротко; «гадину» удалось раздавить, и там, где прошлись революционеры, небеса остались пусты и заплеваны. Но вот сейчас мастера левого дела добрались и до семьи. Промискуитет пропагандируется из каждого утюга. Сериалы стало просто невозможно смотреть, сплошное и без пробелов перекрестное опыление.

В свежем сериале «Клиника Счастья» главная героиня беременеет. Тот факт, что она не может установить от кого именно она беременна, ее отнюдь не смущает (она спит параллельно с тремя мужиками). И счастье она обретает, именно пустившись во все сексуальные тяжкие. Вот Александра Коллонтай бы порадовалась.

И семья под напором левой пропаганды рухнула. Зачем жениться, зачем заводить детей? Это очень отягощает, осложняет жизнь. Мешает ходить в походы и на концерты. Победили нравы культурной богемы, и Европа вымирает. Семейная идентичность приказала долго жить. Но французу и немцу сломали и их государственную идентичность, теперь они граждане бесформенного Евросоюза. Покойный Буковский был в ужасе от этого бюрократического, балахонного, социалистического монстра, нависшего над Европой. Но мы сейчас не об этом, а о непрерывном, неуклонном, железобетонном разрушении самоидентификации личности.

И вот левые добрались до финальной точки, теперь ребенку в школе внушают, что сменить пол — это увлекательное приключение, что истинная любовь ведома только гомосексуалистам и лесбиянкам, что «папа» и «папа» — это нормальная семья. В общем добрались и до половой идентичности. Что дальше? Фантазии у меня не достает.

В университете нам вдалбливали в голову, что КПСС терпеливо, но неуклонно стирает грани между городом и деревней, физическим и умственным трудом. «На основе победы социализма в СССР открыт путь к постепенному стиранию классовых граней, оставшихся в советском обществе. «Товарищ Сталин впервые в марксистской литературе показал особенности этого процесса. Охарактеризовав глубокие изменения, происшедшие за годы социалистического строительства в классовой структуре советского общества, товарищ Сталин сказал: «О чём говорят эти изменения? Они говорят, во-первых, о том, что грани между рабочим классом и крестьянством, равно как между этими классами и интеллигенцией — стираются, а старая классовая исключительность — исчезает. Это значит, что расстояние между этими социальными группами все более и более сокращается. Они говорят, во-вторых, о том, что экономические противоречия между этими социальными группами падают, стираются. Они говорят, наконец, о том, что падают и стираются также политические противоречия между ними». (И.В. Сталин, Вопросы ленинизма, изд. 11, стр. 512.)».²

Сталина уже сменили Хрущев и Брежнев, но галдеж о стирании граней, о создании гомогенного общества, не утихал на лекциях по историческому материализму. Мой приятель, человек проницательный, едкий и желчный, прослушав про стирание граней между городом и деревней, умственным и физическим трудом, кривя губы добавлял: «между мужчиной и женщиной». Прошло почти полвека и выяснилось, что он был прав. Ни один порядочный сериал сегодня не обходится без трансгендера, оказалось, что выпуклость хирургически вполне можно поменять на «впуклость». Левый марш продолжается. Размазывание человеческой идентичности в самой сердцевине левого дискурса.

Товарищ Сталин был, конечно, весьма сомнительным коммунистом. Когда пришлось туго, и человеческая идентичность потребовалась, ибо без неё из окопа под пули не вылезешь, Иосиф Виссарионович вспомнил и про русскую идею, и про русскую православную церковь, бодро предав левое дело. Настоящим, подлинным левым был Троцкий, вытравивший в себе все человеческое. Троцкий не только не считал себя евреем, он и собственному оборванному, голодному отцу, пришедшему в Москву за помощью к всесильному наркому, сочувствовать отказался. Троцкий полностью изничтожил свою личностную идентичность, он полагал себя гражданином Земного Шара, и только. Мелкий масштаб он презирал. Очень любопытно, что именно это отсутствие интереса к своему ближнему, родному отличает левых интеллектуалов и по сей день. Любопытно наблюдать за этим в Израиле: нашим троцкистам из «Бе Целем» арабские террористы-убийцы куда как ближе поселенцев. Реинкарнация Троцкого, сенатор Берни Сандерс, никогда не упустит случай пнуть левой ногой Израиль. Еще любопытнее наблюдать за демагогией Греты Тунберг: этому тупому, больному ребенку интересны только мировые, глобальные проблемы, на мелочи она не разменивается. Швеция на глазах, и это очевидно, превращается в мусульманскую страну, но это мелочи, ерунда, а вот глобальное потепление, о котором сильнейшие физики мира не могут составить квалифицированного суждения, это совсем другое дело. «Землю в Гренаде крестьянам отдать», — вот достойная левого человека задача; довольно неожиданно испанские фашисты оказались против раздачи своих земель хамью, и Испания на время ускользнула из левых объятий. На время. Сейчас, находясь внутри западной цивилизации, вырваться из них практически невозможно.

Я должен сознаться в том, что в проблеме глобального потепления я не смог разобраться, умишком не вышел, отдавать в Гренаде землю крестьянам мне тоже недосуг. Я не могу ни так думать, ни так чувствовать. Далее своей семьи, поселения и очень маленькой страны я вижу плохо. Но то, что удается разглядеть, не радует: левые создают свой всемирный, универсальный, гомогенный, удобный, обесмыссленный, сытый рай, в котором единственная предписывающая заповедь запрещает гражданину какать в борщ соседу. По личному опыту знаю, что эта заповедь очень важна, но если к ней сводится вся человеческая мораль, то наше дело — дрянь. Ибо невостребованными останутся мелочи вроде: верности, преданности, мужества, самоограничения, уважения к предкам и любви, не сведенной к половому инстинкту.

Попытка правых националистов противостоять левому проекту обречена на поражение. Это попытка может порождать лишь монстров вроде Гитлера или Путина, просто потому, что правые обращаются ко все той же бесструктурной массе «доильцев газетных сплетен». Никакой другой аудитории у правых нет. Заметим, что все еще исправно функционирующие институты, вроде науки, сохраняют иерархическую структуру. Но если левым хунвейбинам удастся сравнять в правах профессоров и студентов, — дело швах. Придет конец и науке.

Я обратил внимание на любопытное обстоятельство, поклонники Трампа, как правило, восхищаются также Путиным и Натаниягу. Это на первый взгляд очень странно: между удачливым бизнесменом, чекистом и сыном Профессора Натанияху, казалось бы, немного общего. Дело в том, что все лики этой троицы — личности, незаурядные личности, очень выигрывающие на фоне современных политических пигмеев (Гитлер и Сталин тоже очень выигрывали на фоне Чемберлена и Даладье). А избиратель просто истосковался по личностям, позитивным негативным, каким угодно, но личностям, которые могут стать поперек коммунистической утопии, и не будут жевать левую жвачку.

***

Стирание человеческой идентичности привело к упразднению человеческой личности. На сцену вышел «человек массы». Прозорливцы Хаксли и Замятин почуяли это с исключительным провидческим чутьем. Книга Ортеги-и-Гассета «Восстание Масс» ничуть не утратила своей свежести. Человек массы донельзя пошл, не глуп, но именно пошл: «… речь не о том, что массовый человек глуп. Напротив, сегодня его умственные способности и возможности шире, чем когда-либо. Но это не идет ему впрок: на деле смутное ощущение своих возможностей лишь побуждает его закупориться и не пользоваться ими. Раз навсегда освящает он ту мешанину прописных истин, несвязных мыслей и просто словесного мусора, что скопилась в нем по воле случая, и навязывает ее везде и всюду, действуя по простоте душевной, а потому без страха и упрека… специфика нашего времени не в том, что посредственность полагает себя незаурядной, а в том, что она провозглашает свое право на пошлость, или, другими словами, утверждает пошлость, как право. Тирания интеллектуальной пошлости в общественной жизни, быть может самобытнейшая черта современности, наименее сопоставимая с прошлым. Прежде в европейской истории чернь никогда не заблуждалась насчет собственных «идей» касательно чего бы то ни было. Она наследовала верования, обычаи, житейский опыт, умственные навыки, пословицы и поговорки, но не присваивала себе умозрительных суждений, например, о политике или в искусстве, и не определяла, что они такое и чем должны стать» (Х. Ортега-и-Гассет. «Восстание масс»). Это написано в 1930 году, почти сто лет назад, а сегодня за подобные взгляды Ортегу бы поперли взашей с любой кафедры гуманитарных наук Европы и США. Погнали бы в шею, именно потому что универсальная, всепоглощающая пошлость волной накрыла человечество. Вы пытались перелистывать сотни каналов американского телевидения? Это нечто невероятное по оскорбляющей человеческое достоинство космической тупости, одни комические сериалы с записанным фоновым смехом чего стоят. Но значительно хуже то, что пошлость накрыла мир университетов. Сегодня дозволены только прилизанные, зашлифованные, политкорректные речи. Попробуй усомниться в способности негров заниматься теоретической физикой, тут же вылетишь со службы.

Что же произошло за сто лет, стекшие в канализацию истории со времени написания Ортегой «Восстания Масс»? Многое происходило. Происходили правые бунты против левого дискурса, но оставили по себе столь недобрую память, их оскал был столь ужасен, что слово фашизм в большинстве языков превратилось в бранную наклейку. Ничего внятного, альтернативного правое дело не предложило. От Муссолини до Путина. России нечего предложить миру в качестве цивилизационной альтернативы, единственное на что она способна — кровавая бойня в Украине.

Но произошло и иное, то, чего Ортега-и-Гассет и представить себе не мог, богатейшие люди мира, миллиардеры и финансовые воротилы, кинозвезды и мистеры Твистеры успешно оседлали левое дело. Нет в мире таких сногсшибательных левых, как нынешние хозяева масс-медиа и социальных сетей. А что в сухом остатке? Французская революция поделила мир на правых и левых, она же выбросила лозунг «свобода, равенство, братство». Братство вообще испарилось в современном социализованном обществе, где все основные человеческие функции, такие как воспитание детей и уход за стариками уже переложены на государство. Какое уж братство в обществе где братьев нет попросту по маломерности семей, где детей и внуков вытеснили домашние животные.

Но деятели Французской Революции еще не знали того, что свобода и равенство находятся в неразрешимом конфликте. Свобода — чувство аристократическое. «Свобода есть право на неравенство. Равенство (если оно понимается шире, чем сугубо формально-юридическое равноправие) и свобода — вещи несовместимые. По природе своей люди не равны, достичь равенства можно лишь насилием, причём это всегда будет выравнивание «по нижнему уровню». Уравнять бедного с богатым можно, лишь отняв у богатого его богатство. Урaвнять слабого с сильным можно, лишь отняв у сильного его силу. Уровнять глупого с умным можно, лишь превратив ум из достоинства в недостаток. Общество всеобщего равенства — это общество бедных, слабых и глупых, основанное на насилии». (Н. Бердяев) Братство и свобода упали, на трубе осталось только равенство. Это и есть сегодня левое дело. Противостоящему ему правому делу доводится опираться на все ту же массу. Так и живем. Россия поплыла направо. Ничего хорошего ее там не ждет. Чекисты — плохая, бесплодная замена дворянству.

Литература

1. Сиринелли Ж.Ф. (Париж) Деление на правых и левых во Франции: величина постоянная или переменная? Французский ежегодник 2003: Правые во Франции — М.: Едиториал УРСС, 2003. 296 сю
2. Константинов Ф. В. Исторический материализм, М. 1954.