Можно сказать, что кроме нескольких специально названных, вроде отпрыска английской знати Говарда Стаунтона, представителя луизианской аристократии с креольской кровью Пола Морфи, немецкого интеллигента Адольфа Андерсена, почти все шахматисты того времени, с биографией которых я знакомился, оказывались евреями. Определить было просто: если про первого чемпиона мира Вильгельма Стейница в советской шахматной литературе национальная принадлежность не указывалась, а писали лишь загадочное «уроженец Праги» — значит он еврей.

Еврейская игра

Борис Гулько

10.5.2023

Увлекшись шахматами — это случилось в начале 1959 года, я заинтересовался и историей игры. С некоторым удивлением обнаружил, что среди людей, во второй половине 19 века и в начале 20-го создавших репутацию шахматам как интересного и серьёзного творческого занятия, было большое количество евреев. До тех времён шахматы существовали в основном как азартная игра для кофеен. Можно сказать, что кроме нескольких специально названных, вроде отпрыска английской знати Говарда Стаунтона, представителя луизианской аристократии с креольской кровью Пола Морфи, немецкого интеллигента Адольфа Андерсена, почти все шахматисты того времени, с биографией которых я знакомился, оказывались евреями. Определить было просто: если про первого чемпиона мира Вильгельма Стейница в советской шахматной литературе национальная принадлежность не указывалась, а писали лишь загадочное «уроженец Праги» — значит он еврей.

Я теоретизировал: Стейниц, автор теории позиционной игры, гениальной и частями столь странной, что пользоваться этими частями мог только сам автор теории — характерный еврей. Позже я прочёл в превосходной книге Мих. Левидова о Стейнице, что в 1896-97 годах во время матч-реванша с Ласкером за звание чемпиона мира в Москве, Стейниц писал книгу «Еврейство в шахматах». Он не закончил её или, во всяком случае, не издал. Популяризатор же теории Стейница, методичный и размеренный, по оценке Арона Нимцовича «педантичный догматик» нюрнбергский врач Зигберт Тарраш, один из сильнейших в мире игроков на изломе веков, представлялся мне типичным немцем. Много позже я узнал от Михаила Ботвинника, что Тарраш тоже был евреем.

С годами я пришёл к выводу, что по национальному признаку шахматисты делятся на евреев и на возможно не евреев. Например: третий чемпион мира гениальный Капабланка происходил с Кубы. Туда, на Карибские острова, убегали из Испании, от преследования инквизиции, мараны. Две старейшие синагоги в западном полушарии находятся на этих островах: На Кюрасао и на Барбадосе. Какие ещё основания предполагать, что среди предков Капабланки могли быть мараны? Пожалуй одно — уж очень он был силён в шахматах.

В СССР шахматы проходили по ведомству спорта. Евреи среди выдающихся спортсменов были крайне редки. Помню одного. В детстве я видел в цирке впечатляющий номер «Григорий Новак и сыновья», соединявший элементы атлетики, акробатики, гимнастики и баланса. Этот Новак был легендарной фигурой. В 1946 году на первенстве мира в Париже он стал первым советским чемпионом мира. За свою карьеру Новак установил 23 мировых рекорда.

Штангисты недолюбливали Новака. Утверждали, что он умышленно бьёт рекорды мира только на пол килограмма, поскольку за каждый рекорд Спорткомитет платит отдельную премию. А мог бы за раз побить рекорд на все 11,5 килограммов.

Я, правда, не понимаю, ради чего человек станет поднимать несусветные тяжести, если не ради денег. И допускаю, что советским силачам просто не нравилось, что среди них затесался еврей.

Яркую историю о Новаке я слышал от поэта Семёна Израилевича Липкина. Тёплым летним вечером по залу московского ресторана Метрополь шёл хулиган и задирал ужинавших евреев. Оскорблял их, плевал им в тарелки. Пока не встал из-за своего столика силач Новак, не взял хулигана за грудки и не выкинул его в открытое окно. С.И., вроде, был очевидцем.

Впрочем, рассказывали эту историю и не ужинавшие в тот вечер в Метрополе — она превратилась в городскую легенду о силаче, защитнике евреев. Понятно, не мог в ней на месте Новака оказаться, например, Ботвинник, три десятилетия олицетворявший для советских людей образ шахматиста.

Так что же столь властно привлекает евреев к шахматам, не способным нас защитить? Могу предложить три версии причин.

1) Одну высказал уже упоминавшийся Нимцович, в первой трети 20-го века один из сильнейших в мире. История «евреи и шахматы» началась после наполеоновских войн. Французский гений, как известно, был юдофилом и эмансипировал западноевропейских евреев. А те, устремившись к европейской культуре, обнаружили неожиданно для себя область, сильно напомнившую им по своей сути давно известное им занятие — изучение Талмуда. Те же поиски глубоко запрятанных скрытых смыслов.

Игра в шахматы даже удобнее занятия Талмудом. Она даёт оценку вашим усилиям: результат партии — выигрыш, проигрыш или ничья. Исследование же проблемы в Гемаре, основной части Талмуда, может закончиться оценкой: «более верным представляется рассуждение рабби Уайта, но принято мнение рабби Блэка»; или «мудрецы не пришли к определённому мнению по этой проблеме».

Подход к шахматам, аналогичный исследованиям мудрецов Талмуда, характерен для людей с аналитическим типом мышления и выразился в создании ими оригинальных подходов к игре, собственной теории. Такими были публикации и партии упомянутых Стейница и Тарраша, Акибы Рубинштейна, Рихарда Рети, Нимцовича, Ботвинника. В моём поколении свои теории шахматной игры сформулировали Марк Дворецкий и Иосиф Дорфман. Все названные исследователи — евреи. Характерно, что двое первых чемпионов мира Стейниц и Эмануэль Ласкер, процарствовавшие в шахматах вместе 55 лет, родились в семьях священнослужителей и занятие Талмудом, вероятно, существовало в поколениях их семей.

Сейчас, когда загадку шахмат разрешил АI (Artificial Intelligence) — несравненно более мощный, чем человеческий, судьба всех этих теорий печальна. Как-то, работая над книгой своих избранных партий, я комментировал мою юношескую победу над великим Давидом Бронштейном. В варианте, могущем, я считал, привести к ничьей, я вдруг заметил, что мой компьютер, работая сам по себе, указывает выгодный путь для Бронштейна.

Вариант компьютера был столь неправдоподобен, нелеп, против всех людских представлений, что я привёл его, но обиженно написал, что это «из мира Матрицы и Терминатора», и я анализировать это не буду.

Позже большой любитель анализов Дворецкий написал статью с названием «Из мира Матрицы и Терминатора» и доказал, что будь Бронштейн компьютером, он бы ту позицию у меня выиграл.

2) Одна из самых ярких черт евреев — авантюризм. Мой сын Давид студентом, в каникулы, облазил многие дикие уголки планеты. И везде он встречал израильтян, после армии занятых тем же. Что их тянуло к столь опасному занятию?

Крупнейшие авантюристы 20 века по моим представлениям — Яков Блюмкин и Роберт Максвелл. Блюмкин, чтобы подстегнуть мировую революцию застреливший немецкого посла в Советской России, был спасён тогда от расстрела Троцким, сделавшим его своим ординарцем. Потом Яша создал компартии в Персии и в Палестине, участвовал в пешеходной экспедиции Рерихов в Индию. В конце Сталин его всё же расстрелял.

О необычайных приключениях Роберта Максвелла, в один период газетного магната, организовавшего спасение Израиля в его войне за независимость, доставив ему оружие из Чехословакии, рассказано в книге «The Secret War Against the Jews: How Western Espionage Betrayed The Jewish People» by Loftus и Aarons. Конец Максвелла тоже был трагичным.

 В высшей степени эффективной была в период МВ2 шпионская сеть Сталина, почти сплошь еврейская. В Европе успешно действовали антинацистская организация «Красная капелла», одиночки как Лев Маневич. CIA после войны делало всё возможное и невозможное, чтобы не дать советским агентам украсть американские атомные секреты. Однако работавшие на Сталина евреи всё же сумели доставить ему эти секреты.

Высочайшую репутацию имеют агенты израильских спецслужб — как за рубежом, так и работая против террористов внутри страны. Легенды рассказывают об Эли Коэне, в один момент третьем в ряду кандидатов в президенты Сирии.

Когда опасность сгустилась над головой Коэна, руководство приказало ему покинуть Сирию. Но Коэн так свыкся со своим чувством опасности, что замешкался. И погиб.

Шахматист во время партии тоже проходит через множество опасностей. Михаил Таль, доминировавший в конце 50-х — начале 60-х прошлого века, почти в каждой партии предельно рисковал и балансировал на острие ножа. Позже аналитики нашли, что практически все комбинации Таля имели опровержения, жертвы его были некорректны. Десятилетия спустя зрелый Таль напишет, что сейчас, если бы пришлось встретиться, он разгромил бы себя того, молодого.

Однако он молодой был чемпионом мира, а зрелый не был.

Конечно, шахматист не подвергается такой физической опасности, как секретный агент. Таля за излишне рискованные жертвы не сажали на электрический стул как Юлиуса Розенберга и не вешали как Эли Коэна. Но вот Стейниц, проведя на турнире в Гастингсе в 1895 году в партии с Барделебеном самую невероятную, самую красивую в практике шахмат комбинацию, решил, что его незащищённую ладью, преследовавшую короля Барделебена, поддерживало исходившее от него электричество.

Этого заблуждения Стейница во время пребывания его в Москве, которое я упоминал, хватило, чтобы попасть, после матча с Ласкером, в знаменитые Белые Столбы. Вырваться оттуда, когда в истории болезни записано: «больной, считающий себя чемпионом мира по шахматам Стейницем», было непросто. Стейниц упрашивал: «У вас тут черта оседлости. Я — еврей. Гоните меня!»

А вот Бобби Фишер, в период завоевания им в возрасте 29 лет титула чемпиона мира превосходивший в мастерстве игры прочих смертных сильнее, чем кто-либо в истории, оставшиеся 35 лет жизни метался безумным и неприкаянным по миру, борясь с преследовавшими его духами, самым навязчивым из которых была его ненависть к еврейству, к которому Бобби принадлежал по рождению. Немалая плата за гениальность.

3) Одно из очарований шахмат — это чудо, которое в любой момент может произойти на шахматной доске. Малые силы могут победить большие. Могут разверзнуться небеса и грянуть внезапная комбинация. В безысходной ситуации может найтись неожиданное спасение. Как в самый важный момент нашей истории, когда евреи бежали из Египта, а армия фараона с боевыми колесницами настигла нас у берега Красного моря. Тогда, только когда первые евреи уже вошли в воды Красного моря, и вода подступила к их ноздрям, море вдруг расступилось, и беглецы были спасены. Да и вся история современного Израиля — череда чудес.

Может быть, есть и другие причины для очарованности евреев шахматами. Но и этих достаточно.

 Двухтомник «Поиски смыслов». 136 избранных эссе, написанных с 2015 по 2019 годы.

$40 в США, 100 шекелей в Израиле. Е-мейл для заказа: gmgulko@gmail.com

По этому же е-мейлу можно заказать и другие книги Бориса Гулько