Эвелина Гельман
Ольмерт и Либерман: два обвинения по одной статье
В преддверии оглашения решения суда по делу Либермана наш корреспондент сравнила это дело с уголовным делом Ольмерта.
Читайте также «Дело Либермана», репортажи из зала суда: начало, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6, часть 7, часть 8, часть 9, часть 10, часть 11
(фото автора)
Завтра, 6 ноября Иерусалимский мировой суд огласит окончательное решение по делу о назначении посла в Латвии. Лидер НДИ, председатель парламентской комиссии по иностранным делам и обороне Авигдор Либерман, напомним, обвиняется по статье 284 «Обман и утрата общественного доверия».
Параллельно в Тель-авивском окружном суде продолжается слушание дела, получившего условное название «Холилэнд». Речь, однако, идет не о Святой Земле. Разбирается порядок выдачи бывшим мэром Иерусалима, экс-премьером Израиля Эхудом Ольмертом разрешений на сооружение одного из самых странных (мягко говоря) жилых кварталов нашей столицы — комплекса Холилэнд. Ольмерт и бывшие высокопоставленные сотрудники Иерусалимского муниципалитета обвиняются в получении от инвесторов взяток: миллионы шекелей за выдачу разрешений на строительство! Кроме того, как политик, занимавший выборную должность, Ольмерт обвиняется по статье 284 в обмане и утрате общественного доверия.
Экономическая газета «Глобс» (номер от 5 января 2012 года) назвала это дело «одним из самых чудовищных в истории Израиля».
«Впервые Ольмерту предъявлено обвинение в получении взяток, — констатировал «Глобс». — По остальным уголовным делам — конверты с долларами (Моше Таланский), «Ришон-турс» и Инвестиционный центр Минпромторга — ему было предъявлено обвинение в злоупотреблении служебным положением при отягчающих обстоятельствах, а также в обмане и утрате общественного доверия.
В тексте обвинительного заключения, названного экспертами-правоведами «одним из сложнейших и запутанных в истории Израиля», главный акцент сделан на (цитирую) «продвижении всевозможных проектов, связанных с недвижимостью, посредством дачи взяток госслужащим и общественным деятелям, занимающим выборные должности».
Скромный отель Holy Land, построенный на высоком холме, с которого открывается захватывающая панорама Иерусалима, превратился в жилой квартал с более чем тысячей квартир «исключительно благодаря многолетним связям инвесторов и владельцев земельного участка с госслужащими и лицами, занимающими выборные должности, — подчеркивается в тексте обвинительного заключения. — Инвесторы периодически удовлетворяли потребность госслужащих и их приближенных в денежных средствах. В обмен на это госслужащие и лица, занимающие выборные должности, устраняли бюрократические препоны и отклоняли протесты экспертов, искусственно ускорили процедуру планирования, значительно увеличили объем предстоящего строительства, а также изменили статус земельного участка, на котором возводится жилой комплекс». Кроме того, получатели денежных презентов содействовали инвесторам и строительным подрядчикам в том, чтобы налоги, которые они платят государству, были значительно снижены.
Авигдору Либерману, напомню, в декабре 2012 года, на пике предвыборной кампании, было предъявлено обвинение по той же 284-й статье, что и Ольмерту: «Обман и утрата общественного доверия». Основанием для отдачи Либермана под суд стал тот факт, что в октябре 2008 года в отеле в Минске тогдашний посол Израиля в Беларуси Зеэв Бен-Арье передал депутату-оппозиционеру — нет, не конверт с долларами и не пачку шекелевых купюр, а всего лишь… записку! В ней, согласно показаниям Бен-Арье, признавшего в 2010 году в рамках компромиссной сделки свою вину в разглашении секретной служебной информации, сообщалось, что прокуратура Израиля направила в компетентные органы Беларуси прошение об оказании правовой помощи в расследовании «долгоиграющего» дела, возбужденного против Авигдора Либермана много лет назад. В 2012 году, напомню, это дело, следствие по которому тянулось 10 (десять!) лет, было закрыто. Юридический советник правительства Иегуда Вайнштейн опубликовал пространный документ, из которого однозначно вытекает, что если бы «дело» было передано в суд, Авигдор Либерман был бы оправдан, потому что полиции и прокуратуре не удалось подкрепить доказательствами выдвинутые относительно него подозрения.
Единственным поводом для отдачи Либермана под суд стала компромиссная сделка между государственным обвинением и защитой по делу бывшего посла в Беларуси Зеэва Бен-Арье: в 2010 году он признал, что в октябре 2008 года в минском отеле передал лидеру НДИ предупредительную записку. Самой запиской, то есть единственным вещественным доказательством на целых два дела — Либермана и Бен-Арье — следствие не располагает, зато признание бывшего посла в Беларуси стало «царицей доказательств» — на нем зиждется обвинение по уголовному делу номер 57926-12-12.
В предъявленном Авигдору Либерману обвинении приведены следующие факты: после выборов 2009 года, заняв пост министра иностранных дел, он назначил Бен-Арье советником своего политического штаба, а затем способствовал его назначению на должность посла в Латвии несмотря на то, что ему было известно: Бен-Арье — вопреки инструкциям Главного Управления госслужбы — разгласил «секретную служебную информацию» и таким образом совершил (цитирую высказывание прокурора Михаль Сибель-Харэль) «тяжелейшее преступление». Именно так: не «грубое нарушение служебной дисциплины и ведомственных инструкций», а «тяжелейшее уголовно наказуемое деяние»!
В ходе дачи показаний в суде Авигдор Либерман рассказал: после того как его назначили главой МИД, к нему в канцелярию стали приходить официальные поздравления от глав государств на постсоветском пространстве. Однако отвечать на них было некому: ни один из сотрудников политического штаба не владел русским языком в той степени, чтобы грамотно составить благодарственное письмо. Случайно столкнувшись в коридоре МИД с Зеэвом Бен-Арье, завершившим к тому моменту посольскую каденцию в Беларуси и работавшим в департаменте Евразии, Либерман предложил ему немедленно перейти советником в политический штаб и заняться официальной перепиской: Бен-Арье не только опытный дипломат, но и профессиональный журналист!
Позднее, когда Бен-Арье подал документы на конкурс по замещению вакантной должности посла Израиля в Латвии, Либерман не воспрепятствовал этому и не донес куда надо, что в октябре 2008 года Бен-Арье передал ему записку, содержащую (перейдем на язык юридических терминов) «секретную служебную информацию». Именно в этом и заключается вина Либермана, подчеркивается в тексте обвинительного заключения.
В статье 284 Уголовного закона указано: виновным в обмане и утрате общественного доверия следует признать общественного деятеля, «совершившего при исполнении служебных обязанностей обманные действия, которые причинили вред общественности«. Прокуратура не стала углубляться обосновывать, какой удар по нашим с вами интересам нанес вначале Бен-Арье, попытавшийся предупредить Либермана, что правоохранительные органы Еврейского Государства ищут на него компромат в Беларуси, а затем и сам Либерман. Главное — бывший посол признал свою вину! Следовательно, обвинение по делу Либермана строится на «железобетонной» — закрепленной решением суда по делу Бен-Арье — улике. Доказать в суде его вину по статье 284 ничего не стоит — это всего лишь дело техники, потому что сама статья является спорной и по ее поводу израильские юристы уже не первый год ведут ожесточенные дебаты, зато толкований — хоть отбавляй!
В результате весь пафос обвинения по делу Либермана свелся к тому, что, будучи министром иностранных дел, он «незаконно» — в обмен на оказанную ему в Минске услугу — продвигал экс-посла в Беларуси на должность посла в Латвии.
Дело Ольмерта: Кто передал деньги? Кому? Сколько?
Нот вернемся к делу Ольмерта. Тель-авивский окружной суд запретил оглашать фамилию свидетеля государственного обвинения по делу «Холилэнд». Она стала известна в результате его скоропостижной смерти: Шмуэль Дехнер скончался сразу после дачи показаний в суде, где адвокаты бывшего премьера допрашивали престарелого больного инвестора с особым пристрастием.
Ранее на допросах в полиции Дехнер утверждал, что неоднократно передавал Эхуду Ольмерту разные суммы денег, в том числе — для его младшего брата Йоси Ольмерта: тот погряз в долгах до такой степени, что скрывается от кредиторов, бежал из Израиля и в настоящее время живет за границей. Даже свидетельские показания по делу своего старшего брата Йоси Ольмерт дал посредством видеоконференции.
После смерти Дехнера единственным свидетелем, способным пролить свет на механизм передачи денег и оказания в обмен на это услуг, осталась Шула Закен, бессменный личный секретарь и начальник канцелярии Эхуда Ольмерта, его правая рука.
Закен, напомню, предъявлено обвинение в получении взяток и отмывании капитала. На допросах в полиции Шула хранила гробовое молчание. Заговорила лишь на перекрестном допросе в суде 6 октября этого года. Закен пыталась убедить судей, что Дехнер (человек немолодой и женатый) ухлестывал за ней, всячески ее баловал, преподносил дорогостоящие презенты, в том числе наличными, но при этом не состоял с ней — замужней женщиной в интимных отношениях. Пришлось окружному судье Розену спросить прямо: «Либо вы получили взятку, либо Дехнер заплатил вам за то, чтобы вы оказали ему сексуальные услуги». Поводом к столь острому высказыванию судьи послужил тот факт, что в ходе допроса Шула трижды меняла свои показания. Загнанная в угол каверзным вопросом, Закен демонстративно покинула зал заседаний, а затем внезапно заболела и была госпитализирована.
Вернувшись в суд 17 октября со справкой от врача, Закен заявила: «Дехнер манипулировал моим сердцем», — и снова попыталась представить покойного одним из своих ухажеров, чтобы таким способом объяснить, какие чувства побудили Дехнера передать в канцелярию Ольмерта сумму размером 500 тысяч шекелей. На это судья Розен заметил: «Как вам наверняка известно, государственное обвинение интересуете не вы, а Ольмерт».
В конце концов, Закен заявила: «Шмулик (Дехнер) передал мне пять чеков по 20 тысяч шекелей каждый. Я просила у него деньги, чтобы покрыть долги, образовавшиеся в период предвыборной кампании Ольмерта» (!). По словам Закен, полученные от Дехнера деньги она вложила на свой банковский счет, так как политик (Ольмерт) не вправе получать пожертвования в сумме свыше 5000 шекелей. А затем, вконец запутавшись, Шула отрезала: «Всё, мне надоело! Моя жизнь разрушена. Ольмерт больше меня не интересует».
Судей, однако, интересуют не эмоции и противоречивые показания бессменного секретаря Ольмерта, а тривиальный вопрос: где деньги?! Кто и кому передал те или иные суммы и в обмен на какие услуги? Слово «деньги» звучит на процессе по делу Эхуда Ольмерта беспрерывно — практически на каждом заседании.
А что происходило на заседаниях Иерусалимского мирового суда, где слушалось дело Либермана?
Дело Либермана: Наказуемо ли недоносительство?
В деле Либермана в декабре 2012 года тоже внезапно появился многообещающий свидетель государственного обвинения. Им стал замминистра иностранных дел, тогдашний депутат от НДИ Дани Аялон. Нет, ни о каких дензнаках он не сказал следователям ни слова, зато утверждал, что его экс-босс якобы оказывал давление на членов комиссии МИД по назначениям с тем, чтобы продвинуть Зеэва Бен-Арье на пост посла в Латвии.
Судьи, однако, не поверили в искренность главного свидетеля государственного обвинения, причем не только из-за того, что Аялон противоречил самому себе как в ходе дачи показаний в полиции и в суде, так и в многочисленных выступлениях в прессе. Водораздел между страстными восхвалениями своего начальника и не менее эмоциональным разоблачением «противоправного поступка» Либермана пролег в тот злосчастный декабрьский день, когда особая комиссия НДИ не внесла имя Дани Аялона в список кандидатов в депутаты Кнессета.
С того дня Либерман, которому Аялон в течение целой каденции пел дифирамбы, внезапно стал для Дани не боссом и не другом, а самым заклятым врагом — хуже Насраллы!
С подачи разобиженного Аялона в преддверии парламентских выборов ведущие журналисты израильских СМИ периодически выдавали в эфир будоражащие воображение сенсации: свидетельствовать против бывшего главы МИД готовы все члены ведомственной комиссии по назначениям. И все они непременно покажут, что в обмен на передачу записки Либерман незаконно продвигал Бен-Арье на пост посла в Латвии.
После дачи членами комиссии свидетельских показаний, однако, выяснилось: Либерман не только ни на кого не давил, но вообще не интересовался судьбой кандидатов на пост посла в Латвии, хотя, будучи председателем высшей ведомственной комиссии по назначениям, имел на то полнейшее право.
Представители высшего эшелона МИД — бывший генеральный директор Йоси Галь (ныне посол Израиля во Франции), бывший начальник кадрового управления Шимон Родед (ныне посол в Таиланде), заместитель гендиректора МИД Пини Авиви в ходе перекрестного допроса в суде подчеркнули: за годы своей работы в МИД Зеэв Бен-Арье снискал репутацию высокопрофессионального дипломата. Именно поэтому все члены комиссии поддержали его кандидатуру.
Заседания иерусалимского мирового суда по делу Либермана производили впечатление рутинных совещаний МИД, по недоразумению ставших достоянием широкой общественности. При этом часть свидетелей государственного обвинения де-факто стали свидетелями защиты: под присягой положено говорить правду, правду и одну только правду!
Дензнаки были упомянуты на процессе по делу Либермана в одном-единственном случае, когда перед судейской коллегией встала дилемма: можно ли считать назначение Бен-Арье советником политического штаба повышением по службе? В ходе дачи показаний высокопоставленные сотрудники МИД детально разъяснили: нет, нельзя! Зарплата Бен-Арье не повысилась ни на агору, впрочем, как и его положение на внутриведомственной иерархической лестнице ни в результате назначения его советником, ни после утверждения комиссией его кандидатуры на пост посла Израиля в Латвии!
В таком случае в чем же заключалась «услуга», якобы оказанная Либерманом бывшему-будущему послу в знак благодарности за… передачу записки?!
Ответ на этот вопрос судейская коллегия даст 6 ноября в Иерусалиме.
Пока ясно одно: Эхуду Ольмерту предъявлено обвинение в обмане и утрате общественного доверия на том основании, что в обмен на взятки он продвигал частные интересы инвесторов и строителей жилого квартала Холилэнд. Авигдору Либерману обвинение по той же 284-й статье предъявлено за то, что он не донес на дипломата-репатрианта, передавшего ему… записку!
