Эдуард Малинский: Об одной сомнительной статистике…

Сразу возникают вполне резонные вопросы о причинах таких больших нестыковок в информации противостоящих сторон в количественных оценках потерь. Что касается оценок самих пилотов, тут причины лежат на поверхности: летчик после столкновения видит только уходящего врага, оставляющего за собой дымный след, у него нет возможности проследить эпизод до конца — вышел ли противник из пике или вошёл в необратимый штопор, — другие первоочередные заботы у него…

Эдуард Малинский

ОБ ОДНОЙ СОМНИТЕЛЬНОЙ СТАТИСТИКЕ…

«Ведь если звезды зажигают,
Значит, это кому-нибудь нужно?
Значит, кто-то хочет,
Чтобы они были?»
(В. Маяковский «Послушайте!», 1914 г.)

Уроки истории

Прежде всего, насколько оправдан заголовок статьи? Оказывается, он оправдан дважды:

Во-первых, потому что, как мы выяснили по ходу рассказанного, статистика потерь, по природе своей, не может быть достоверной, т.к. каждая из противоборствующих сторон выдает желаемое за действительное, уменьшая свои и увеличивая чужие потери в каждом из эпизодов,

и во-вторых, итоговые суммарные результаты за всю военную кампанию никак не соответствуют сумме отдельно взятых слагаемых, т.е. нарушается основное правило математики.

Ещё со школьной скамьи нам известны имена этих знаменитых летчиков: трижды Героев Советского Союза Кожедуба И.Н. и Покрышкина А.И, удостоенных такого высокого звания за уничтожение 62 и 59 вражеских самолетов соответственно.

Это были лучшие из лучших асов советских ВВС: лучшими асами в СССР считались пятьдесят дважды Героев Советского Союза, уничтоживших, по сути, целый воздушный флот врага. И народ гордился их ратными подвигами.

Но вдруг мы испытали страшный шок, прочитав в небольшой заметке в одном из номеров газеты «Аргументы и факты» за 1990 год данные о личных счетах немецких летчиков-истребителей в годы Второй мировой войны. Причиной шока были трехзначные числа, обозначавшие количество сбитых самолетов членов антигитлеровской коалиции на Восточном и Западном фронтах ТВД.

И, в действительности, было от чего испытать шок.

Выяснилось, что пилоты немецкой 52-й истребительной эскадры Эрих Хартманн, Герхард Баркхорн и Гюнтер Рахлл за годы войны сбили 352 (348 советских и 4 американских), 301 и 275 самолетов соответственно.

Вы чувствуете разницу по сравнению с советскими асами? Кстати говоря, ас в терминологии западных пилотов — это летчик, сбивший 5 и более самолетов противника. Так вот, в составе немецкой люфтваффе таких асов было более трех тысяч. Только на их счету было, как минимум, более 15 тысяч воздушных побед!

А подробнее список выглядит так.

На счету 13 немецких пилотов — от 200 до 275 побед, у 92 пилотов — от 100 до 200, и у 360 летчиков — от 40 до 100 побед.

А где же лучшие сталинские соколы ? В середине четвертой сотни. Да, не очень впечатляет…

Первая реакция нашего читателя, как две капли воды, была похожа на реакцию чеховского героя из «Письма к ученому соседу»: отставной урядник войска Донского писал доктору Фридриху, касаясь наличия пятен на Солнце: «Этого не может быть, потому что не может быть никогда!»

В отличие от отставного урядника, который явно не утруждал себя поиском аргументов, мы постараемся свою точку зрения аргументировать, по возможности, достоверно.

Но сначала немного истории.

Ещё в годы Первой мировой войны немецкий летчик Манфред фон Рихтгоффен (внимательный читатель, наверняка, вспомнит, что Алексей Мересьев из «Повести о настоящем человеке» был сбит в воздушном бою с летчиками из немецкого авиакорпуса имени этого самого фон Рихтгоффена) уничтожил 80 аэропланов стран Антанты, а в годы Второй войны на Тихоокеанском ТВД японские летчики Тетцуго Ивамато и Хирой-ши Нишизава сбили соответственно 202 и 103 американских самолета.

А вот самый результативный американский ас Ричард Айра Бонг на своем личном счету имеет лишь 40 трофеев! Т.е. почти вдвое меньше, чем Кожедуб и Покрышкин!

А если ещё глубже углубиться в историю, то в конфликте на реке Халхин-Гол с мая по август 1939 года японец Хиромито Синохара претендовал на 58 сбитых самолетов, лучший же советский ас Сергей Грацевец ограничился 12 японскими жертвами. В целом же руководство императорской армии заявило о 1162 советских самолётах, сбитых в воздухе и 98, уничтоженных на земле, но советская сторона признала гибель 207 единиц в бою и 42 — на земле. Что же касается потерь японской стороны, то она была согласна с потерей только 88 своих самолетов, сбитых в бою и 74 частично повреждённых, в то время как руководство РККА настаивало на 588 «японцев», сбитых в бою и 58, уничтоженных на земле.

Утомляет статистика? Согласен! Но ещё немного терпения: это необходимо для полноты картины…

Во время зимней кампании 1939 — 1940-х годов в Финляндии советская сторона озвучила потери финнов в количестве 422 сбитых самолётов, свои же потери оценивала числом 261, сами же финны утверждали, что сбили 521 самолёт противника, а свои потери продекларировали весьма оригинально: в ходе боевых действий они совершили 5693 вылета, потеряв при этом в воздушных боях только 53 машины, а 314 их самолетов были поражены зенитками советской ПВО. Как будто хрен слаще редьки!

Ну, и как вишенка на торте, статистика лета 1941года: воздушные налёты люфтваффе на Москву.

Советская сторона утверждала: в ходе 89 боёв в течение 9 налетов на столицу в июле сбито 59 немецких самолетов, но документально подтверждено только 22, в августе в 81 бою за 16 налетов сбито 30 вражеских единиц, но подтверждено 12.

Причем аргументы советской стороны, скажем прямо, не убеждают: почему — то они базируются на расходах боеприпасов.

Надеюсь, что читатель уже понял, о какой сомнительной статистике идет речь в заголовке статьи.

Сразу возникают вполне резонные вопросы о причинах таких больших нестыковок в информации противостоящих сторон в количественных оценках потерь. Что касается оценок самих пилотов, тут причины лежат на поверхности: летчик после столкновения видит только уходящего врага, оставляющего за собой дымный след, у него нет возможности проследить эпизод до конца — вышел ли противник из пике или вошёл в необратимый штопор, — другие первоочередные заботы у него…

В итоге пилот убежденно рапортует о своей победе. И такой взгляд на ситуацию в воздушных боях в равной степени был присущ обеим противоборствующим сторонам. Даже установка фотопулеметов не достигла желанной цели: аппаратура фиксировала только начало стрельбы по противнику, но не её последствия.

Понятны мотивы самих пилотов выдать желаемое за действительное: ничто человеческое им не чуждо.

Но бросается в глаза, что в искажении статистики весьма деятельно участвовали не только непосредственные участники событий, но даже руководство и люфтваффе и советских ВВС: они предпочитали все сомнительные ситуации трактовать в свою пользу, исходя из вполне понятных соображений компенсировать в какой-то степени собственный ущерб и увеличить нанесенный противнику урон. Отсюда и различные оценки одних тех же событий. Так что можно сказать, что речь шла не только о фальсификации, но и о заурядной лжи на длинных ногах!

Конечно же, в подобной ситуации приходилось ссылаться на, казалось бы, достоверные источники: подтверждения наземных служб. Но эти службы часто только дезинформировали…

С советской стороны, так называемые посты ВНОС (воздушное наблюдение, оповещение, связь), комплектуемые, как правило, бойцами нестроевой службы, при наблюдении с больших расстояний, часто не могли достоверно определить, чей самолёт упал. Не лучше контроль был и на немецкой стороне.

Например, воздушный бой 19.04.43. в районе Мурманска: пост ВНОС подтвердил информацию о падении 4-х немецких самолетов. И хотя проверка выяснила, что в число упавших самолетов попала и «Аэрокобра» с советской стороны, рапорт никто исправлять не стал, он так и ушел наверх.

При условии, что далеки от соблюдения корректности были обе стороны, всё-таки должны же были быть какие-то реальные причины для столь значительной разницы о потерях противостоящих сторон в информации немцев и членов антигитлеровской коалиции?

Действительно, реальные причины существуют, и, прежде всего, в гораздо более высокой интенсивности использования немецкой стороной своих ВВС — 6 вылетов в день против одного вылета у союзников, и как результат: наличие бОльшего количества целей у последних, т.к. авиация союзников количественно значительно превосходила люфтваффе.

Сравним количество боевых вылетов у асов противоборствующих сторон. У немцев: Эрих Хартманн — 1425, Герхард Баркхорн — 1104, Вальтер Крупински — 1100 вылета, а у Кожедуба всего 330. Вот вам и отгадка. Правда, не только разницей в ежедневном количестве вылетов объясняется это явление: указанные немецкие асы начинали свою лётную карьеру ещё в Испании, а Кожедуб прибыл в Действующую армию только в марте 1943 года.

Но… вырисовывается интересная закономерность: если разделить количество боевых вылетов на число сбитых самолетов, то у каждого из этих пилотов воюющих стран приходится по 4— 6 вылетов на один сбитый самолет.

А общая причина большого количества вылетов у немцев — необходимость охвата огромных фронтовых пространств при ограниченном количестве воздушных «штыков». Эта же причина заставляла немецкую сторону проводить переформирование и пополнение воздушных подразделений непосредственно в фронтовых условиях, не выводя их из боевых порядков. Советские же части удалялись из зоны боев на 1-2 месяца. Впрочем, начиная с 1943 года, и советские ВВС перешли на систему переформирования в полевых условиях.

К числу бытующих причин следует отнести и сложившееся на Западе мнение, что немецким асам легче было отличиться на Восточном фронте, сражаясь с «фанерной» советской истребительной авиацией, ибо эти же немецкие асы чаще погибали на Западе в боях с дюралюминиевыми «Спитфайерами» и «Мустангами».

Причем жупелом сторонников данной теории был немец Ханс Филино — 176 побед на Востоке и 28 на –Западе. Такая же структура итогов воздушных боёв была и у Гюнтера Рахлла — 272 победы на Востоке и всего 3 — на Западе, и у Германа Графа: соответственно — 212 и 10.

Далее… Следует принять во внимание и принципиально разные условия воздушных боев на Восточном и Западном ТВД.

На Востоке — растянутый, например, у немецкой группы армий «Центр» на сотни километров фронт между Брянском и Великими Луками в 1941 году, или Ржевский выступ, где шли непрерывные бои в течение 1942 года, и немецкие пилоты совершали по 6 боевых вылетов в день.

Учтём ещё один фактор: основная цель советских летчиков — штурм наземных войск противника,

о чём в Полевом Уставе Красной Армии (ПУ-39) на стр.23 прямо записано:

«Главная задача авиации — в содействии успеху наземных войск в бою и военных операциях».

Т.е. не уничтожение авиации противника, а содействие успеху наземных войск!

Следовательно, основным критерием при оценке эффективности действий советской авиации являлась поддержка наземных войск, а не личные счета отдельно взятых асов!

Рассмотрим типичный эпизод: в подобном налете на части вермахта принимают участие 8 пикирующих бомбардировщиков Пе-2 под прикрытием 8 истребителей Як-3, но их атакует эскадрилья в составе 12 немецких самолётов. Вот где идеальные условия для воздушных «джентльменов удачи» 20-го века! Гуляй, Вася!

А на Западе? Например, бомбардировка Берлина 6 марта 1944 года, в которой приняли участие 814 бомбардировщиков под прикрытием 943 истребителей. Армада англо-саксов пересекла границу Германии в 10 часов 20 минут утра, а в 16.45 последний самолет союзников уже вернулся на аэродром вылета: в небе Германии противник находился всего несколько часов, в течение которых пилоты вермахта успели сделать всего по два вылета.

В то же время масса самолетов на ограниченном пространстве… Боевое построение «коробка», ощетинившаяся почти двумя тысячами пушечных и пулеметных стволов!

Далеко не идеальные условия для «охоты» даже для самых удачливых немецких асов!

Далее… Выше уже упоминалось, что строительным материалом для производства советских истребителей служила прессованная древесина — дюралия едва хватало для производства бомбардировщиков. Поэтому машина или не обладала требуемой прочностью или была излишне тяжелой. Да и заправлялись эти самолеты далеко не лучшим авиационным бензином — с октановым числом не 100, а только 78. Всё это снижало летные качества советской авиации, о чем ниже будет сказано более подробно.

…И хотя выше уже было упомянуто, что основная цель советских летчиков — это штурм наземных войск противника, но коль скоро в нашей статье речь идет о статистике по учёту сбитых самолетов противника, нельзя не упомянуть о тех факторах, на которых была построена вся система поощрений успешных действий авиации ВВС РККА, включавшей в себя наградную систему и систему денежных выплат.

Если в начальный период войны системы поощрений как таковой попросту не существовало, то уже к середине 1942 года она была достаточно чётко выработана.

Для лётчиков-истребителей эта система была ориентирована, прежде всего, на уничтожение ударной авиации противника — так, в приказе Народного комиссара обороны И. В. Сталина от 17 июня 1942 года размеры денежных выплат разграничивались в зависимости от типа уничтоженного вражеского самолёта — если за сбитый истребитель автор победы получал 1000 рублей, то за бомбардировщик платили вдвое больше (ранее размер выплат был единым). Также в приказе оговаривалось, что лётчик, сбивший 5 бомбардировщиков противника, представлялся к присвоению звания Герой Советского Союза — истребителей же для получения «Звезды» надо было «настрелять» в 2 раза больше.

По мере того как советские лётчики чувствовали себя в небе всё увереннее, «нормативы» сбитых самолётов на представление к наградам росли и окончательно были закреплены в сентябре 1943 года в процитированном ниже «Положении…», действовавшем до конца войны:

«…Лётчики истребительной авиации представляются к правительственным наградам:
а) За лично уничтоженные самолёты противника в воздушных боях или на аэродромах:
— к первой награде — за 3 лично сбитых бомбардировщика (разведчика), или за 4 лично сбитых самолёта других типов, или за 6 самолётов, уничтоженных на земле;
— к последующим наградам — за каждые следующие 4 лично сбитых самолёта-бомбардировщика (разведчика), или 5 лично сбитых самолётов других типов, или 6 самолётов, уничтоженных на земле;
— к высшей награде — званию Героя Советского Союза — за 10 лично сбитых самолётов-бомбардировщиков (разведчиков) или за 15 лично сбитых самолётов других типов;
— к высшей награде — званию дважды Героя Советского Союза — за 30 лично сбитых самолётов всех типов;
— к высшей награде — званию трижды Героя Советского Союза — за 50 лично сбитых самолётов всех типов».

Конечно же, командование ВВС всячески поддерживало высокую результативность советских лётчиков в воздушных боях. Но оно же проявляло странное равнодушие к процессу учёта сбитых самолётов противника.

Если в других родах войск формы отчетности всё время совершенствовались, даже о состоянии конского поголовья в войсках существовала четкая система учёта, то для пилотов отсутствовали даже простейшие бланки составления отчётов о сбитых самолётах: летчики составляли эти отчёты в свободной форме, полагаясь, в основном, на свои литературные способности.

Что, впрочем, вполне логично вытекает из продекларированной концепции при оценке эффективности действий авиации: примат поддержки наземных войск, а не личные счета отдельно взятых асов!

Следовательно, и критерии развития ВВС должны были отличаться.

По логике апологетов советской концепции, для выполнения главной задачи ВВС необходимо было строительство массового Воздушного Флота, что связано с неизбежным понижением его среднего уровня, т.к. осуществлялось оно не руками опытных профессиональных рабочих — где их взять в достаточном количестве в стране, только десять лет назад начавшей массовую индустриализацию? — а вчерашних выпускников школ ФЗО и ремесленных училищ. Отсюда и снижение среднего уровня качества массового производства самолётов по сравнению с опытными образцами, но эта некоторая потеря качества, по мысли сторонников подобной точки зрения, не очень — то отражалась на основной функции авиации: поддержка наземных войск!

Но настораживает некое несоответствие между этой декларацией признания сознательного снижения качества самолетостроения в угоду их массового производства.

Возникает вопрос: массового, по сравнению с производством самолётов, у кого?

Вот статистика по выпуску самолетов годы войны в следующих странах:

США — 300 тыс., Германия — 100 тыс., СССР — 112,1 тыс., Япония — 85,6 тыс. самолётов.

Приведенные данные отнюдь не свидетельствуют о какой-то особой массовости выпуска советских самолетов, оправдывающей снижение их качества.

Так что не гоже под флагом строительства массовых ВВС для выполнения иных задач, оправдывать халатность и безалаберность.

Конечно, потери в ВВС неизбежны: в мобилизационном плане 1941 года эти потери в авиации были заложены выше потерь в других родах войск. И потому задачей военного руководства является формирование механизма эффективного восполнения этих потерь.

И вообще, массовые ВВС более устойчивы. Поэтому потеря 30 — 40 боевых единиц при наличии воздушного соединения в количестве 300 истребителей для взаимодействия с наземными войсками не так ощутима, как убытие из строя десятка самолетов в элитной эскадре из нескольких десятков машин, занимающейся охотой на своих визави для пополнения личных послужных списков.

И — вниманию читателя — интересная статистика! А интересна она тем, что не очень — то достоверно подтверждает высказанные в статье взгляды апологетов различных точек зрения на критерии оценок действий ВВС противоборствующих сторон на ТВД.

Действительно, логично бы выглядели бОльшие цифры потерь советских ВВС, но Википедия, на данных из которой опирается вся приведенная в статье статистика, приводит следующую информацию:

За годы Второй мировой войны Германия только на Восточном фронте потеряла 59,5 тыс., в т.ч. почти половину — 25 тыс., — в 1944-1945 годах. Советский Союз в воздушных боях потерял 45 тыс. самолётов.

И просто для информации.

США потеряли — 65,16 тыс. на европейском и на тихоокеанском ТВД. Япония потеряла, по различным источникам, от 35 до 50 тыс. самолетов.

Какие же выводы можно сделать из всего вышесказанного?

Прежде всего, насколько оправдан заголовок статьи? Оказывается, он оправдан дважды:

Во — первых, потому что, как мы выяснили по ходу рассказанного, статистика потерь, по природе своей, не может быть достоверной, т.к. каждая из противоборствующих сторон выдает желаемое за действительное, уменьшая свои и увеличивая чужие потери в каждом из эпизодов, и во-вторых, итоговые суммарные результаты за всю военную кампанию никак не соответствуют сумме отдельно взятых слагаемых, т.е. нарушается основное правило математики.

В самом деле, и Полевой Устав РККА провозглашает главной целью авиации взаимодействие с наземными войсками, а не «охоту» за воздушными врагами, а апологеты таких взглядов даже оправдывают этим худшее качество советских самолетов по сравнению с немецкими, а что же в итоге?

На Восточном фронте Германия потеряла на 25% самолётов больше, чем советские ВВС.

И это ещё одна причина недостоверности приведенной в Википедии статистики.

Может быть, у кого-нибудь из читателей есть «более правильный Глобус»?

Буду премного благодарен!

И, наконец, наше толкование эпиграфа.

Кому же нужны звёзды на небосводе?

Не вникая в суть содержания строчек поэта, мы используем в своих целях только форму стихотворения, потому что нас интересуют звёздочки на фюзеляже самолета, свидетельствующие о количество сбитых самолётов противника.

Эти звёздочки, нарисованные после ухода самолета противника в «неизвестность» с непонятным исходом,

придавали пилоту задор и уверенность в своих силах, в то время как необходимость проверки исхода боя приводила к большой задержке времени по выяснению истины, что являлось ударом по психике лётчика.

Потому в ВВС допускался учёт сбитых самолетов по рапортам летчиков: пилот будет увереннее чувствовать себя, не будет бояться вступать в бой — он перешагнёт главную преграду: ощущение неуязвимости противника.

Да, тонкая материя — психология поведения человека, ежеминутно подвергающегося опасности смерти!