Владимир Белорусец: Как Сёма не заработал свой первый миллион

Тоненькая книжка, на которой был основан Сёмин успех была издана в семьдесят пятом году, и последние сведения о мафии в ней датировались пятью годами ранее.

Владимир Белорусец

КАК СЁМА НЕ ЗАРАБОТАЛ СВОЙ ПЕРВЫЙ МИЛЛИОН

В городе, где Сёма Ицкович жил в конце восьмидесятых годов прошлого века, было два культовых учреждения, собирающих местных интеллигентов — общество «Знание» и магазин подписных изданий. Оба здания граничили друг с другом. Как шутил Сёмин сосед по лестничной клетке майор Демьяненко, это сделали специально, чтобы легче было окружить в одном месте всех «очкастых» если поступит приказ.

День свободной подписки на собрания сочинений писателей-классиков являлся государственной тайной. Поэтому Сёма за два рубля в неделю нанял живущего недалеко от подписных изданий пенсионера, который каждый утро перед его открытием проверял, не сформировалась ли очередь за дефицитом. Поскольку мобильных телефонов тогда ещё не было, наблюдатель бежал домой и рапортовал Сёме по телефону о состоянии на литературно-коммерческом фронте. Если очередь уже образовалась, то Сёма отпрашивался на работе к врачу и срочно на такси ехал к магазину. Там уже предприимчивые торговцы, которых никакой Хэмингуй не интересовал, за скромную плату готовы были продать своё место в очереди настоящим ценителям словесности.

Находившееся по соседству с магазином городское общество «Знание» служило оплотом нестандартной мысли. В годы перестройки, благодаря телемосту с Америкой, советскому народу стало известно, что всё происходящее у них в постели к сексу отношения не имеет. В кулуарах интеллигенции ходила шутка: секс по-французски — без нательного белья, а секс по-русски — без постельного. И тут общество «Знание» объявляет лекцию сексолога из Риги. Оказывается, у них там, за границей в Латвиях, всё возможно, и даже есть такие люди — практики секса.

Чтобы не травмировать неокрепшие тела и души, лекция читалась отдельно мужчинам и женщинам. Очередь в «Знание» переплюнула по размеру очередь в подписные издания. Поскольку очереди пересекались, то в конце концов, хоть книга и лучший подарок, все, включая Сёму, перешли в очередь за сексом.

Мужской зал был полон. Зрители надеялись, что лектор для иллюстрации материала приведёт с собой женщину и будет приглашать мужчин из зала на сцену для закрепления полученной информации. Но лектор разочаровал, сказав, что лекция будет теоретической. Он сразу же стал рассказывать о сексуальных позах. Сёма знал даже две из них и этим гордился. К его удивлению, оказалось, что их может быть гораздо больше. В зале царила тишина, не считая сопения мужчин, конспектирующих неприличный материал. Далее лектор предостерёг буйные головы от немедленного применения новых знаний без надлежащего их осмысления.

— Давайте, рассмотрим такой сценарий, — начал он. — Вы после лекции прибегаете возбуждённым домой, а там ваша подруга мечется между кухней и стиральной машиной. А вы ей с разбегу: «Люся, я тебе сейчас такое покажу». А она, ошалевши: «Петя, давай быстрее, а то у меня на сковороде подгорает». Где уж там удовольствие?

Но внезапный комментарий из зала наглядно показал, насколько лектор был далёк от народа:

— А вот если моя после вашей женской лекции такое предложит, то я сразу согласен, даже если по телевизору футбол.

В другой зимний вечер общество «Знание» предложило концерт, тогда ещё никому не известного, барда Александра Розенблюма. Ицковичу понравилась звонкая фамилия исполнителя, и он купил билет. На сцену вышел молодой, но уже полысевший мужчина и сказал, что он никого не боится и готов резать правду-матку. Всё первое отделение Сёма ждал этой матки. И наконец, Александр гордо заявил, что следующая песня будет про гулаг. Все зрители напряглись, не ожидая такой смелости. Песня оказалась про плохие погодные условия: про снег, ветер и гололёд. Если бы не намёк в названии на гулаг, Сёма бы подумал, что эта песня про суровых сибирских геологов. Со второго отделения он ушёл. На улице стоял полный гулаг по Розенблюму — снег и ветер отчаянно били в лицо.

Грянувшая перестройка возбудила в людях предпринимательский нюх. Стали появляться идеи, как можно легко и быстро хорошо заработать. Один интеллигент, встречая другого, говорил:

— Есть тонна леса. Мы её с тобой купим за тысячу долларов, а продадим за сто тысяч. Согласен?

— По рукам, — говорил второй интеллигент, и они расходились. Первый шёл искать тонну леса, а второй — тысячу долларов.

Идея как разбогатеть пришла к Сёме неожиданно. В институте, где он отсиживался, часто проводились политинформации. Для этого приглашались лекторы из общества «Знание». Их тема была заявлена ещё Пушкиным двести лет назад: «Как государство богатеет, и чем живёт, и почему не нужно золота ему». Все лекторы, как один, бодро отмечали, что Советский Союз уже обогнал Северную Корею и Монголию и находится на обгоне Непала.

Как-то раз после политинформации Сёма разговорился с лектором-самоучкой и выяснил, что тот получает от «Знания» пятнадцать рублей за выступление. А если лекцией заинтересуются много организаций, то деньги потекут неограниченно как из рога изобилия. Сначала Сёма подумал, а не выступить ли ему в роли сексолога. Но из-за природной скромности и отсутствия практического опыта эту идею пришлось отмести.

И тут Ицковича осенило. Пару лет назад он купил в газетном киоске за пять копеек маленькую книжицу под интригующим названием «История итальянской мафии». Она обогатила Сёмин скудный запас итальянских слов. Теперь, кроме «итальяно», «хулигано», «Челентано» и «спагетти», он усвоил экзотическое слово «коза́ ностра́». Из брошюрки Сёма узнал, что мафия исторически убивала прокуроров, вкладывалась в строительство, приобретала большое количество цемента и закатывала в него всех, кто много болтал. Но больше всего, он ужаснулся жестокости некоторых кланов, которые брали деньги с романтических юношей за право петь под балконами любимых. Основной закон мафии омерта́ — сицилийский кодекс чести, требовал от мафиози хранить молчание перед полицией и общественностью.

На следующий день Сёма уверенно зашёл в дирекцию общества «Знание».

— Я буду у вас читать лекцию по истории мафии, — заявил он тоном, не терпящем возражений.

— А кто вас может порекомендовать? — спросил директор.

— Вам лучше их не знать, — пошутил Сёма.

Директор шутки не понял. Он побледнел, вскочил и сам придвинул кресло для дорогого гостя.

— Вы приняты в наш лекторский коллектив по высшей ставке шестнадцать рублей за выступление.

В годы развала Советского Союза доклад о такой стабильной организации, как итальянская мафия, был актуальным и практичным. Тема лекции имела огромный успех. Фабрики, заводы, институты и пароходы, все хотели слушать Сёму. Ему пришлось уволиться с работы, чтобы полностью отдаться пропаганде мафии.

Единственное, что по началу омрачало Сёмины выступления, это вопросы из зала. Но вопросы повторялись, и Сёма наловчился отвечать на них, как на собеседовании по приёму на работу.

— Почему мафию назвали именем какой-то козы?

— Потому, что мафиози оберегают свою паству, как пастухи коз.

Вскоре за Сёмой закрепилась народная кличка «пастух».

— Осветите, пожалуйста, современное состояние мафии.

Тоненькая книжка, на которой был основан Сёмин успех была издана в семьдесят пятом году, и последние сведения о мафии в ней датировались пятью годами ранее. Поэтому Сёма загадочно произносил:

— Не могу ответить. Омерта́.

Слушатели многозначительно кивали, догадываясь, что итальянская мафия это просто прикрытие, а Сёма вхож в круги местных коз ностр и обязан соблюдать кодекс молчания.

Ицковича стали узнавать на улицах. Незнакомые люди при виде «пастуха» уважительно раскланивались. Директор общества «Знание» тоже процветал, продавая Сёмин номер телефона всем нуждающимся. Звонки в квартире Сёмы раздавались с раннего утра.

—  Это пастух? Не могли бы вы меня устроить в мафию министерства культуры?

— Чао, я хорошо заплачу. А не могли бы вы устроить меня в мафию министерства финансов?

На все просьбы Сёма сдержанно отвечал:

— Места в кланах в настоящее время заняты. Но я буду иметь вас в виду, если там случайно какого-нибудь застрелят.

Наступили незабываемые девяностые. Все Сёмины друзья разъехались развивать капитализм в других странах. Наконец решился и Сёма. Его эмиграция должна была проходить через Италию. Поскольку Ицкович не скрывал своих намерений, то вскоре по городу пополз слух, что «пастух» отбывает на стрелку с «козой нострой».

Внезапно Сёме стали звонить владельцы частных строительных компаний и предлагать вагоны отборного цемента для закатывания в него неугодных мафии клиентов. Сёма подсчитал, что если собрать все предлагаемые вагоны вместе, то получался целый товарный состав. А после всех вычетов и продажи цемента по скромной цене, как ни крути, он должен был заработать не менее миллиона итальянских лир.

На вокзале Ицковича провожал весь цвет деловых людей города. Прощание напоминало свадьбу, где каждый из гостей степенно жал жениху Сёме руку, вручая конверт с подарком, и шептал на ушко пожелания невесте-мафии.

По прибытии в Рим Ицковича на вокзальной платформе встречал представитель иммиграционного агентства. Выскочив на перрон, Сёма сразу же нетерпеливо ошарашил его вопросом:

— Где тут у вас живёт мафия? Мне к ним надо.

Узнав, что Сёма не владеет итальянским, побледневший представитель пустился на хитрость, сказав, что отведёт его к их посреднику — знаменитому психиатру.

Выписка из заключения психиатра:

«Мы тщательно обследовали психическое состояние мистера Ицковича и пришли к выводу, что он не представляет опасности для итальянских граждан. Сначала мистер Ицкович был сильно возбуждён и через переводчика постоянно упоминал каких-то коз и свежий цемент для них. Но он быстро успокоился, когда я объяснил ему, что в Италии козы цемент не едят».

Сёму выпустили и быстро отправили в Америку — пусть они там с ним разбираются. Так Сёма потерял свой первый миллион. Но на новой родине он был уверен, что обязательно разбогатеет, читая лекции по истории, теперь уже, американской мафии. Как хорошо, что мафия есть везде!