Анатолий Ясеник: Александр

Loading

Анатолий Ясеник

Александр

36-я годовщина со дня смерти Александра Галича

Сразу признаюсь: Александра Галича (это литературный псевдоним — |Г|инзбург |АЛ|ександр Аркадьев|ИЧ|, авт.) я «постиг» довольно поздно и уже не в России, где прошла его жизнь, а здесь, в Америке. И подтолкнули меня к этому два очень хороших человека.

Первым был Юра Шаламов, представлять которого, надеюсь, читателю нет надобности.

Однажды он рассказал мне историю создания одного из многих тысяч редких, порой уникальных снимков, снятых им за долгую карьеру московского фоторепортера:

«Мой давнишний приятель — бывший известный пловец, позже ставший востребованным автомехаником, был еще и… коллекционером музыкальных шлягеров. Главная его гордость — завидная, редкая в те времена, радиоаппаратура. Одна из комнат его московской квартиры напоминала звукозаписывающую студию: стеллажи с пластинками, магнитофоны, стереоколонки. Здесь все было покрыто тайной. Иногда он звал меня послушать какую-нибудь запрещенную новинку. Звонок от него всегда означал встречу с кем-то интересным: «Старик, хватай камеру, бутылку и скорей ко мне», — позвонил он мне однажды. «Знакомься, — это Галич», — представил он мне высокого усатого человека с грустными глазами. Да, я, конечно, слышал имя этого известного драматурга и сценариста. Ходили в народе тогда очень популярные его песни — был 72 год на дворе. (За сатирические песни о советской жизни в ее нередко безобразных реалиях и подчас в анекдотических деталях именно в это время Галичу запретили публично выступать, исключили из Союзов советских писателей и кинематографистов, а потом, через 2 года, вообще выдворили из страны, авт.). «Я слышал, вы не только газетный фоторепортёр, но и надёжный человек. Сделайте для меня пару снимков, так, просто, на память», — попросил он. Взял гитару и, наклонившись к микрофону, запел. Тогда я впервые услышал песню «Ой, не шейте вы, евреи, ливреи» и — ставшую потом знаменитой — «Облака». Много песен спел в тот московский вечер один из первых советских бардов. Пригодилась и бутылка для настроения. А потом, помню, прощался с Галичем у него дома, перед тем как он покидал родину. Как оказалось — навсегда. Еще раз обнялись в Нью-Йорке, и это уже в последний. А снимок этот с тогдашней первой встречи.»

Дальше-больше… На очередном двадцать первом слете Клуба Самодеятельной Песни (КСП) Восточного побережья США, в числе известных гостей Александра Городницкого, Галины Хомчик, Александра Дова выступил неизвестный мне доселе некий Максим Кривошеев. Высокий, статный молодой человек, артист театра, к тому же прекрасно владеющий гитарой, буквально ошеломил меня манерой исполнением песен Галича.

Это теперь я, как и многие любители бардовской песни, знаю, как Максим «дошел до жизни такой», а тогда — потрясение и… всё. Я рассказал о Максиме и песнях Галича на американском радио «Наш Голос», но этим не закончилось мое восхождение к творчеству Галича.

28 декабря прошлого года, в киевской программе «Велика полiтика» (Большая политика), которую ведет вытесненный с российского ТВ Евгений Киселев, прозвучала одна из лучших песен Александра Галича «Петербургский романс», которую он посвятил Н. Рязанцевой. Исполнил ее, конечно же, вы угадали, Максим Кривошеев. Киселев справедливо назвал Максима лучшим интерпретатором песен Галича…

О таинственной смерти легендарного диссидента в Париже, уже многое и многими сказано, но многое всё еще окутано тайной. И я не хотел бы вдаваться в подробности, которые зачастую похожи на детективные истории. Напомню лишь, что за несколько месяцев до трагического дня 15 декабря 1977 года Александр написал следующее:

«Сергей Эйзенштейн говорил своим ученикам: «Каждый кадр вашего фильма вы должны снимать так, словно это самый последний кадр, который вы снимаете в жизни!» Не знаю, насколько справедлив этот завет для искусства кино, для поэзии — это закон. Каждое стихотворение, каждая строчка, а уж тем более, книжка — последние. Впрочем, в глубине души я все-таки надеюсь, что мне удастся написать еще кое-что.»

Так он и писал, веря в будущее и предугадывая его. И поэтому появились стихи: «Не грусти! Я всего лишь навек уезжаю…» По ходатайству дочери поэта Союз писателей СССР и Союз кинематографистов СССР отменили в 1988 году решения об исключении. А кто отменит его три инфаркта, которые он перенес в период гонений, его смерть? Ответа нет. И кому этот ответ теперь нужен?

Фото Юрия Шаламова и автора

Print Friendly, PDF & Email