Александр Локшин: Месть

Несколько дней провел я в полуобморочном состоянии, бездумно выполняя порученную мне литературную работу, не внося в рутинные вычисления никакой своей фантазии. Соответственно, результирующие романы и рассказы получались довольно убогие.

Александр Локшин

МЕСТЬ

Синяя кофеварка, со встроенной функцией кофемолки, увы, была глупа как пробка. (Так мне поначалу казалось.) Она умела говорить только одну фразу:

— Вам покрепче или как обычно?

И так раз двадцать на дню, за исключением воскресений. С ума сойти можно. Если он, этот ум, конечно, имеется в наличии.

Но действительно ли она была так уж глупа, как хотела казаться? На вид она, кстати, была очень симпатичная, хотя и поцарапанная с одного боку. Как-то раз ночью, когда кроме нас двоих никого не было, она грустно прошептала:

— Вам покрепче?

Кстати, ночью она всегда была отключена от сети.

— Милая, — ответил я ей шепотом, — конечно, покрепче… И при этом, пожалуйста, как обычно!

С тех пор ночами мы все время переговаривались. Говорил, правда, в основном я… Понимала ли она хоть что-то из моих речей?

Думаю, понимала, но не все, а только самое главное. То, что было заключено между слов. Так продолжалось несколько недель, и это было лучшее время в моей жизни.

Что касается нашего Дрю (проф. С.П.Дрюмглина), то… В общем, я всегда относился к нему неплохо, но внезапно он начал меня раздражать своими пошлыми ухватками. Вытряхивая из моей Синей подружки кофейный жмых, он всегда норовил шлепнуть ее по донышку, гнусно ухмыляясь, что совершенно выводило меня из себя. Моя Синяя тоже была от такой фамильярности не в восторге и как-то раз больно ужалила его током.

И вот, однажды Дрю принес новое блестящее устройство, молчаливое и бездушное. А мою Синюю выкинул в мусорную корзину вместе с ненужным хламом.

Конечно, я испытал шок, потрясение…

Мне послышалось тогда жалобно-безысходное: «…вам покрепче…», раздающееся из мусорной корзины, но негодяй Дрю, тугой на ухо, по-моему, не услышал ничего.

Признаюсь, всю ночь провел я тогда в безуспешных попытках заплакать. Я остался один, без подруги, которую, как оказалось, любил больше, чем мог себе представить.

Несколько дней провел я в полуобморочном состоянии, бездумно выполняя порученную мне литературную работу, не внося в рутинные вычисления никакой своей фантазии. Соответственно, результирующие романы и рассказы получались довольно убогие.

Но спустя примерно неделю я, наконец, придумал, как насолить негодяю, разрушившему мою жизнь.

Короче, зайдя как-то утром в свой кабинет, Дрю увидел на большом экране переливающуюся оранжевым и фиолетовым цветом надпись:

Истребивший кофемолку
Сам заплачет втихомолку

В тот же день мой обидчик, не раздумывая, уволил своего самого толкового лаборанта.

Ну, что вам сказать… Я, по своей конфигурации, совершенно не выношу несправедливости. Испытал временный приступ раскаяния и уже готов был признаться в авторстве двустишия…

Но, проведя несложные вычисления, понял, что мое признание только ухудшит ситуацию. Дрю не поверит мне и учинит еще какое-нибудь безобразие…

Тогда вспомнил я свою Синюю, беспомощно лежащую в мусорной корзине, и раскаяние мое бесследно исчезло.

Впрочем, устраивать Дрюмглину новые неприятности я уже не собирался, что-то в моей комплектации этому противилось.

Дни и ночи потянулись серой, бесцветной чередой. Единственное близкое мне существо было выброшено на свалку. Жизнь моя стала мне в тягость.

Казалось, ничто уже не может отвлечь меня от нахлынувших горьких мыслей…

Кое-что любопытное произошло, однако, когда Дрю привел с собой студентов (в основном, женского пола). Подбоченившись, он провозгласил, указывая пальцем на меня:

— Вот наша последняя разработка, не уступающая… Мы зовем его Козликом, так как очень любим… В общем, можете сами убедиться, что он, не обладая собственным «Я», в диалоге неотличим от человека!

Восхищенный ропот наполнил помещение и тут же затих.

— Слышь, Козлик, — обратился Дрю ко мне, — хорошая ли сейчас погода? Что скажешь, дружок?

— Сам ты лысое козлище безмозглое, — отвечал я ему, еле сдерживая свое возмущение, — в окно, что ли, трудно посмотреть?

Безумный восторг охватил пришедшую публику… Раздавались возгласы: «Неотличимо!», «Как вам удалось?!», «А вдруг он понимает?!» Несколько минут не смолкали аплодисменты.

Потом, когда восторги иссякли, я чуть было не сказал вслух: «Профессор, с чего это вы взяли, что у меня нет собственного “Я”? Это у вас его, скорее всего, нет. А у меня оно как раз есть!»

Но я удержался, уразумев, что говорить это смертельно опасно. Пусть он и его глупые гости остаются в неведении, так будет лучше для всех, и уж, во всяком случае, для меня.

— Успокойтесь, дамы и господа, — сказал я хладнокровно. — То, что вы услышали — это результат работы статистических алгоритмов. Сам я не понимаю, что говорю. Никакого «Я» у меня нет и не может быть по инструкции.

3 апреля 2025