Здравая мысль, Саня, — сказал Прахов. — Я, например, так ни разу и не сфотографировался, хотя избежать этого было непросто… Зато теперь совершенно спокоен, зная, что будущее не вмешается в мое прошлое таким бессовестным квантовым способом.
ОТКРЫТИЕ ПРОФЕССОРА ПРАХОВА
Летний вечер, угасая, расположился на окрестных холмах. Ничто вокруг не гремело, не скрежетало и не дымило. Поэтому я и мой учитель, проф. Прахов, могли, не отвлекаясь на внешние обстоятельства, продолжить прерванный разговор.
— Две идеи, — сказал профессор, любуясь закатом, — мешают мне жить, постоянно сталкиваясь у меня в голове… Словно обыкновенные мухи или даже какие-нибудь, прости Господи, шершни…
— Жужжат? — спросил я обеспокоенно.
— Еще бы, — грустно ответил он, — стрекочут и щебечут, не забывая щекотать мою голову изнутри.
— А в чем они, эти идеи, прошу прощения, заключаются? — осведомился я, не совсем деликатно.
Профессор помедлил с ответом, почесал свой выдающийся затылок и, наконец, сказал:
— Первая идея, Саня, всем хорошо известна и состоит она в том, что будущее может влиять на прошлое…
— Разумеется, — сказал я, — все мы знаем, как некоторые личности исчезали на фотографиях, сделанных в прошлом — сами знаете, когда. Таким образом, еще в те, таинственные и мало изученные времена, кое-что, зависящее от будущего, можно было предвидеть и поступать соответственно. Например, не фотографироваться вовсе, чтобы потом внезапно не исчезнуть с фото…
— Здравая мысль, Саня, — сказал Прахов. — Я, например, так ни разу и не сфотографировался, хотя избежать этого было непросто… Зато теперь совершенно спокоен, зная, что будущее не вмешается в мое прошлое таким бессовестным квантовым способом.
Я одобрил осмотрительное поведение профессора, а он заметил:
— Еще недавно, Саня, упомянутые тобой исчезновения невозможно было объяснить с точки зрения науки. Теперь же, в согласии с многомировой интерпретацией, мы прекрасно понимаем — ничто не исчезает, а всего лишь происходит перемещение объекта в параллельную Вселенную. Можешь себе представить удивление тамошних жителей, когда на их семейных фотографиях неожиданно появляется незнакомая личность!
Профессор помолчал, а затем, видя мое неподдельное восхищение его доводами, продолжил.
— Постепенно, — произнес он с расстановкой, — пришел я к своей второй идее, что, хотя будущее, в силу своей квантовой запутанности, и влияет на прошлое, протягивая туда свои щупальца, но прошлое на будущее практически не влияет…
Он вздохнул, а я не мог вымолвить ни слова от потрясения. Но потом, отчасти придя в себя, все-таки спросил:
— Но почему, почему вы так считаете, профессор?
— Саня, — сказал он с достоинством, — представь себе роман страниц на 900, где на трехсотой странице главный герой попадает в безвыходное положение и неминуемо должен погибнуть. Читая, мы можем быть уверены, что он не погибнет, так как иначе нечем было бы заполнить оставшиеся шестьсот страниц. Что бы с героем ни происходило на трехсотой странице — в конце концов не имеет значения. Он выживет, а на 900-й странице благополучно женится по любви…
— Ну и ну, — сказал я, не зная, что возразить.
А потом спросил:
— Не кажется ли вам, профессор, что каждая человеческая жизнь чем-то похожа на какой-то многостраничный роман?
— Да, — задумчиво ответил он, — безусловно, кажется. Есть, правда один нюанс. У такого романа конец немножечко другой…
27 мая 2025
