Моисей Борода: «…Но с благодарностию: были». Памяти Иона Дегена

Если так дорого Вам это [Грузия — М.Б.], зачем Вы покинули? Можно было бы допустить, что по еврейскому самоощущению, если бы приехали в Израиль. Но в Германию?! Сменить любимую толерантную Грузию на обагрённую еврейской кровью Германию?! И после всего, страдая такой ностальгией, которая выливается в кровью написанные стихи?

Моисей Борода

«…НО С БЛАГОДАРНОСТИЮ: БЫЛИ». ПАМЯТИ ИОНА ДЕГЕНА

Мы познакомились, когда мне уже было шестьдесят три, и с тех пор до самого последнего времени, почти до самого ухода Иона, не проходило, наверное, недели без моего “Дорогой Ион…” и его ответного “Дорогой Моисей… ” Для меня было большой радостью его отношение к моим рассказам, моей музыке.

А началось наше знакомство совсем не безоблачно.

Прочитав несколько рассказов Иона, я, впечатлённый прочитанным, послал ему письмо, которое (в отрывках) здесь привожу — иначе будет непонятно дальнейшее.

“Уважаемый Ион Лазаревич, хотел написать Вам сразу после прочтения Ваших воспоминаний врача… но только сейчас узнал Ваш электронный адрес… Воспоминания читал с огромным интересом — в них говорит языком большого литературного таланта сама жизнь… Ваше стихотворение “Русудан” ударило меня в сердце ещё и потому, что я безмерно люблю Грузию, где родился, вырос и жил долго-долго в атмосфере исключительного доброжелательства… Очень рад, что мои рассказы (как мне написал Хаим Соколин) “Дедушка” и “Посадил дед репку” Вам понравились.”

Написал, послал — и получил от Иона холодный душ Шарко:

“Многоуважаемый Моисей! … Боюсь, что моё письмо Вам будет не по вкусу. Да, мне очень понравились Ваши рассказы… Стихотворение по форме и накалу чувств хорошее… Но содержание его не приемлю. Если так дорого Вам это [Грузия — М.Б.], зачем Вы покинули? Можно было бы допустить, что по еврейскому самоощущению, если бы приехали в Израиль. Но в Германию?! Сменить любимую толерантную Грузию на обагрённую еврейской кровью Германию?! И после всего, страдая такой ностальгией, которая выливается в кровью написанные стихи? …Завтра вечером начинается Суккот. Затрудняюсь, поздравить ли Вас с нашим большим праздником.”

Надо ли говорить, что это письмо меня более чем сильно задело. Сказать, что это письмо меня сильно задело, значит не сказать ничего — сказался впитанный жизнью в Грузии соответствующий темперамент. Мой продуманно холодный ответ с разъяснением, что я уехал в Германию по стипендии фонда Гумбольдта, которая затем была продлена, и т.п. заканчивался фразой “Что до поздравления с Суккотом как с Вашим (вашим, т.е. не моим) праздником — решать Вам.” Это было, что называется «Вот так!» — дерзость мальчишки по отношению к человеку, на которого ты должен был смотреть — и смотрел! — снизу вверх. Такой ответ мог бы положить конец нашим не начавшимся отношениям. Но надо было знать Иона: его немедленный ответ был:

“Вот что значит отсутствие информации. Должен попросить у Вас прощения. …Ещё раз прошу простить мне мою резкость.”

Такова история, и с этого дня, как уже сказано выше, не проходило недели без нашего общения — увы! только по переписке.

Я часто мечтал о личной встрече — как приеду в Израиль, в Гиватаим, как мы встретимся, как я наконец смогу сказать ему то, что не передать никакими письмами. Не получилось.

Но сколь тривиальна, столь же и жестока истина: если ты ни к кому не прирастёшь душой, твоя жизнь будет пуста, если же прирастёшь — будь готов к тяжёлой утрате, к тому, что мысль о ней будет всплывать в тебе вновь и вновь, и будет сжимать сердце, и всё будет кричать в тебе “Нет! Нет!” И когда это “Нет!” переходит в “Да”, “Нет!” всё равно кричит в тебе и не успокоится, а только медленно-медленно загонится временем куда-то вглубь души, чтобы вдруг всплыть, и ты будешь вновь и вновь ощущать, что рана никуда не делась, а только чуть-чуть заросла сверху.

Я знал из нашей переписки, что у Иона, понимал, куда всё идёт. И всё равно некуда деться от мысли, что уже не напишешь “Дорогой Ион…”. Не пошлёшь ему свой рассказ / музыку… Впрочем, тем, кто знал Иона, кто общался с ним близко — так же тяжело. Да, “не говори с тоской: их нет, но с благодарностию — были”. Но — не утешает.

Зная из его писем, что и как, хотелось успеть, порадовать. Я попросил издателя журнала “Новый Ренессанс” (журнал Международной Гильдии Писателей) опубликовать стихи Иона с моим предисловием. Это удалось, хотя журнал публикует только вещи членов МГП. Насколько мне известно, это была последняя прижизненная публикация Иона. Мы, благодарение Б-гу, успели. Страницы со стихами я, не дожидаясь выхода журнала, послал Иону по электронной почте.

Даже среди особенно талантливых людей, оставивших в этой жизни заметный творческий след, есть люди совершенно особого, штучного склада, память о которых не затухает никогда. Таков был Ион Деген.