Леонид Анцелович: М и Ж на задворках цивилизации

И как только коммунистические вожди ни тужились и ни пыжились догонять западные страны, все их старания тонули в общественных нужниках. Каждому советскому гражданину периодически приходилось переживать конфуз, связанный с отсутствием поблизости уборной.

Леонид Анцелович

М и Ж НА ЗАДВОРКАХ ЦИВИЛИЗАЦИИ

Нет повести печальнее на свете,
Чем повесть о советском туалете.

С незапамятных времен правители Российского государства были озабочены поисками достойной жизни для своего населения. С этой целью опробовали все известные формы правления: удельное княжество, монархию, социализм, капитализм, но ни один строй заметных успехов не принес, но при всех режимах неизменным аргументом служило обещание светлого будущего. Как писал М. Жванецкий:

«У нас будет лучше, несмотря на то, что становится хуже и хуже, у нас будет лучше. Но не сегодня, только опять завтра. Хотя слово «будет» уже почернело от бесконечного употребления, но оно еще сгодится, если ему придать прежний блеск, оно приобретет новый смысл. А так нет, у нас будет лучше, если, конечно, доживем, мы же часто не доживаем, когда каждый второй… Ну тут уж, что уж, тут уж…».

Захватившие власть большевики, ничего нового придумывать не стали, — принялись обещать. На этот раз светлое будущее обрело конкретную форму — коммунизм. Агитаторы народу разъясняли, что грядущее благоденствие при коммунизме заключено в словах: «От каждого — по способностям, каждому — по потребностям». К тому времени потребностей у населения накопилось, как у дворняги блох, и они с нетерпением стали ожидать, когда новая власть их потребности воплотит в жизнь. Но и в этот раз ожидания граждан не оправдались, наоборот, исчезло все самое необходимое. Персонаж романа Булгакова Воланд был удивлен: «Ну уж это положительно интересно, что же это у вас, чего не хватишься, ничего нет!» Дефицитом стало все, включая такие незатейливые спутники жизни человека как одежда, обувь, мыло, продукты питания и т.д. А физиологические потребности никуда не делись, а чтобы их удовлетворять, необходимы специальные условия, а конкретнее — туалеты, которых тоже не было.

Хотя уборные не главное дело в жизни государства, тем не менее, их наличие являются наглядным индикатором полноценной жизни общества. Но, увы, на всем протяжении существования страны советов общественных туалетов было крайне мало. Сергей Есенин в поэме «Страна негодяев» возмущался:

Я ругаюсь и буду упорно
Проклинать вас хоть тысячи лет,
Потому что…
Потому что хочу в уборную,
А уборных в России нет.

И как только коммунистические вожди ни тужились и ни пыжились догонять западные страны, все их старания тонули в общественных нужниках. Каждому советскому гражданину периодически приходилось переживать конфуз, связанный с отсутствием поблизости уборной. Оказавшись в щекотливой ситуации, страдалец стремился кратчайшим путем добраться до вокзала, рынка или, на худой конец, каких-нибудь кустов городского парка. Капризный организм, наплевав на правила хорошего тона, угрожал трагическим исходом. Не найдя подходящего убежища, горемыка нырял в первый попавшейся подъезд и, бормоча про лопнувшую совесть, совершал неотвратимое. Но если бы гражданин все же оказался в общественном сортире (назвать это место туалетом, язык не поворачивается), наверняка бы решил, что в подъезде чувствовал бы себя комфортней. Мало того, что общественных нужников было мало, так еще они, мягко выражаясь, не соответствовало никаким санитарным нормам. Но афишировать недостатки советской системы было не безопасно. Вожди старались втереть очки зарубежным гостям при помощи музеев, роскошной отделки метрополитена, статуй и фонтанов на ВДНХ, эффектных по архитектуре павильонов на международных выставках и т.д. А за пропагандистским занавесом люди жили в коммуналках, где, как пел Высоцкий:

Все жили вровень, скромно так —
Система коридорная:
На тридцать восемь комнаток —
Всего одна уборная.

Французского писателя Андре Жида, симпатизировавшего коммунистам, пригласил посетить Москву сам товарищ Сталин. В ответ за помпезную встречу он ожидал от гостя лестных отзывов о советской действительности. Но вождь просчитался, писатель, окунувшись в действительность, обнаружил бесчеловечный сталинский режим. И туалет стал одним из факторов его прозрения. Обычно иностранных гостей поселяли в специальных гостиницах, оборудованных по западным образцам, но француз путешествовал по стране, и ему довелось посещать «туалеты для народа», где было сосредоточено воплощение того униженного человеческого достоинства, которое строители коммунизма пытаются навязать всему миру. Вернувшись во Францию, писатель поведал всему свету правду о советских туалетах, за что был немедленно вычеркнут из числа друзей СССР, а товарищ Сталин, назвал это клеветническими измышлениями и, намекая на его гомосексуализм, заключил: «Ну, этот все о ж..е».

P.S. В современной России туалетная проблема, хотя и поднялась на несколько ступенек выше советской, но высот западных ватерклозетов, так и не достигла, а альтернативой общественному клозету (в основном для мужской половины человечества) служат кусты и подворотни.

***

Затронув туалетную тему, нельзя не упомянуть неотделимую спутницу уборной — туалетную бумагу. В те годы был такой анекдот, — собралась очередь у дворового сортира, так как один жилец долго не выходил. Может помер? Позвали милиционера. Тот спрашивает сидельца:

— В чем проблема?

— Нет бумаги, жду пока высохнет.

Во второй половине XX века СССР побеждал США в борьбе за освоение космического пространства, полеты в космос стали обыденностью, приближалась обещанная мечта всего человечества — коммунизм, а… туалетной бумаги не было. И не просто не было, — подавляющее число населения вообще не знало о ее существовании и пользовались газетами, предварительно вырезав из них лики членов Политбюро. Хотя те немногие, кому партия доверила бывать за рубежом, привозили этот экспонат и вручали друзьям и близким в виде презента.

3 ноября 1969 года в жизни советского государства произошло историческое событие, к очередной годовщине Октябрьской революции в Ленинградской области на Сясьском целлюлозно-бумажном комбинате состоялся запуск двух английских бумагоделательных машин для производства туалетной бумаги. Однако, продукция столкнулась с полным отсутствием спроса. Во-первых, советские граждане просто не знали, для чего нужны эти бумажные рулоны, а во-вторых, даже если кто-то и догадывался, то рассуждал, а зачем тратить лишние деньги, если под рукой всегда есть старые-добрые «Правда», «Известия» и «Труд»? Рекламировать такой товар по телевизору не позволял моральный кодекс строителя коммунизма. Выручило сарафанное радио, и успех нехитрой продукции стал ошеломляющим. Завод заработал на пределе мощности, но все равно не успевал обеспечивать страну заветными пятьюдесятью четырьмя метрами. Ставшее необходимым средство личной гигиены каждой семьи, пополнило длинный список дефицитных товаров.

Универмаги были вынуждены торговлю туалетной бумагой выносить на улицу, чтобы очереди не перекрывали проходы. Отстояв пару часов, граждане получали заветные рулончики, число которых было строго ограничено —  десять. Типичная картина тех лет: идет человек по улице, а на шее у него, как ожерелье, рулоны туалетной бумаги, и счастливого обладателя этого «сокровища» одолевают прохожие вопросом: «Где дают?»

Но появление туалетной бумаги в СССР подорвало прочность государственных устоев самым непосредственным образом. Раньше, заходя в клозет и располагаясь в нем надолго, гражданин самой читающей в мире страны брал с собой газету, где был вынужден читать статьи советских идеологов о преимуществе социалистического строя над капиталистическим. И происходило это не на скучных партийных собраниях, а в момент особого состояния души. И вместе со свинцом типографской краски вся мудрость марксизма-ленинизма впитывалась через прямую кишку. А с появлением туалетной бумаги задницы советских людей были лишены ежедневной порции идеологической установки, что в итоге привело к разрушению Союза нерушимого. Когда теперь говорят, — «мы прос..ли СССР», можно это воспринимать не в переносном, а в буквальном смысле!