Метка: Миротвор Шварц

«Допустим, вы верите в эту свою конспирологическую версию. Версию, которую, поверьте моему немалому опыту, большинство читателей посчитают ненаучной фантастикой. Впрочем, это ваше право. Книга выйдет в разделе художественной литературы, что позволяет вам писать всё, что в голову взбредёт».

Наполеон увидел… Лувр, над которым уже висело наспех водружённое королевское знамя с лилиями, знаменующее собой новую — или же очень старую — власть. Рядом с дворцом отряд полицейских с трудом сдерживал собравшуюся толпу верноподданных парижан.

Две недели назад ливийский султан Муаммар, верный друг французского народа, вообразил, что граница Ливии с Египтом проведена на карте не совсем правильно, после чего решил исправить это досадное упущение.

… я чувствовал наконец облегчение, которого не испытывал вот уже больше года. Теперь мне не нужно было соблюдать конспирацию, изворачиваться и бояться, что кто-нибудь узнает о моих антисоветских похождениях. Теперь я снова был не предателем и перебежчиком, а честным советским человеком.

Ну разве ж так можно? Да при Сталине вас бы за такое могли и расстрелять, знаете ли. Ну да мы не сталинсты, времена сейчас, слава Богу, другие. Что ж, Миша, пишите заявление.

Заглянув в мой багажник, он тут же его снова захлопнул — а в салон машины даже и не посмотрел. Таможня называется! Вот в Шереметьево, помню, шмонали не по-детски.

Окончательно осознав ужас происшедшего, я не выдержал. Я опустил голову и заплакал. Зарыдал. Заревел. Словно маленький ребёнок, у которого безвозвратно сломалась самая любимая игрушка.

Вместо советского герба и соответствующих надписей я увидел на обложке паспорта совсем другое — красный щит, на котором был белой краской нарисован средневековый всадник в полном боевом облачении.

Он знал, что через пять минут часы покажут двенадцать, прогремит последний фейерверк — и он, Сайлас, бережно унесёт флаг назад в подвал. И на этом день независимости закончится.

— А где же вы, — поинтересовался Михаил Андреевич, — нашли этого… царя? — Поиски заняли две недели, — ответил Юрий Владимирович. — Комитет работал не покладая рук. Обшарили всю Европу и обе Америки…

Тем временем диктор продолжил, произнося слова не менее торжественным тоном, чем это некогда делал его знаменитый коллега Левитан: — Сегодня, 27 марта 1979 года, в столице нашей Родины городе Москве произошёл контрреволюционный государственный переворот…

И если русские пожелают отделиться от Германии, то почему бы всем этим народам не пожелать отделиться от России? А вдруг национальной независимости потребуют грузины, эстонцы, узбеки, татары? А украинцы? Эдак и родители моей мамы, живущие в Полтаве, остануся за границей. А самой маме, глядишь, придётся выбирать между российским и украинским …

— Успокойтесь, господа, — махнул рукой господин Динлингер, постепенно успокаиваясь и сам. — Разумеется, я не имею в виду весь русский народ. Конечно же, большинство русских — нормальные люди, германские патриоты, законопослушные подданные кайзера. Однако, к сожалению, у вас в России ещё иногда попадаются отдельные отщепенцы, диссиденты, сепаратисты…