Рубрика: О жизни

Россия — уникальная страна, где интересы властей, называемые государственными интересами, прямо противоположны интересам населения и при этом являются доминирующими на протяжении ВСЕЙ истории страны и без каких-либо перерывов. Особенно наглядно это наблюдается в сфере пенсионного обеспечения.

Культура эволюционирует и развивается за счет шедевров, возникающих время от времени в социуме и становящихся эталонами и нормами для последующих генераций. При этом, смена норм вовсе не означает уничтожения или забвения предыдущих — по принципу уникальности шедевров.

Венгерская кухня обжигающе остра, держится на свином сале и жире, паприке, баклажанах и помидорах, чужда всему рыбному и морскому, отличается обилием. На венгерской кухне можно долго продержаться, почти целый отпуск, но, если честно, через неделю потянет на что-нибудь своё или европейское.

Грибы подойдут любые — и лисички, и опёнки, и губчатые, но лучше — ассорти. Ливер подойдет также любой — и птичий, и скотский, только, чтобы мелкой нарезки. Жарить с луком, но не любым, а только репчатым, мелкого сечения. Когда жарковьё приобретёт корочку, залить всю сковородку смесью сметаны с мукой.

Нет ничего более экспрессного из куриных блюд в домашних условиях, чем цыпленок табака: сковородка, грамм сто сливочного масла, плоская поверхность (крышка кастрюли или просто тарелка), утюг, гантель, небольшая гиря, камень, партбилет со строгачем, вообще, что-нибудь тяжелое. Пять минут в одну сторону и пять — в другую.

Вы спрашиваете, почему они своё расследование затягивают? Я думаю так: НЕ МОГУТ НИКАКИХ ДОКАЗА­ТЕЛЬСТВ ЕЁ ВИНЫ НАЙТИ, А ПРИЗНА­ВАТЬСЯ В АРЕСТЕ НЕВИНОВНОЙ НЕ ХОТЯТ. ВОТ И ДЕРЖАТ… Раньше говорили, суд в ИЮЛЕ будет, а теперь уже… в ДЕКАБРЕ!!!

В какую сторону ни кинь — всё уже было освоено и заселено задолго до прихода русских. Отсюда скрижальные, с трепетом, придыханием и раздуванием ноздрей «ни пяди родной земли», «священные границы», «граница на замке» и действия, противоположные всему этому.

Гудки и сирены прекратились в 1957-ом году. Окончательно они смолкли только в 60-е, но, на всякий случай (=на случай войны), они ещё сохраняются на старых заводских и фабричных зданиях, напоминая нам, какое светлое будущее, вполне возможно, нас ещё ждёт.

Богатство любой страны и любого народа — не в запасах нефти и других природных ресурсов, не в размере бюджета и ВВП, и уж, конечно, не в количестве ядерных боеголовок на душу населения, а в миллиграммах совести и крупицах Добра на эту самую душу, в граммах мозгов на неё же…

Знаменитый гуляш, описанный Ремарком, под который можно выпить, если верить этому немецкому классику, очень много водки, ну, просто невероятное количество, что-то около двух литровых бутылок на троих всего за один месяц.

Но ещё не вечер. Международный день семьи даёт надежду, что за сексуальной революцией последует сексуальная контрреволюция, и кризис рано или поздно будет преодолён.

Открываю третий ящик письменного стола, поднимаю газету… Что такое? Нет на месте заветного конверта с моим «великим капиталом»: там и доллары, и вся пенсия, и обе сберкнижки…

Пока сделанный мною заказ принимал гриль, я вышел на неистовый воздух. Упругий плотный ветер дул с моря, до самого горизонта в гневливых барашках. Шторм в четыре балла — тоже шторм, вполне отрезвляющее и освежающее действо. И как-то сами собой потекли картины пережитых штормов и бурь…

Во многих местах земли я побывал, что славятся и знамениты своими красотами, а эта бухта — самое красивое место на нашей планете. Много какой рыбы я попробовал на своем веку, и каких только причуд не отведал, а копчёная минога из Вистино — самая лучшая и самая вкусная рыба на свете.

В 1933 го­ду воз­ник Гу­рьев­ский ры­бо­ком­би­нат, ещё че­рез со­рок лет его «ре­кон­стру­и­ро­ва­ли», до­ба­вив к по­дел­кам пер­вых пя­ти­ле­ток по­дел­ки пред­по­след­них. Се­врю­га уста­ла ме­тать ик­ру по­бе­див­ше­му клас­су-ге­ге­мо­ну, сил оста­ва­лось у не­счаст­ной толь­ко на По­лит­бю­ро.

Сколь­ко бы я ни рас­ска­зы­вал даль­ше о вку­се рас­ко­лод­ки, как бы ни жи­во­пи­сал и ни за­ли­вал, с чем бы ни пред­ла­гал эту за­кус­ку (а под это идёт всё, от пи­ва до спир­та) — всё бу­дет зря, вы ни­че­го не пой­мё­те, как не мо­жет зу­лус по­нять и по­стичь на сло­вах, что …

Выйдешь аутсайд, на гольфовую площадку с видом на океан, задумаешься о чём-нибудь нетленном, о судьбе Доу-Джонса, например, а лед-то не тает, сладкая отрада забвения втекает медленно, неспешно, и так по кайфу эта горечь через соломинку…

Шустовы были мастера на настойки, наливки и бальзамы. Из их коллекции («спотыкач», «зубровка», и ещё десятка два алкогольных изобретений) в неприкосновенности остался только рижский бальзам. Советская тридцатиградусная переслащенная «рябина на коньяке» была всего лишь жалкой и неумелой подделкой…

Да, для нас кра­си­вая жизнь — это пья­ная жизнь, по ка­ба­кам, пив­ным и под­во­рот­ням. Не зря ведь на­ши дис­си­ден­ты, лю­ди рис­ко­ван­но­го мыш­ле­ния, бы­ли од­но­вре­мен­но и боль­ши­ми не­ду­ра­ка­ми вы­пить, а ку­хон­ная де­мо­кра­тия бы­ла не­мыс­ли­ма без бу­тыл­ки. Ну, что, у всех на­ли­то?

Выпьешь печальную горькую, черпанешь ложкой из миски, схлебнешь, чтоб гладко пошла родимая по нужным жилочкам, сковырнешь застрявшую короткую еловую иголку — теперь можно и разваристой, пахучей картошки, и чёрного сыроватого хлеба, и вон той, ещё не совсем из импортной целлюлозы, вареной колбасы…

Этот маленький очерк написан не для педагогических изысканий, а только чтобы напомнить о прекрасном, международном празднике. Закончу афоризмом Льва Толстого: «Чтобы поверить в добро, надо начать делать его».