Журнал-газета истории, традиции, культуры
Для раннего этапа языкового мышления характерно так называемое мышление в комплексах, равно присущее, как ребенку на ранней стадии, так и мышлению архаического человека, оперирующего ассоциациями, не находящими логического обоснования…
Задача состоит в том, чтобы установить, к каким древним верованиям и представлениям восходит та или иная группа однокоренных слов. «Веревка» и «террорист», «узел» и «заговор», «цепь» и «сплетаться-истреблять» — все эти необычные связи между словами, которые устанавливает иврит, получают свое объяснение.
Одной из главных проблем в психиатрии является установление границы между нормой и болезнью или соотношений между нормальными и патологическими явлениями. В этом плане «кухонный» бред преследования представляет тот интерес, что его формирование лежит как бы на границе, отделяющей нормальное восприятие от патологического.
Душевные заболевания, обнаруживаемое сходство их с мифами приближают нас к разгадке тайн нашей психики, сокрытых ее глубин, куда проникнуть невозможно. Картина психического заболевания воспроизводит то, что составляло жизнь первобытного человека и заполняло его мифологическое сознание.
Древнее мышление не знало отвлеченных понятий. Способность абстрагировать, обобщать и группировать предметы соответственно тому или иному понятию человек приобрел гораздо позднее. Леви-Брюль писал про индейские племена Южной Америки: «Тщетно было бы искать у них слова для отвлеченных понятий»…
Умонастроение и поведение первобытного человека в плане психопатологии можно сравнить с состоянием тревожно-бредового настроения у душевнобольных, которое служит предвестником острых психотических расстройств. Для первобытного человека характерна боязнь всего нового, отвращение к изменениям, нарушающим его привычки.
Задачей настоящей статьи было показать особенности словообразования иврита. Но язык «неразлучен с мышлением», по выражению Марра. Поэтому древнее языкотворчество отличается от современного точно так же, как древнее дологическое мышление отличается от современного понятийного мышления.
Период жизни ребенка «от двух до пяти» характеризуется самым пристальным вглядыванием в конструкцию каждого слова, пишет Чуковский. Для него в названии предмета должна отражаться его сущность. Как выше говорилось, ребенок бессознательно требует, чтобы в звуке был смысл.
Язык сопутствует мысли, и древнее архаическое словообразование неотделимо от древнего мышления. Результатом такого «отложения словотворчества» в доисторических языках было «образование целых семантических гнезд и отслаивавшихся в них пучках значений».
От мышления в понятиях шизофреник отступает на другой уровень, характеризующийся обилием образов и символов… Предметы группируются по признаку сходства их по форме, цвету, т.е. какой-либо внешней аналогии, или образному подобию. И лучшим тому подтверждением является древний язык.
Воспоминания брата, которые предлагаются вниманию читателя, написаны от руки на трех с половиной листочках, вырванных из тетради в клеточку. Это, фигурально выражаясь, «записки на манжетах», а не дневниковые записи в хронологическом порядке. Так бывает: что-то вдруг вспомнилось и тут же вылилось на бумагу.
Название наших заметок «О разного рода классификациях» как бы говорит само за себя: все классификации разные и никакой связи между ними нет. Но это не так, их объединяет много сходных черт, что мы и старались показать.
Возрождение иврита и процесс его модернизации со всей актуальностью ставят вопросы, сформулированные еще Гумбольдтом. Он как бы предугадывал события, будущие предметом обсуждения в отдаленном времени: как язык воздействует на нацию, и наоборот, какое воздействие на язык может оказать нация.
Это может показаться спорным, но за броским названием стоит не только тест на шизофрению или гениальность. За ним стоит целый ряд определенных закономерностей мышления, которые являются общими, как для примитивного мышления, так и для ребенка на ранней ступени его развития.
Иврит — особый язык, который сохранил в своем построении и словообразовании все особенности древнего языкотворчества. И его нельзя рассматривать в отрыве от тех закономерностей древнего архаического мышления, с которыми оно (языкотворчество) нерасторжимо связано. Поэтому изучение иврита требует особого подхода.
Выготский показал, что на каждой ступени развития существует своя особая структура словесного значения, что в ходе развития ребенка смысловая структура слова изменяется. Ребенок вкладывает в слова совсем иное значение. Семантика его речи не похожа на семантику языка взрослого человека.
Не будет преувеличением сказать, что у истоков диалектического учения стояло первобытное мировоззрение и мировосприятие. И древнее языкотворчество, дихотомия слова, двойственность его смысла — тому подтверждение, поскольку язык неотделим от мышления.
Ребенок в известной мере повторяет развитие человеческого рода и в своем речевом развитии, можно сказать, воссоздает те приемы словообразования, которые характеризуют этап раннего языкового мышления. Ребенок перенимает языковое наследие предков, обнаруживая, таким образом, общие тенденции развития языка.
Он был необычен во всем. Темперамент Марра, его экзальтированность, увлеченность, страстность натуры ощущаются даже в его письменном творчестве, проявляются в стилистике его работ, которые отличает эмоциональная манера изложения, яркая образность и меткость выражений.
В это время была в разгаре ежовская кампания. В институте один за другим исчезали студенты и преподаватели. Наверняка, та же участь постигла бы и Франк-Каменецкого, учитывая его происхождение и долгое пребываниe в Германии. Но ему пришло на «помощь» Провидение, какой бы горькой иронией это ни звучало.
В доисторические времена существовали не только иные значения, но совершенно иные основы словотворчества и словоупотребления. Это вытекало из особенностей древнего мышления, нерасчлененности его характера, когда человек и природа понимались как одно целое.
