Метка: Борис Тененбаум

На белом снегу / Одинокий лист клёна… / Япония, блин. … Мороженый гусь / Молча падает с неба. / Он песнь не допел…

«Себя трусом не считаю, и веду совсем не робко, но когда я вас читаю — как-то чувствую неловко: то ли Анной под вагоном, то ли ламою под шейхом, то ли с вилкой над бульоном, то ли с ложкою над стейком.»

Сколько дней прошло? Пятнадцать или двадцать? Ни продуктов, ни вестей и ни полушки. Если выпало средь мора оказаться, лучше жить в лесу в заброшенной избушке.

После окончания песни-танца Розовский и его товарищи жали нам руки, просили оставить координаты, сказали что сообщат о результатах, но так и не сообщили. Может быть потому, что Театр песни по каким-то причинам так и не был образован.

КПЗ, куда нас привели, была что-то вроде школьного спортивного зала с раскладушками и скамейками вдоль стены. На скамейках сидели человек 20–30. Трое или четверо, как позже выяснилось алкаши, спали. КПЗ эта была, одновременно, и вытрезвителем. Среди сидевших выделялась группа из 5–6 человек, явно блатного вида…

Хозяйка дома — декольтированное платье в пол, в ушах алмазные серьги, и так далее — закрыла дверь, обернулась к гостям, чуть приподняла левую бровь, и рафинированным таким, негромким голосом — истинный Петербург — сказала: «Духовность, бля!»

Семейки этой, Борджиа, печальное наследство давно ушло во тьму веков, и вообще, во тьму, что все они плохие — мы это знали с детства, а вот теперь узнáем почему.

Сегодня после завтрака я выйду на балкон и спою мою любимую арию Каварадосси из третьего акта «Тоски». К сожалению, как у каждого радикального лекарства, и у этого будет побочный эффект. Конечно, погибнут все пролетающие мимо птицы, получат тяжелую нервную болезнь несколько выпускников консерваторий…

Свободная, заранее не подготовленная импровизация. Именно это привлекало на каждый КВН огромное количество зрителей… КВН не стал для нас хлебом, профессией, он просто учил нас обновляться, пробиваться там, где еще не успела закостенеть социальная среда, где еще ценятся быстрый ум и неожиданный взгляд.

Народа набилось полно. Жажда, очевидно, мучала всех. Я же сидел ближе всех к сейфу, на котором стоял графин с водой и стакан. В момент, когда я созрел для наполнения стакана, открылась дверь и возник в ней цеховый технолог с полным, даже слегка запотевшим графином в руке…

Объём 200 грамм. По верхний поясок — ровно 166,666666 мл, т.е. бутылка на троих. Война, разруха — не так чтобы часто, но вот со становления развитого социализма рабочий на зов «Плесни́!» спокойно и быстро разливал, способствуя спорой выпивке, экономии времени и не снижая производительности труда.

Прошли годы, вы защитили диссертацию, стали старшим научным сотрудником и любой порядочный, но не очень осве­домлённый человек мог бы прийти в недоумение и спросить, на что, собственно говоря, эти евреи жалуются. Однако, если присмотреться повнимательней, не так-то просто обстояло дело в нашем с вами королевстве…

Мы знаем, что жизнь — это болезнь, передаваемая половым путём, со стопро­центным смертельным исходом. Но я ещё живой! И знаете, друзья: очень нос задирается от такой ситуации: я не провалился. И вы, друзья, не провалились, несмотря на все их козни!