Метка: Александр Гутов

Он приехал в Москву на побывку в жесткой и натиравшей шею шинели, в шапке-ушанке с гнутой кокардой, стуча подковками, шагал по переходам метро, показывал удостоверение патрулю, а дома никак не мог привыкнуть к тому, что есть можно вилкой и брать сколько хочешь кислой капусты.

…вы человек образованный и поэтому мне будет просто объяснить вам некоторые вещи. Прежде всего, я должен вас предупредить, что все, о чем мы будем говорить, должно остаться строго между нами. Вам придется подписать одну бумагу, я вам дам ее в конце нашего разговора, это формальность, но таковы требования.

В институте иногда говорили о начавшихся действиях в Афганистане, появился молчаливый парень явно ближневосточной наружности, он иногда улыбался, по-русски не говорил, но посещал все лекции и даже семинары, звали его Хаким. В шутку говорили, что его готовят на роль министра просвещения…

В институте ее избрали старостой группы, она добросовестно отмечала отсутствующих, была членом бюро комсомола, а когда заканчивала ВУЗ, ее пригласили на беседу и предложили поступить в Высшую школу КГБ… Несколько лет она училась в длинном сером здании, вытянувшемся на западе столицы вдоль проспекта.

Поезд стал замедлять ход, за окном плыл освещенный фонарями совершенно пустой перрон, появилась небольшая станция — «Валдай» — прочитал Роман. Что-то из школьной программы, кажется, Радищев, — вспомнил он. Поезд остановился… Ольга встала, не глядя ни на кого, поправила джинсы, стала заправлять в них блузку.

Слева показался полный огнями и жизни трамвай, он загромыхал, делая полудугу по площади. Роман бросился через пути к остановке, которую приметил когда еще шел сюда… Трамвай с лязгом остановился, из него никто не вышел и в него никто не вошел — но все равно — там стояли и сидели живые …

Из прохода с боковых мест на них сердито посмотрела тетка в красной кофте. Напротив нее сидел, облокотив руки на столик и читал газету, вероятно, ее муж, в спортивном костюме. Он оторвался от чтения и сквозь очки, сдвинутые на нос, посмотрел на них строго, как экзаменатор, затем снова углубился в газету.

Отец Алексей остановился, взял со стола серебряный ковшик, зачерпнул из купели воды, подошел к Роме и вылил воду из ковшика прямо ему на голову. Струйки воды потекли на лицо, за спину, в трусы, по ногам… Снова зачерпнул воды и стал лить ее на Рому. Ему стало горячо, зябко, жарко и …

На импровизированной сцене тем временем уже все было готово. Сидели, широко расставив ноги виолончелисты, картинно отведя руку со смычком, приложились щекой к выгибам скрипок альты и примы, контрабас одними пальцами левой руки держал свой инструмент за гриф, а правой держал смычок.

Гальперин ехал к себе, председатель Массолита уже скользил ногой по разлитому подсолнечному маслу. Роман на секунду оторвался от книги: за окном поехала пустая, светлая станция; замелькала аркада из нержавейки, с вишневыми вспышками вставок в основаниях колонн.

А тут тепло, продавленный диван, стройные, как на параде, полные бутылки: для девушек вино, для ребят водка и пугающий своей неизвестностью китайский коньяк. У многих остаются друзья со школы, и поэтому иногда в новых компаниях чьи-то одноклассники, знакомые знакомых.

Родина-Мать, отпечатанная на тысячах фотографий и не раз виденная в кино, совершенно не просматривалась из-за густого тумана, полностью окутавшего могучую фигуру с мечом, поднятым на немыслимую высоту… Ноябрьский туман был плотен, влажен и непроницаем.

А вокруг масса незнакомых лиц, все приглядываются друг к другу, выделяются те, с кем найдутся общие интересы, быстрые взгляды на девушек, в ответ — немного удивленные, с легкой усмешкой. Девушки еще робко, но уже курят на крыльце, в окружении молодых длинноволосых аспирантов и одного-двух профессоров.