В 1948 году, когда меня, двенадцатилетнего, привезли из эвакуации на родину, в нашем классе из 40 человек — 35 евреев. Наследие черты оседлости. В последние двадцать лет не встретил на Подоле ни одного знакомого лица.
ЖИЛА-БЫЛА ФИГА В КАРМАНЕ
Недавно по киевскому телеку делился мыслями солист знаменитой в семидесятые годы команды Клуба весёлых и находчивых из Одессы. Говорил долго и путано, как на поминках. Убедил: Одессы Семёна Юшкевича, Исаака Бабеля, Эдуарда Багрицкого, Ильи Ильфа, Евгения Петрова, Валентина Катаева, Юрия Олеши, Александра Козачинского, Семёна Кирсанова нет и уже не будет.
Легендарная Одесса цвела на земле, вскормленной еврейскими местечками. Особое место среди них занимал пригород Киева Подол, низкое место под Горой. От вольной Одессы Подол безнадёжно отставал. В сравнении с Жемчужиной у моря он походил на фигу в кармане.
В 1948 году, когда меня, двенадцатилетнего, привезли из эвакуации на родину, в нашем классе из 40 человек — 35 евреев. Наследие черты оседлости. В последние двадцать лет не встретил на Подоле ни одного знакомого лица.
Названия древних улиц напоминают о мастеровых, которые их заселяли. Синагоги именовались по профессиям прихожан. После войны сохранилась только одна — маляров. В дни праздников улицу Щековицкую запруживал народ. Ни пройти, ни проехать.
Более половины жильцов двух наших домов на Волошской — маляры и их наследники. Правда, квартиры стали коммунальными. Удобства всё те же и все во дворе: чугунная колонка с водой и туалет на три очка. По утрам у туалета очередь.
Шестьдесят лет тому назад, в августе 1964-го, я опубликовал в многотиражной газете завода «Арсенал» стихи о своём родном Подоле. Воспользовался статусом сотрудника газеты. Спустя пару лет в парткоме мне поставили в вину и заголовок над репортажем из детского сада. В годы «позднего реабилитанса» вернулся к читателям автор «Песни о встречном» Борис Корнилов. Прежде его стихи публиковались с припиской: «Слова народные». В тексте песни обнаружил куплет, который по радио не звучал:
И радость никак не запрятать,
Когда барабанщики бьют.
За нами идут октябрята —
Картавые песни поют.
Репортаж из детского сада назвал: «В стране картавых песен». В парткоме на полном серьёзе мне внушали, что наши дети не картавят, а букву «Р» не выговаривают известно кто…
Стихотворение «У нас на Подоле» первым делом вычёркивали из не вышедших книг, которые предлагал издательствам. Время ушло. Давно булыжные мостовые Подола устланы асфальтом, двухэтажных хибар не осталось. Двориков со столами доминошников тоже. Пусть давние стихи лягут бумажным венком на забытую могилу.
У НАС НА ПОДОЛЕ
Посмеёмся, что ли,
Над собственной слабостью?
У нас на Подоле
Народ жизнерадостный.
Домики кривые,
Без удобств и так далее.
Весёлые мастеровые
Издревле тут оседали.
Есть и легендарное,
Смесь необычайная:
Улица Гончарная,
Экс-река Почайна.
Живут на Подоле
Не аристократы,
Здесь всего более
Шутками богаты.
— Морщины гладь обратно,
Ты сам себе скульптор!
— Из неприятности
Не делай культа.
— Влюблён несчáстливо?
Выкинь эти песни!
Мадам Хацкелевне
И то неинтересно.
— Перед сном внятно
Голуби воркуют.
— Давай у голубятни
О жизни потолкуем.
— Легче душу вылить
В негромкой беседе.
— Созовём консилиум!
— Соберём соседей!
— Сделаем человеку
Невесту.
И какую!
— Дядя Лёва — слепит,
— Ицик — разрисует.
— Заживёшь прямо
В радости-в раздолье.
— Жена будет самой
Молчаливой на Подоле!
— Завидуйте, люди,
Испытывайте муки!
— Жаль, такое блюдо
Да в такие руки!
— Не поймёт, куда там!
Ум и не предвидится.
— Сам пошёл бы сватать,
Да жена обидится.
— По рукам, что ли?
— С тебя причитается…
— У нас на Подоле
Грустить не полагается.
Между прочим, ударение в слове»издревле» падает на Е: издрЕвле.
Хорошо! Достоверно. Я хоть не с Подола, но ощущения те же. И в моей школе, в моём классе в конце сороковых евреев было больше половины.