Александр Левковский: Вайден против Трамфа: сага о грандиозном подлоге

Loading

Это типичный рабочий стиль Глории — ничего лишнего, никаких отклонений от основной темы. Она в деловом разговоре сразу берёт быка за рога. Она берёт быка за рога, а я люблю брать корову за вымя — дабы выдоить из этого вымени зелёные бумажки. Глория хорошо знакома с этим моим modus operandi.

Вайден против Трамфа: сага о грандиозном подлоге

Фантастическая повесть

Александр Левковский

ЛевковскийАвторское предисловие

Все действующие лица и события в этой повести являются предметом художественного вымысла. Любое их возможное сходство с реальными лицами и их действиями является совершенно случайным и абсолютно не преднамеренным.

Глава 1. Джон Маневич. Остров Little St. Arthur в Карибском море. Февраль

Есть такое широко распространённое литературное клише: герой рассказа (повести/романа) просыпается ранним утром (поздней ночью/посреди дня), в состоянии жуткого похмелья, в какой-то кровати (на диване/на кушетке/на полу) и обнаруживает рядом с собой совершенно незнакомую полуголую спящую женщину. И безуспешно пытается сообразить: кто она?.. почему она тут?.. и где он её встретил? И даже не может вспомнить, как её зовут.

Нечто подобное случилось и со мной на рассвете этого февральского дня, — но с существенным отклонением от вышеописанного клише, а именно: женщины рядом со мной не было. Похмелье было — и было оно действительно жуткое; и кровать была шикарная и широченная… А вот женщина отсутствовала.

Впрочем, если б она и была в наличии рядом со мной, то было бы правильнее назвать её девушкой, а не женщиной. А ещё точнее — девочкой. Потому что был я в гостях у знаменитого миллионера-педофила Джеффри Экстина, на принадлежащем ему карибском острове Little St. Arthur, где он обычно угощает своих избранных гостей набором девочек в возрасте от пятнадцати до семнадцати лет из своего обширного «гарема».

Проснулся я от толчка в плечо. С огромным трудом я повернул на подушке голову и сквозь слипшиеся веки разглядел длинную лошадиную морду Фреда, моего бывшего вице-губернатора.

— Босс! — звала меня лошадь. — Джон! Проснись! Есть срочное дело.

— Fuck you! — прохрипел я. — Отвали. Дай поспать. — И я опять уткнулся носом в подушку.

Но Фред не отставал. — Шеф, говорю тебе: есть срочное и очень денежное дело. С тобой хочет связаться Глория.

— Что надо этой сучке? Опять она хочет протолкнуть двух идиотов в Конгресс? Она не доплатила мне за них. Сто раз обещала и не платит до сих пор…

— Сколько?

— Двадцать тысяч.

Краем глаза я наблюдал, как Фред лезет в карман, вынимает бумажник, вытягивает оттуда чек и протягивает его мне.

— Ровно двадцать тысяч от Глории, — сказал он, обнажая в ухмылке свою неестественно белую вставную челюсть.

Я почувствовал, как моё похмелье мгновенно улетучилось. Двадцать тысяч! Значит, на самом деле моя старая знакомая, всесильная Глория Фантелли, хитрожопая итальянка, хочет от меня как минимум повторения предыдущей сделки, которую мы с Фредом провернули для неё два года тому назад…

… Два года тому назад, когда я ещё не пришёл в себя после восьми лет тюряги и наслаждался долгожданной свободой, она разыскала меня в Нью-Йорке и быстро, в своём обычном пулемётном стиле, протрещала по телефону:

— Джон, это Глория. Поздравляю с выходом на свободу. Ты и Фред мне нужны. Завтра ты свободен?

— Свободен.

— Отлично. Фред уже в Вашингтоне. Встречаемся завтра ровно в полдень у меня.

Это типичный рабочий стиль Глории — ничего лишнего, никаких отклонений от основной темы. Она в деловом разговоре сразу берёт быка за рога. Она берёт быка за рога, а я люблю брать корову за вымя — дабы выдоить из этого вымени зелёные бумажки. Глория хорошо знакома с этим моим modus operandi, и поэтому она тут же добавила: «О деталях договоримся, как только я тебя увижу в Вашингтоне. Я присылаю за тобой самолёт, Завтра в 8 утра в Ла Гуардиа, около правительственного терминала, тебя встретят перед посадкой. Жду.» И отключила телефон.

Она сказала дипломатично: «О деталях договоримся», — а это значит в переводе на простой английский: «Тебе отвалят солидный куш». Что мне и надо в моём нынешнем неопределённом послетюремном существовании. Она добавила: «Встречаемся у меня», что означает — я должен прибыть в помпезное здание Конгресса, где Глория Фантелли встретит меня в своём просторном офисе Спикера Палаты Представителей.

Впрочем, когда ровно в полдень на следующий день я вошёл в её офис, Глории на месте не оказалось.

— Мистер Маневич, — сказала мне, приветливо улыбаясь, секретарша Глории, — позвольте проводить вас в «бункер». Глория и мистер Пенн ждут вас там.

Ах, вот оно что! Она ждёт меня в «бункере». Значит разговор будет настолько конфиденциальным, что его нельзя вести в кабинете, хотя её кабинет еженедельно подвергается тщательной проверке на предмет защиты от потайных записывающих устройств. А вот так называемый «бункер» проверяется дважды ежедневно — утром и вечером, и, значит, там можно говорить, ничего не опасаясь. (Если, конечно, кто-нибудь из собеседников не закрепил потайной диктофончик где-нибудь на своих телесах — на спине, на груди или между пальцами ног. В моей прошлой практике такие случаи бывали в самых, казалось бы, надёжных помещениях.)

Когда секретарша Глории отворила для меня дверь «бункера» и пропустила меня вперёд, я увидел Глорию и моего бывшего вице-губернатора Фреда Пенна, сидящих по обе стороны длинного стола, заставленного закусками. Глория поднялась и, улыбаясь, сделала два шага мне навстречу.

— Ещё раз поздравляю тебя, дорогой Джон, со сладким словом «свобода»! — сказала она и крепко пожала мне руку. Худой до истощения Глории уже пошёл восьмой десяток, и у неё сохранились, как говорится, «лишь кожа да кости», но пожатие у неё, я бы сказал, весьма ощутимое. Но ещё более ощутимым является её влияние в коридорах власти и бюрократических дебрях Вашингтона. Шутка ли! — Спикер Палаты Представителей! Третье лицо в государстве!

Я уселся напротив Фреда, а Глория, склонившись надо мной, проворковала:

— Джон, что ты предпочитаешь для старта? У меня есть всё, что ты пожелаешь.

— Бурбон, — ответил я. — Или русскую водку.

— Не слишком ли сильно для начала? Может, начнём с коктейля? Или с моего любимого Ламбруско Спуманте? Я ведь как-никак итальянка.

— Глария, — сказал я, — ты же знаешь мои привычки. Я не итальянец, а простой поляк.

— И я, — добавил Фред, — хоть и не поляк, а смесь шотландца с ирландкой, тоже предпочитаю что-нибудь в районе сорока градусов.

Глория кивнула и двинулась к холодильнику. Достала бутылку водки «Беленькая» и сняла с полки три фужера.

Вернулась к столу и разлила водку в фужеры. Подняла свой фужер и с чувством произнесла:

— За ваше здоровье, дорогие друзья! За ваше освобождение!

За долгие годы знакомства с Глорией Фантелли я никогда не переставал удивляться её колоссалным артистическим способностям. Ей бы в Голливуде крутиться! Ставлю последний доллар, что ей наплевать, как мы — я и Фред — чувствуем себя после восьми лет отсидки в тюрьме облегчённого режима в штате Северная Каролина. Но мы ей сейчас, видно, позарез нужны, и вот она искусно изображает сочувствие и даже выдавливает из своих старческих глаз пару слёз.

Выпили, закусили, и Глория, наклонившись ко мне, произнесла:

— Джон, во всех пятидесяти штатах нет лучших специалистов по выборам, чем ты с Фредом.

— Мадам спикер, — вмешался Фред, — вы абсолютно правы. — Привстал и разлил водку по фужерам.

Я покрутил фужер в пальцах и сказал:

— Кого надо выбирать?

— Двух человечков в Палату.

— От каких штатов?

— Оклахома и Арканзас.

Опять вмешался Фред:

— Вместо недавно ушедших в лучший мир? — спросил он, ухмыляясь, и залпом выпил водку.

— Не совсем так, — поправила его Глория. — Умер только конгрессмен от Оклахомы. А мистер из Арканзаса сел на пять лет за сексуальные вымогательства по Интернету.

— Тебе ведь нужны демократы вместо них, верно, Глория? — осведомился я, жуя сандвич с баклажаном.

— Естественно.

Я выпил и вытер рот салфеткой.

— Оклахома и Арканзас — республиканские штаты, — сказал я. — Выбрать там демократов почти невозможно.

— А для чего я вызвала вас с Фредом и трачу на вас запас отличной русской водки?! — воскликнула Глория.

Я встал и приблизился к Глории.

— Сколько? — тихо спросил я, склонившись над ней.

— Пять кусков.

— За каждого?

— За обоих.

Я выпил и вернулся на место.

— Не выйдет, мадам спикер, — пробормотал я, копаясь в тарелке с закусками. — Семь кусков за двоих.

— Шесть, — твёрдо произнесла Глория и опорожнила свой фужер. Со стуком поставила его на стол и громко заявила: — И ни цента больше!

Я глянул на Фреда. У него на лице было написано такое жалкое, такое умоляющее выражение, что я не выдержал.

— Договорились, — сказал я. — Первая половина — задаток, вторая половина — после успешных выборов. Задаток не возвращается независимо от результата.

Глория кивнула и добавила:

-В случае полного провала вторая половина не платится.

— А если выберут только одного демократа? — спросил Фред.

— Тогда я заплачу сто пятьдесят тысяч вместо трёхсот.

Она встала. И мы встали вслед за ней…

Вот такую услугу мы с Фредом оказали всемогущей Глории Фантелли два года тому назад. В результате наших с Фредом усилий (сущность которых вам станет ясна позже, в ходе моего повествования) оба демократа были успешно избраны, и мы получили пятьсот восемьдесят тысяч. Двадцать тысяч Глория, — прижимистая, как все итальянцы и, особенно, итальянки, — зажала, но в конце концов прислала мне чек. И вот теперь она что-то хочет от нас с Фредом. Но что?

* * *

Ответ на этот вопрос я получил через час, когда мы с Фредом сидели на открытой террасе с великолепным видом на набегающие волны Карибского моря и потягивали через соломинки фирменный коктейль нашего гостеприимного хозяина-педофила Джеффри Экстина.

— Джон, — тихо сказал Фред, наклонившись ко мне. — Президентские выборы на носу. Глория хочет свалить Трамфа.

— Ого! И сколько она даёт за этот подвиг?

— Начальная цена, — сказал Фред, растянув свой лошадиный рот в ухмылке, — три миллиона….

Продолжение
Print Friendly, PDF & Email

10 комментариев для “Александр Левковский: Вайден против Трамфа: сага о грандиозном подлоге

  1. Es gibt nichts zu machen.
    Я не могу, Вы не … Пропадай, Германия, меркеляй, как рок рассудит. Нет еврея спасти тебя, нарисовать достойную судьбу.

  2. Моше Крейдерману:

    Уважаемый Моше, великолепная идея! Просто замечательная! Но почему Вы так щедро отдаёте эту идею мне? Почему Вы сами не сядете перед компьютером и не воплотите эту идею в фантастический роман или повесть? Я знаю заранее, что Вы мне ответите: \»Я не писатель. У меня нет таланта\». Вы неправы! Ни один человек не знает, есть ли у него литературный талант до тех пор, пока он не сядет перед компьютером и не попробует воплотить идею в художественное произведение. Попробуйте! Чем чёрт не шутит! Набросайте первоначальный план и пришлите его мне.

    И наряду с планом попытайтесь написать первую главу — с несколькими действующими лицами (обязательно должна быть женщина — ну, скажем, врач в госпитале, где лежит Шикльгрубер. Она же и подаёт ему эту ядерную идею), с диалогами, размышлениями — и тоже пришлите мне эту главу. Мой e-mail Вы можете найти через редакцию \»Мастерской\».

    Используя Ваше выражение, \»льщу себя надеждой\», что Вы последуете моим советам. Успехов Вам!

  3. Уважаемый Александр Левковский, чтение «Фантастической повести» вывело меня на Ваш перевод Бернта Энгельманна. А далее – на старую тему «Альтернативная история Третьего рейха».
    После ранения на Западном фронте в А.Шикльгрубера реинкарнировался Отто фон Бисмарк. И приступил к работе над реваншем. Князь принял имя Адольф Гитлер и собрал команду из тех же персон, но одержимых прежде всего патриотизмом. Дойчланд юбер аллес – Вы знаете. Расовые и социалистические бредни он отмёл как отвлекающие от Цели. После назначения канцлером Бисмарк (тьфу – Гитлер) провел беседы с Эйнштейном, Борном , Гейзенбергом, Планком и др. Канцлер предложил им поработать над темой ядерного оружия. Создатель империи трезво рассудил: чего не удалось добиться вооруженной силой – следует попытаться достичь силой ума. Он проводит известную из истории политику, за одним исключением: с 1933 последовательно стирается в Германии послевоенная юдофобия. «Нюрнбергские» законы и прочие антисемитские эксцессы не состоялись. Канцлер сумел ослабить партии марксистского направления, искусно пользуясь внутренним террором в СССР (где история 1926 – 38 – сталинская, известная нам). К 1938 в Германии, в полнейшей тайне, завершена теоретическая разработка т.наз. Манхеттенского проекта. На арктических островах подготовлены испытательные полигоны. Подписаны оборонительные соглашения антисоветской направленности с Польшей, Чехословакией, Австрией, Венгрией, Румынией. В мае 1938 проводятся успешные испытания ядерной бомбы и баллистической ракеты. В присутствии советской военной делегации. После чего начинаются переговоры с СССР, не без ядерного шантажа. США, Англия и Франция проворонили военно-промышленный рывок Германии – канцлер ликует. Он стремительно форсирует вооружение вермахта и начинает глобальный шантаж стран Лиги Наций. Дело идет к установлению гегемонии Германии от Пиреней до Урала. Без второй мировой войны, с сохранением ценнейшего человеческого капитала. И нужно для этого всего лишь быть терпеливым, толерантным.
    Уважаемый господин! Льщу себя надеждой, что тема Вас заинтересует.

  4. Мистеру Тененнбауму:

    Глупостью является не моя правдивая повесть о чудовищных подлогах в американских выборах, а ваше бесконечное переписывание чужих трудов о Черчилле, Линкольне, Борджиа, Шестидневной бойне, итд — и ваши попытки выдавать эту «литературную» жвачку за оригинальные «исследования»…

  5. Уважаемый Макс, прочитайте текст внимательней. Джон во время телефонного разговора находится в Нью-Йорке, где существует аэропорт Ла Гуардиа. Глория говорит (цитирую): «Я присылаю за тобой самолёт, Завтра в 8 утра в Ла Гуардиа, около правительственного терминала, тебя встретят», что для читателя означает: «Приезжай в аэропорт нью-йоркский аэропорт Ла Гуардиа. Там тебя будет ждать самолёт, и там тебя встретят мои представители. И самолёт вылетит в Вашингтон». Неужели автор должен разжёвывать всё до мелочей, чтобы дотошный читатель понял смысл разговора?

    Следуя логике Макса, можно предъявить автору претензию, что он вложил в уста Джона короткую реплику «Сколько?», не уточнив при этом, что это означает «Сколько долларов ты даёшь за эту операцию?» А Глория отвечает коротко: «Пять кусков», не разжёвывая для читателя, что «кусок» означает «сто тысяч долларов».

    1. Александр Левковский
      24 января 2021 at 12:22 |
      Уважаемый Макс, прочитайте текст внимательней. Джон во время телефонного разговора находится в Нью-Йорке, где существует аэропорт Ла Гуардиа. Глория говорит (цитирую): «Я присылаю за тобой самолёт, Завтра в 8 утра в Ла Гуардиа, около правительственного терминала, тебя встретят», что для читателя означает: «Приезжай в аэропорт нью-йоркский аэропорт Ла Гуардиа. Там тебя будет ждать самолёт, и там тебя встретят мои представители. И самолёт вылетит в Вашингтон». Неужели автор должен разжёвывать всё до мелочей, чтобы дотошный читатель понял смысл разговора?
      Следуя логике Макса, можно предъявить автору претензию, что он вложил в уста Джона короткую реплику «Сколько?», не уточнив при этом, что это означает «Сколько долларов ты даёшь за эту операцию?» А Глория отвечает коротко: «Пять кусков», не разжёвывая для читателя, что «кусок» означает «сто тысяч долларов».
      =====

      /Неужели автор должен разжёвывать всё до мелочей, чтобы дотошный читатель понял смысл разговора?/
      ===========================================
      Было бы неплохо, «знающему до мелочей американскую жизнь» автору самому понять то, о чем он пишет.
      Кусок – это всегда было — сто, а штука – тысяча. Значит Глория, если уж ей так хотелось перейти на блатной жаргон, должна была сказать не «сто тысяч долларов», а «сто кусков».
      Кроме этого, какое правительство в «правительственном терминале» обслуживается? Штатное, Федеральное? Правительственные, даже не терминалы, а залы, обычно используют для отправки и приема важных зарубежных делегаций. LaGuardia сравнительно небольшой, старый аэропорт исключительно для внутренних перелетов в стране. Там нет пунктов пограничного контроля, и международные рейсы там не обслуживаются. Это один из худших в Соединенных Штатах аэропортов, изношенные оборудование, грязь, теснота. Никогда вообще не слышал о наличии в американских аэропортах правительственных терминалов, думаю, что нет такового и в LaGuardia. Скорее всего, «знающий американскую жизнь до мелочей» автор спутал Америку с Россией.
      Талант и знания, г-н Левковский – это замечательно, если их не особо выпячивать.

  6. Автор заявляет, что ситуация является вымышленной, и он (автор) с паяльником в знакомстве не состоял. 🙂

    Открываю глаза…
    Я лежу на животе, привязанный к железной кровати без штанов…
    С трудом поворачиваю голову…
    Полутёмная комната со столом посередине…
    Заходит какой-то мужик с паяльником и ставит его на стол…
    -Будете паяльник в ж… вставлять?
    — Да — втыкая вилку в розетку, добродушно отвечает мужик
    — А почему weller — отечественный разве не подошёл бы?
    — Я просто проявляю к вам уважение — цените…

    Паяльник нагревается и лампочка тухнет.
    — А зачем «жало» в канифоль?
    — Чтобы ваше г… к паяльнику не пригорело. Жалко — всё таки фирменная вещь…
    День не задался-А-А-А-А-А-А…

    1. Автор заявляет, что ситуация является вымышленной, и он (автор) с паяльником в знакомстве не состоял. 🙂
      ОСПОДИ.
      А — подумать о таком могёти?

  7. «О деталях договоримся, как только я тебя увижу в Вашингтоне. Я присылаю за тобой самолёт, Завтра в 8 утра в Ла Гуардиа, около правительственного терминала, тебя встретят. Жду.»
    Автор предупреждает, что «Все действующие лица и события в этой повести являются предметом художественного вымысла.» Но не до такой же степени, чтобы аэропорт Ла Гуардиа оказался в Вашингтоне!

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.