К одиннадцати часам у входа в магазин выстраивалась длинная очередь страждущих и истосковавшихся. Клиенты были понимающие, порядок по возможности блюли. Если же кто не удерживался от соблазна пролезть вперед, когда в положенное время дверь магазина отмыкалась, то нарушителей осаживали коллективно и безжалостно, занятые места солидарно хранили.

В НЕСКОЛЬКО СТРОК

Борис Швец 

МЕЛОДИИ

Мелодии рождалась сами по себе. Звуки манили и увлекали, звуки складывались в образы. Какие были бы гениальные произведения, если их записать!
Кот повернулся на другой бок. Он не умел писать и не был способен думать.

ГНЕВ

— И ты серьезно утверждаешь, что есть женщины, способные летать? Летать просто, без аппаратов и и приспособлений, летать сами по себе, взмахнув руками, или тряхнув головой, или вскочив на метлу?
— Да, утверждаю!
— Ты определенно болван!
Она гневно топнула ногой и свечой взмыла в небо.

ПРОТИВ ПРИРОДЫ

— Как можно не любить людей? Это против природы! — подумал каннибал, сыто рыгая.

ЕДИНОБОРСТВО

Поединок закончился.
— Да кто же ты такая? — сдавленно просипела не скрывавшая лица поверженная Правда.
— Я — Ложь! — воскликнула победительница, срывая маску.

ПОЛИТИКА

— Зачем Вам столько оружия? — спросили политика.
— Все ради мира, — ответил тот.

СОН

   Странный был сон.
Ну, как это возможно — дать золотой франк ему, нищему бродяге без роду и племени? Только вот оно — дают, бери. Он протянул руку, мысленно уже переносясь в знакомый кабачок у моста Pont au Change к аппетитному жаркому и горячащему красному бургундскому. Легкое прикосновение к его руке в этот момент разбудило: «Ваше сиятельство, позвольте почтительно доложить: Вы изволили слегка задремать, а карета ждет. Как будет угодно распорядиться?»
Долго еще он вспоминал этот сон, жалея, что не успел взять предложенный золотой.

ЛЮБОВЬ

«Прижаться крепко-крепко. Мой родной, мой любимый! Ты моя жизнь, моя кровь, мое все!» — пронеслась в голове у пиявки, присосавшейся к волу во время его купания в мутном водоеме.

СЧАСТЬЕ

«Боже, какой же я счастливый!», — подумал он, впитывая все запахи земли, и все краски природы, и беспредельность окружающего мира. Звука выстрела, пославшего пулю в его сердце, он уже не услышал.

ГОРДОСТЬ ПРОФЕССИИ

Юная девушка была прекрасна, словно дивный цветок, выросший в экзотическом саду. Танатопрактик мог гордиться своей работой.

ВЕРНОСТЬ

          Мужчина был умен и остроумен, хорош собой и щедр. Какая женщина устояла бы? Но ее сердце по-прежнему было занято тем нескладным худеньким пареньком, каким он запомнился много лет назад, когда стал ее мужем.

ВЗРОСЛЕНИЕ

«Пора, пора отойти от легкомысленного детства и ветреной юности, повзрослеть, стать стойким и крепким, вот как этот булыжник под ногами!» Он поднял камень. И тут ему на глаза попалась витрина…

СОСТЯЗАНИЕ

Бегунов двое — он и время. Условия жесткие: время набрасывало на него болезни и травмы, он пытался их сбросить. Кто-кого? Путь длинный, но близок заветный финиш, прекрасное место, где жизнь станет снова здоровой и радостной, как в далекой молодости. Вот, вот! Уже. Он открывает дверь.
На пороге неясный силуэт: «Входи. Тебя ждут. Время останется за порогом».

СТАРЫЙ СЕМЕЙНЫЙ АЛЬБОМ

Фотография пухленькой очаровательной малышки, рядом снимок шкодливого карапуза. Вот те же дети, но постарше, узнаваемая стройная девочка и нескладный паренек. Через несколько страниц они почти взрослые, девушка обаятельно улыбается, парень приобрел завидную выправку. Их свадебная фотография — жених в строгом темном костюме ведет под руку невесту в ажурном белом платье с фатой.

Молодые смотрят друг на друга, впереди большая жизнь, планы, надежды. А это они же, два старых человека, вместе как на свадебном снимке, только теперь держатся за руки. Сколько в этом старике преданности, сколько в старой женщине нежности! Еще несколько фотографий, последние страницы альбома пусты. Между ними вложена пожелтевшая от времени газета с объявлениями о купле-продаже. Под рубрикой «Продается» среди других объявлений неровно отчеркнуто простым карандашом: «Два старинных парных обручальных кольца, мужское размера… и женское размера… Телефон…»
…Человеческая жизнь…

РОДИНА

Моя несчастная Отчизна,
Земля несметного богатства,
Где вместо будущего тризна,
Где неизбывно казнокрадство,
Где год от года, век от века,
Страна не любит человека.
Январь 2022 года

СОВЕТСКОЕ БРАТСТВО, ИЛИ БЫЛО У ОТЦА ТРИ СЫНА

(По следам реальных событий)

Отец их был евреем на три четверти, мать — наполовину. Во всем, кроме свидетельств о рождении, братья были русскими, но кто станет разбираться, видя запись в графе о национальности. А братьям так не хотелось числиться на своей родине «безродными космополитами»! И когда подросшему старшему брату пришло время получать паспорт, юноша решил действовать. Придя в компетентную службу дальневосточного Магадана в суровом Колымском крае, где родился и вырос, он честно сказал, что чувствует себя русским человеком и просит таким его числить и оформить. При этом, опираясь на унаследованный опыт выживания в социалистической экономике, он сопроводил свое заявление готовностью материально усилить озвученный аргумент, для чего располагал притаившимися в кармане ста пятьюдесятью рублями. Капитал был выкроен любящей мамой из семейного бюджета и представлен купюрами по пятьдесят рублей.

Намерение сообразительного молодого человека оценили благосклонно. Сторговались на тридцати рублях, в то время эта сумма еще имела покупательную способность. Благодарный юноша извлек пятидесятирублевую банкноту и наивно попросил сдачу. Двадцати рублей для сдачи не нашлось, но выход проситель быстро нашел сам, предложив зачесть их в пользу брата-погодка, которому вскоре тоже предстояло получение паспорта. Незыблемость советской власти и вера в постоянство советского аппарата позволяли рассчитывать на эту сделку. В итоге молодой человек стал по паспорту русским, что соответственно увеличило численность титульной нации к славе государства.

Через год в те же стены пришел второй брат с той же просьбой. Ситуацию вспомнили, обещание зачесть долг тоже. И даже таксу приняли, как должное. Только у второго брата не оказалось при себе недостающих десяти рублей, а за двадцать рублей ему могли предложить принадлежность только к украинской нации. Конечно, украинцы братья русским, но младшие, здесь и цена поменьше. Так второй брат стал украинцем.

Вскоре вся семья переехала из магаданской области в центральную часть России, а еще через несколько лет третьему, младшему брату настала пора получать паспорт. К тому времени условия изменились, и он стал по паспорту евреем.

Вот и живут на свете еврей, русский и украинец, трое родных братьев из советской семьи братских народов.

 СОЛИДАРНОСТЬ
«ВЕСЕЛИЕ РУСИ ЕСТЬ ПИТИ,
НЕ МОЖЕМ БЕЗ ТОГО БЫТИ» .
Князь новгородский и великий князь киевский
Владимир Святославович
(Владимир Красное Солнышко)
 Веселящие напитки на Руси испокон веков были традиционны на пирах и
 иных празднествах, популярны в быту. Со временем привычные медовуху,
 пиво и брагу постепенно дополнили и потеснили крепкие спиртные напитки.
 Самогон и водка вошли в обиход, потребление спиртного в стране
 неукоснительно росло.  
 Производство водки было высокорентабельным и приносило бюджету
 огромные деньги. Советская власть, закрывая прорехи дырявого бюджета,
 цены на водку неоднократно поднимала, что было несложно при
 государственной монополии на ее производство и запрете
 самогоноварения. Подорожание 1961 года вымело из потребления популярный
 и дешевый «сучок», самая дешевая водка «Московская» шла по цене 2 рубля
 87 копеек. Вскоре минимальная стоимость водки поднялась до 3 рублей 62
 копеек (1972 год), а затем до 5 рублей 30 копеек (1981 год). Смена
 руководства страной в 1982 году ознаменовалась появлением водки
 «Андроповка», ставшей хитом продаж и снискавшей новому руководителю
 популярность в народных массах своей сниженной на 10%, ценой. Впрочем,
 она существовала недолго и через два-три года с очередной переменой
 власти «Андроповка» тихо исчезла с прилавков. 
 Но независимо от стоимости водки русский народ жил под неизменным
 девизом «Пили, пьем и пить будем!». Повальное пьянство было причиной
 колоссальных потерь в народном хозяйстве. Стремясь ограничить
 потребление «горькой», власть вводила запреты и ограничения, тоже,
 впрочем, малоэффективные.  
 В семидесятые годы водку разрешили продавать только с 11 утра. 
 (Острословы не замедлили назвать это знаковое для пьющей Руси время «ленинским», поскольку на юбилейной монете, выпущенной к 100-летию вождя, Ленин поднятой рукой указывал ровно на то место, где на циферблате часов размещают цифру 11). Тогда и произошла эта история.

В самом что ни на есть центре Москвы близ площади Маяковского был небольшой продуктовый магазин. Спрятанный от городской движухи и глаз прохожих за спиной тогдашней гостиницы «София», он привлекал завсегдатаев не столько скудным ассортиментом, сколько своим винным отделом. Тот тоже не блистал, зато в положенное время на стеллаже позади бдительного продавца неизменно красовались бутылки с самым ходовым в России напитком — водкой.

К одиннадцати часам у входа в магазин выстраивалась длинная очередь страждущих и истосковавшихся. Клиенты были понимающие, порядок по возможности блюли. Если же кто не удерживался от соблазна пролезть вперед, когда в положенное время дверь магазина отмыкалась, то нарушителей осаживали коллективно и безжалостно, занятые места солидарно хранили.

У винного прилавка эти покупатели вели себя предельно чинно, как слушатели высших женских курсов — это чтобы, упаси Бог, служители за прилавком чего не подумали и из магазина их не выставили без покупки, как уже приложившихся к спиртному. Только разве можно удержаться от нетерпения даже в таком священном месте? Толкотня. И как-то в тесноте помещения случилось несчастье: прошедший все испытания томительной жаждой и нескончаемой очередью мужчина, пробираясь ко входу, приобретенную заветную бутылку водки в ослабевших от почти суточного алкогольного поста руках не удержал. Как это произошло, никто в толпе не заметил, только бутылка упала. Пол каменный, бутылка вдребезги. Осколки и лужа возле ног. Как же ты, родимый?!

В магазине сразу и без команды стих гомон. Все (все!) присутствующие изнутри, из самых своих измученных глубин осознали необратимость трагедии. На пострадавшего страшно было смотреть. А он стоял, глядел под ноги и, казалось, сам не верил, не хотел верить. Брал на последнее. Это что же, конец?!

И тогда проявилась самая высокая мужская солидарность. Кто-то тихо произнес: «Мужики, кто-что может…» И без лишних слов все они, забулдыги, подзаборные пьяницы и штатные алкоголики, набросали тому бедолаге пригоршню мелочи. Когда набралось на бутылку, его без очереди пропихнули с общего согласия к прилавку. Потом он с новой бутылкой возле сердца пробирался опять к выходу, и каждый, кто дотягивался, слегка хлопал его — кто по спине, кто (осторожно) по плечу — и что-то говорил по-свойски, по-дружески. А в маленьком, грязном магазинчике как будто стало светлее и даже не так тесно. И всякого наглядевшиеся продавцы были уже не столь суровы, и улыбались немногие случайные покупатели других отделов.