Почему же из всех четырёх перечисленных животных именно свинья стала восприниматься Мудрецами Талмуда как узнаваемый символ Эдома? Первые три животных — травоядные, они употребляют только растительную пищу. Свинья — животное всеядное, она может питаться как растительной, так и животной пищей, и в этом смысле она более похожа на человека, чем животные хищные, безусловно запрещённые в пищу, или животные травоядные, как правило разрешённые. Свинья зримо воплощает те грязные, хищные, необузданные инстинкты, которые скрыты в человеческой природе, но в критических, экстремальных ситуациях прорываются в самых жутких формах. В известном смысле Свинья — это некий двойник, некая тёмная тень человека, подобно тому, как Эдом — это двойник и тёмная тень Израиля. Поэтому свинья, а не какое-то из перечисленных животных стала в глазах евреев собирательным символом самого мерзкого и скверного из всего запрещённого в пищу. И поэтому про свинью сказано, что она «выставляет напоказ свои копыта», т.е. гордится своими особыми достоинствами и своим особым статусом.

Недельный раздел Шемини

Михаил Ривкин

«верблюда, потому что он жвачку отрыгает, но копыта его не раздвоены \…\
И шафана (дамана), потому что он жвачку отрыгает, но нет у него раздвоенного копыта \…\
И зайца, потому что он жвачку отрыгает, но нет у него раздвоенного копыта \…\
И свиньи, потому что копыта у нее раздвоены и с разрезом, но жвачки она не отрыгает» (Ваикра 11:4-7)

Используемые в этих четырёх пасуках формулировки не раз вызывали недоумение у толкователей и комментаторов Торы. Каждый раз формула запрета начинается с признака, разрешающего животное в пищу, и лишь затем упоминается признак, которого животному не хватает, чтобы стать разрешённым. Непонятно, зачем нужно настойчиво повторять именно тот признак, который, в итоге, не влияет на окончательный выбор. Вполне достаточно было бы сказать: «верблюда, потому что копыта его не раздвоены» и т.п.

Но для комментаторов Торы этот плеоназм послужил для очень важных этических умозаключений

«Верблюда, потому что он жвачку отрыгает», однако следовало бы сказать: «Верблюда, потому что копыта его не раздвоены», ибо в этом состоит главный смысл скверны верблюда. И так же про дамана и про свинью. Почему же в каждом из этих описаний начал он именно с признака чистого животного? И смысл этого состоит в том, что именно признак чистоты добавляет скверну к скверне. И так сказано про Эсава, которого уподобляют свинье, выставляющей напоказ свои копыта, чтобы показать, что она — кошерна, а на самом деле преисполнен он скверны и обмана.

И это указывает нам на всех тех недостойных лицемеров, внешее и внутреннее которых отличны, и которые выставляют себя кошерными, и потому намного хуже тех злодеев, внешнее и внутреннее которых одинаково, как писал Раши в своём комментарии к Брейшит 37:4 [Из предосудительного, (сказанного) о них, выводим похвальное для них: они не лицемерили (притворной доброжелательностью не прикрывали свое враждебное отношение к нему)].

И потому даже раздвоенное копыто у свиньи — признак скверны, поскольку этим она может ввести людей в заблуждение, и сделать вид, что она — кошерна, и так же верблюд, даман и заяц» («Кли Якар», Р. Эфраим из Линшица, там)

Итак, из слов «не могли говорить с ним дружелюбно» Раши сумел сделать положительное умозаключение о тех, чьё внешнее поведение вполне соответствует внутренним чувствам. Точно так же из странного порядка слов в нашем отрывке (запрещающем этих животных) мы делаем вывод о суровом осуждении лицемеров, чьё внешнее поведение зачатую весьма обманчиво.

Однако из этого же странного порядка слов можно сделать и совсем иной вывод:

««Слова Г-сподни — слова чистые» (Теиллим 12:7) отсюда мы учим, что все слова Пресвятого, будь Он благословен — в святости и в чистоте. В поколение Ноаха мироздание погрязло в грехе и было обречено Потопу. Сказал Всевышний так: Ноах! Твоё поколение погрязло в грехе и Я уничтожу весь мир, и, несмотря на это, Я в будущем восстановлю этот мир в милосердии своём, и умножу его и распложу его. От кого же мир сей умножится и расплодиться? Сделай ковчег, и собери туда всякой твари по паре. И в тот час, когда выйдешь ты из ковчега, мироздание сможет вновь существовать, и будет кому плодиться и размножаться, как сказано: «И из всякого скота чистого возьмешь себе по семи: самца с самкою» (Брейшит 7:2)

 

А что же сказал он о скоте скверном? «из скота, который не чист, по два: самца с самкою» (там). Сказал Рабби Йоханан: заруглил Всевышний слова Писания! «из скота, который не чист» — к чему все эти трудности и эти усложнения, не проще ли было сказать: «из скота скверного»?! Но сказал Он так, чтобы не упоминать скверну, чтобы всё речение было в святости и в чистоте.

Сказал Рабби Йеуда сын Менаше: так же и тогда, когда пожелал Всевышний назвать Моше признаки животных чистых и скверных, что Он сказал? «Всякое с раздвоенными копытами, с расщепленными копытами, которое отрыгает жвачку»… таковы признаки чистого животного. И только после этого Он переходит к признакам оскверняющим, и даёт нам признаки скверного животного: «Только таких не ешьте из отрыгающих жвачку и имеющих раздвоенные копыта». И далее названо каждое из таких животных отдельно. Сказал Рабби Йеуда, сын Менаше: И поскольку этих четырёх животных пожелал Он запретить Израилю, должен был бы он начать с признаков оскверняющих, и так было бы уместно. Но этого не происходит! Что же Он делает? Начинает с признаков чистоты у них. Итак: «верблюда, потому что он жвачку отрыгает», ибо таков признак чистоты, которым он обладает. И после этого, что же он говорит? «но копыта его не раздвоены», начал он с чистого, чтобы слово скверны не осквернило уст его, как сказано: «Слова Г-сподни — слова чистые» (Теиллим 12:7)» (Псикта Рабати гл. 14)

Итак, не случайно все эти признаки перечислены именно в таком порядке. Мы учим отсюда, что в словах своих человек должен быть предельно внимателен и осторожен, и не произносить вслух слова осквернения и осуждения, не загрязнять и не осквернять свои уста. А некоторые полагают, что из этого же мидраша мы учим, что даже в самом осквернённом всегда есть некие следы чистого.

Возникает и такой вопрос: почему Тора не перечислила все четыре запрещённых вида животных в одном пасуке, почему про каждого написано отдельно, с полным повторением как признаков разрешающих, так и признаков запрещающих? Возможно, что именно этот плеоназм подтолкнул Мудрецов Талмуда к очень интересному толкованию: четыре перечисленных животных — это некие символы четырёх царств, или четырёх исторических периодов угнетения Израиля. Впервые намёк на эти четыре царства появляется в книге Даниэля, где так же упомянуты четыре зверя, хотя и совсем иные. Именно звери из книги Даниэля по традиции считаются символами четырёх царств.

«Верблюда, дамана, зайца и свинью». Верблюд — это Вавилон, как сказано: «Дочь Бавэля, (обреченная) на разрушение! Счастлив тот, кто воздаст тебе по заслугам за то, что ты сделала нам» ]непереводимая игра слов: сделала — גמלת верблюд — גמל ]» (Теиллим 137:8).

 

Даман — это Мидия, которая отдала Израиль на разграбление, разбой и поругание.

 

Заяц — это царство греческое, которое презрело Тору, дарованную из уст пророка, как сказано: «Вот наступают дни, — сказал Г-сподь Б-г, — когда пошлю Я голод на землю: не бесхлебицу и безводье, а (голод и жажду) внимать словам Г-сподним. И будут бродить они от моря к морю» (Амос 8:12-13).

 

Свинья — это Эдом, как сказано: «Обгладывает ее вепрь [на иврите החזיר— то же, что свинья] лесной, и зверь полевой объедает ее» (Теиллим 80:14» (Мидраш Танхума, Шемини, гл.8)

Сравнение враждебных царств и народов с хищными животными не раз встречается в Писании, и мудрецы Талмуда старательно отмечали и акцентировали каждое такое упоминание у пророков, которые часто использовали метафорические образы из мира форы и фауны. У пророка сказано:

«За это убивает их лев из леса, волк из пустыни нападает на них, близ городов подстерегает их леопард: кто выйдет оттуда, будет растерзан» (Йирмейау 5:6)

А Мидраш даёт каждому из названных хищников точное толкование:

«Сказал Рабби Йоханан: «За это убивает их лев из леса» — это Вавилон,

«волк из пустыни нападает на них» — это Мидия

«близ городов подстерегает их леопард» — это Греция

«кто выйдет оттуда, будет растерзан» — это Эдом» (Ваикра Раба 13:5)

В Ваикра Раба три животные это просто символическое обозначение царств, в то время как четвёртое царство названо просто, Эдом, без упоминания животного. В Мидраш Танхума это четыре вполне реальные виды животных, которые будут на самом деле мучить народ Израиля, истреблять его посевы, наполнять страхом сердца беззащитных людей.

Эдом, упомянутый в обоих мидрашах последним, это не только древнее царство кочевников к Югу от Иудеи, скорее это эвфемизм для обозначения могучей римской империи, современниками которой и свидетелями её страшной жестокости были авторы этих мидрашей. Именно свинья была символом Х легиона римлян, разрушившего Храм в годину Великого восстания.

Мифологические, с некоторой исторической подоплёкой, повествования про Вавилон, Мидию и Грецию довольно просто привязать к определённым этапам истории Израиля. Каждое из этих царств приходит и уходит. Каждое из этих повествований имеет некую исходную точку, и некое триумфальное завершение, в котором Израиль торжествует над своим недругом.

Сложнее обстоит дело с царством Эдом. Это — некий двойник, некая тёмная тень Израиля, которая сопровождает его с момента первых внутриутробных схваток, которые почувствовала и захотела понять Рахиль. Не случайно, главное, значащее, символичное имя Эсава — именно Эдом. Миф об Израиле и Эдоме — это «большой миф», это некая сфера, некая диалектически возобновляющее себя единство противоположностей. (см. Недельный раздел Толдот). При этом реальные исторические народы и империи, сменяющие друг друга и символически обозначенные Мудрецами Талмуда, как Эдом, на первый взгляд имеют мало общего. Отношения между этими реальными историческими народами и Израилем наполняются смыслом только как отношения двух метаисторических Сверхнародов, вновь и вновь обретающих географическую, лингвистическую и культурную контрастность на разных витках истории. Но типичные черты выделить можно, и это удалось сделать Ицхаку, в том благословении, которое выпросил у него Эсав

«Мечом своим ты будешь жить и брату своему будешь служить, но когда вознегодуешь, то свергнешь иго его со своей шеи» (Берейшит27:40)

Эдом — это народ-воин, прославившийся своими победами. Римская империя — империя военная par excellence. И на каждом новом витке диалектического движения истории Эдом подстерегает Израиль с обнажённым мечом в простёртой (выпрямленной в древнеримском приветствии) руке.

Труднее понять слова о служении Эдома Израилю. На первый взгляд, в реальной истории часто всё было наоборот. Смысл этих слов в том, что Эдом не может существовать без Израиля. Только как его антитезис, как его искажённое альтер-эго он находит себе некое реальное воплощение на страницах мировой истории. Последняя, третья часть благословения говорит о том, что схватка между Израилем и Эдомом никогда не придёт к какому-то окончательному финалу, два единоутробных брата будут сплетены в вечном противоборстве, одерживая верх попеременно.

Почему же из всех четырёх перечисленных животных именно свинья стала восприниматься Мудрецами Талмуда как узнаваемый символ Эдома? Первые три животных — травоядные, они употребляют только растительную пищу. Свинья — животное всеядное, она может питаться как растительной, так и животной пищей, и в этом смысле она более похожа на человека, чем животные хищные, безусловно запрещённые в пищу, или животные травоядные, как правило разрешённые. Свинья зримо воплощает те грязные, хищные, необузданные инстинкты, которые скрыты в человеческой природе, но в критических, экстремальных ситуациях прорываются в самых жутких формах. В известном смысле Свинья — это некий двойник, некая тёмная тень человека, подобно тому, как Эдом — это двойник и тёмная тень Израиля. Поэтому свинья, а не какое-то из перечисленных животных стала в глазах евреев собирательным символом самого мерзкого и скверного из всего запрещённого в пищу. И поэтому про свинью сказано, что она «выставляет напоказ свои копыта», т.е. гордится своими особыми достоинствами и своим особым статусом.

Теперь, возможно, нам станет понятнее истинный смысл старой пословицы: «Посади свинью за стол — она и ноги на стол».