Журнал-газета истории, традиции, культуры
Я узнал много интересного. Чараева происходила из литературной семьи. Отец ее — еще до революции был известен как публицист и писатель, а дядя — признанный поэт, особенно в эмиграции. Они покинули Россию с войсками Врангеля. Меняли страны и города. Турция, Сербия, Болгария, Франция, Германия.
«Дальше как жить? В начале 50-х записались мы на Канаду. Это нынче тута иммигрантам льготы да пособия, а в теи времена какие такие пособия? Есть силы, вот и пособляй себе. Я в Монтреале з двумя дотерс осталась, а хесбанд мой завербовался в лес. Андрей мне все посылал. Мы квартиру покупили.»
Надо ли представлять Карена Брутенца? Он был первым заместителем заведующего Международным отделом ЦК КПСС. Мы жили рядом: на Патриарших прудах. И часто гуляли, обсуждая перестройку. Эту книгу он прислал мне в Канаду. Уверен, она важна для понимания, что произошло в России в горбачевско-ельцинские времена.
Сотрудники компании встретили меня радостными восклицаниями: «О, рашен! Файн! Спасибо! Водка! Да! Гагарин! Матрешка! Горби! Давай!» На ланч мы вместе не ходили, а в праздники старались не видеть друг друга: «корпоративная радость» — только на работе, а дальше — либеральный индивидуализм.
Соседкой моей по парте была Верка Жеребцова — курносая девчонка с двумя мышиными косичками на плечах. На другой день перед началом урока она громко обратилась ко мне, имитируя еврейский акцент: «Сарочка, мама дала тебе с собой курочку? Ты будешь узе сейчас ее кушать или потом?» Дружный смех встретил ее слова…
Декан поздравлял присутсвующих, обещал, что приемная комиссия со всей объективностью подойдет к отбору претендентов… В конце собрания он дал нам знать, чтобы мы задержались. Когда аудитория опустела, Генкин подсел к нам и тихо сказал: «Мой вам совет. Не тратьте время. Можете ехать домой. Вы не пройдете. Это между нами».
Никакой «общественности» не было видно. Почти всю газету писал он сам, диктуя молчаливой девице, сидевшей за компьютером. Интервью представителей «общественности» и даже государственных лиц тоже писал сам. Никто не протестовал. Случайным авторам гонорара не платил, обещал «потом и сразу».
Судьба! Шепни этой несчастной женщине только три слова: пусть, пусть девочка останется и впереди для нее — жизнь. Судьба смолчала…
…я наткнулся на доклады работников НКВД о «проводке» немецких пленных по Москве в июле 1944 г. Самым интересным мне показалось кодовое название, которе там, в НКВД, ей дали: «Большой вальс». Так назывался американский музыкальный фильм о жизни И. Штрауса, снятый еще в 1938 г. Теперь он с большим успехом шел …
Потом ему дали понять: повернуться де негде, надо искать тебе, парень другой угол. И он ушел. Некоторое время толкался на Тишинском рынке, среди инвалидов войны, продававших махорку из Моршанска. Хитрили ловкачи. Насыпали махру в обрезанные алмазом стаканы…
Городская окраина. Сплошь двухэтажные деревянные домишки, многие уж и скособочились. Борькина квартира — да какая квартира — комнатуха в подвале. Спустились по каменным ступенькам вниз, прошли через общую кухню, в которой горели три керосинки и не очень хорошо пахло каким-то варевом.
А в России гуляла горбачевская перестройка, перетекшая то ли в ельцинскую революцию, то ли контрреволюцию. Появилось новое, ранее неизвестное словечко — «приватизация». Все советское теперь называлось «совковым» и спускалось в хваткие и цепкие руки деляг.
Годы шли, забывалась история с Тимофеем и Ревеккой, когда-то потрясшая Долговичи и всю округу. Многие цалкины потомки уехали в большие города, но немало осталось и на родине. Знать бы им, что остались на свою погибель…