Я говорила не раз: нам приходилось сдерживать свои «вольнолюбивые порывы», идти на компромиссы, выкручиваться — иначе «Турнир СК» не просуществовал бы и года. Зато когда мы оставались наедине друг с другом, особенно за дружеским столом в поздний час после передачи, — скрытое наше «диссидентство» рвалось наружу…

Расцвет и гибель «Турнира СК»

Из истории легендарной передачи Ленинградского ТВ

Тамара Львова, Владимир Фрумкин

Продолжение. Начало

Конкурсы по ИЗО всегда были нарядные, красивые: огромных размеров фото обсуждаемых картин, скульптур, зданий устанавливались в студии — изготовле­ние их в то время было достаточно сложным делом; для нас старался все тот же студийный фотограф Б.Г.Байбородин.

Мы редко предлагали ребятам викторины: «Кто написал эту картину?» «Как она называется?»… Вопросы обычно носили со­вершенно иной характер. Только два примера.

Союз художников проводил конкурс на памятник защитникам блокадного Ле­нинграда, который должен был быть установлен на площади Победы в Московском районе (Средняя Рогатка). Командам предлагалось познакомиться с выставленными на всеобщее обозрение проектами, выбрать, по собственному усмотрению, лучший — и защитить его на Турнире перед «Художественным советом». Фото выбранных ими проектов мы выставили в студии, в Совет пригласили настоящих участников жюри городского конкурса. Каждой из трех команд давалось по три минуты для защиты своего проекта. Потом им задавались вопросы. Все на полном серьезе. Конкурс прошел живо, интересно, с настоящими горячими спорами!

Это был Большой конкурс. А на «Турнире СК» — финале сезона 1968/69 г. изобразительному искусству был посвящен «средний», обычный конкурс. Состя­зались тогда сильнейшие команды: 30-й, 38-й и 241-й школ. В студии на больших стендах были представлены шесть портретов, исполненных в разные времена, в разных странах, ребятам, очевидно, незнакомые:

1. Портрет из оазиса Фаюм. Египет, II в. н.э.
2. Риза Аббаси. Иран, XVII в. Молодой человек.
3. Г.Гольбейн. Европа, XVI в. Портрет Джона Мора.
4. Японский мастер XVIII в. Портрет актера в роли.
5. Пикассо. Портрет юноши.
6. Нестеров. Портрет… (в сценарии — непонятно).

Алексей Вячеславович задал командам всего два вопроса. Но какой завязался разговор — настоящая дискуссия! Он просил ребят, во-первых, высказать свои предположения о месте и времени создания этих портретов, постараться объяснить, почему они думают именно так, а, во-вторых, каждой команде предлагалось выбрать один портрет и попробовать объяснить, чем он замечателен, какие рождает чувства и мысли, почему его считают одним из шедевров мирового искусства…

Я уже говорила, что красноречием Алексей Вячеславович не отличался. Но что-то всегда трогало меня в его манере вести конкурсы: как-то особо уважительно и деликатно общался он с нашими турнирными бойцами — отнюдь не великими зна­токами изобразительного искусства. И совсем незаметно оказывалось, что не только они, но и юные зрители (и даже мы, устроители, сидящие в аппаратной и стоящие за камерами!) всегда узнавали что-то для себя новое. Или… зарождался к этому ново­му интерес, желание проникнуть в него, постичь. Может, — тут я уже говорю обо всех нас, турнирных «отцах» — это и была наша сверзадача?

Вы не забыли? Я рассказывала уже о «нашем мальчике», который через 15 лет вспомнил «фаюмский портрет». Отозвался тот конкурс А.В. Брянцева.

И меня особые, «тайные» нити связывали с Алексеем Вячеславичем. Он — на долгие годы! — подарил мне чудо – «пустой Эрмитаж». На нередкие тогда выставки знаменитых художников разных стран и времен попасть было нелегко: вдоль Дворцовой набережной выстраивались длиннющие очереди, потом люди всех возрастов, и малые дети с родителями, толпились в залах, мешая друг другу. Шум, разговоры, детский плач. А я, позвонив накануне А.В.Б., являлась в Эрмитаж в его выходной день, тогда, кажется, понедельник. О, эти таинственные пустые залы! Наедине с великим художником. Да, именно тогда «открыла» для себя и на всю жизнь полюбила неведомых мне дотоле импрессионистов. К.Моне, К.Писсаро, Э.Мане, Э.Дега, О.Ренуара.

Обычно вначале идешь одна. Смотришь. Потом появляется ОН, «лично мой» — и какой! — экскурсовод. Идет рядом. Бросает две-три скупые реплики — и открывается ранее незамеченное, совсем новое. Потом он уходит. Я снова одна. Останавливаюсь у тех же картин. Странно. Вижу иначе. Незабываемы эти мои походы в «выходной Эрмитаж».

2 апреля 2003 года Алексей Вячеславович Брянцев скончался. В последние годы он тяжело болел и жил в пригороде Петербурга, Парголове, у своего старшего сына Игоря. (Младший, Сергей, умер 42-х лет в 1991 году — думаю, эта трагическая смерть подкосила Алексея Вячеславовича: после нее он уже не мог оправиться. До этого пришлось ему пережить еще один тяжкий удар — смерть жены…)

Помню, как еще в те, давние годы, А.В. глубоко переживал всякого рода профессиональные (и не только профессиональные!) проблемы в жизни своих горячо любимых сыновей: Игоря — врача, Сергея — архитектора…

Время от времени я звонила А.В. в Парголово. Он очень радовался звонкам, обо всех расспрашивал, нашей будущей турнирной книгой интересовался, ждал ее; беспокоился о том, как сможет получить — я успокаивала, говорила, что не­пременно привезу. И всякий раз, когда я звонила, нежно, благодарно отзывался о сыне и его жене, Валентине Николаевне, своей невестке (не всегда оно так бывает!): тепло, хорошо ему у них, заботятся о нем; вот только жалко их, тяжело им, конечно, с больным…

Уже после смерти Алексея Вячеславовича позвонила в Парголово. Ответил мужской голос:

— Игорь Алексеевич? Довольно длительная пауза…
— Игорь Вениаминович…
— ?????
— Я сын его жены от первого брака. Вот Сережа был общий…

Я была поражена. Он никогда об этом не говорил. И как любил обоих сыновей! Никогда не делал разницы между ними.

Зачем я про это говорю?.. Хочется еще раз объяснить читателю, что наш «ТУРНИР СК» — не просто передача, а еще и сообщество хороших людей, что и было, вероятно, определяющим в том, что все мы ощущали как неповтори­мую «турнирную ауру». Об одном из таких людей, уже ушедшем от нас, я сейчас рассказала.

В.Ф. Один из наших разговоров с А.В. запомнился мне особенно ярко. Потому, наверное, что был он неожиданным, трогательным и, как бы это сказать… забавным. Узнав, что я собираюсь уезжать в Америку, Алексей отозвал меня в сторону, огляделся — и заговорил о том, что мне надо трезво, со знанием дела взвесить все за и против. «Я был в Америке, сопровождал выставку Эрмитажа. И знаете что? У меня были проблемы. Трудности с питанием. Нет, конечно, еды там полно, завались. Но… вкус у нее какой-то странный. Непривычный вкус. Ну, скажем, приносят котлету. Выглядит, как наша, русская, и даже пахнет вроде бы по-нашему. Но начинаешь есть — нет! Не то. Не наша котлета! Так и промаялся до конца командировки. Не смог привыкнуть. В общем, Володя, подумайте крепко, что вас ждет».

Я поблагодарил Алексея, пожал ему руку и сказал, что подумаю…

Т.Л. Меня тоже тронуло «прощальное слово» Володе А.В.Б. И вспомнилось.

Когда В. сразил меня совершенно неожиданным: «Уезжаю. Совсем. В другую страну.», — вспомнились… нет, не «котлеты американские»; мне, увы, так и не довелось побывать в Америке, а значит, и отведать ее котлет. Вспомнились цветаевские строки (не из книг! Книг ее мы тогда не видели. Читала их нам не раз на «турнирных застольях» наша А.А.П):

…Но если по дороге – куст
Встает, особенно — рябина…

Ведь по существу «американские котлеты» А.В.Б. и «рябина» М. Ц. – одно и то же. И называется это ее первыми, из того же стихотворения строками:

Тоска по родине! Давно
Разоблаченная морока!…

«ОТЦЫ»-ВЕДУЩИЕ — продолжение
НАШИ ПОТЕРИ

Трех замечательных Ведущих мы потеряли. Всего год, два или три были они с нами. И для «Турнира СК» исчезали. В чем причина? Почему расставались? У каждого — своя история.

С Юрием Давидовичем Марголисом (Ю.Д.М. ) — трагедия общественная.
У Льва Евгеньевича Люфанова (Л.Е.Л.) — беда личная.
Авенир Дмитриевич Смирнов (А.Д.С.) — «не вписался».

Но обо всех по-порядку…

Ю.Д. Марголис

Пеняли на редакционной летучке: почему, при таком замечательном девизе: «РАСШИРЯЙ СВОЙ КРУГОЗОР!», у нас нет важнейшей для расширения этого кругозора науки — истории?! А как ей быть? Самая фальсифицированная, неоднократно переписанная заново, насквозь лживая, советская наука — история годилась для того, чтобы читать лекции, защищать диссертации, писать книги. Но живая дискуссия в прямом эфире между умными, дерзкими юношами, которые взрослели в атмосфере хрущевской «оттепели»? Такое вообразить трудно. Конечно, мож­но было хитрить. Уходить в далекое прошлое? Впрочем, у нас умудрились и отношение к Ивану Грозному кардинально пересмотреть! Брать темы только из за­рубежной истории, абсолютно несвязанные с собственными проблемами? Интересно ли? Да и вряд ли возможно. Словом, нужен был Ведущий — наивысшего класса. Широчайше эрудиро­ванный, виртуозно владеющий аудиторией и… столь же виртуозно умеющий — совершенно незаметно! — уводить турнирных бойцов от того, чего категорически нельзя было касаться…

И тут на нашем горизонте появился Юрий Давидович Марголис. Обая­тельный, блестящий лектор, кандидат исторических наук, ассистент кафедры истории СССР Ленинградского университета. Узнала я о нем от Нины Серебряковой, его жены, моей коллеги по телевидению. Пошла к нему на лекцию. Заслушалась! Со студентами говорила — любимый преподаватель! Пригласила. Согласился сразу: Турнир наш, оказывается, всегда смотрел…

Имя Ю.Д.Марголиса появилось в наших сценариях впервые 24-го сентября 1966 года, в последний раз — 15 апреля 1967-го. Значит, был он у нас всего ОДИН СЕЗОН…

Мне хочется рассказать о «Турнире СК»-2 под девизом «ПУТЕШЕСТВИЕ ВО ВРЕМЕНИ» 29 октября 66г. Соперники: команды 366-ой и 121-ой школ. Обратите внимание: как мастерски придумал сюжет своего конкурса наш новый Ведущий.

Занимательная, прямо-таки приключенческая история, которая, по ходу его, открывалась участникам и зрителям, оборачивалась глубоким, серьезным разговором о взаимоотношениях петровской России с европейскими странами, об их отношениях между собой. А история была вот какая.

Ребятам показали огромную фотографию скульптуры Венеры, хранящейся ныне в Эрмитаже. Как она попала в Россию? Фрагмент сценария:

Ю.Д.МАРГОЛИС. Эта скульптура была приобретена в 1720 году у римского обывателя русским капитаном Кологривовым. Но вывоз ее в Россию был запрещен папскими властями. Известили Петра I. Петр послал в Рим дипломата, который предложил папе в обмен на «языческую богиню Венус» мощи католической святой Бригитты. Папскому двору ничего не оставалось делать — пришлось согласиться! И вот какое письмо шлет Петр:

(На карте Европы начала XVIII века — странный, не самый близкий — маршрут, которым везли статую. Читая письмо, Ведущий показывает его зрителям и участникам.)

«Писали мы Савве Рагузинскому, чтоб лучшую статую Венус, которую купил в Риме Юрья Кологривов, отправили сухим путем до Инспрука, а оттоль Дунаем до Вены с нарочным провожатым…

В Вене велите заранее сделать каретный станок на пружинах, на котором бы лучше можно было отправить ее до Кракова, а от Кракова можно оную отправить паки водою»…

ПЕРЕНЕСИТЕСЬ МЫСЛЕННО В ТО ВРЕМЯ И ПОПЫТАЙТЕСЬ ОБЪЯСНИТЬ: ПОЧЕМУ ПЕТР ИЗБРАЛ ТАКОЙ ПУТЬ? Повторяю вопрос:

ПРАВИЛЬНО ЛИ РЕШИЛ ПЕТР ТРАНСПОРТНУЮ ЗАДАЧУ О ПЕРЕВОЗКЕ СТАТУИ «БОГИНИ ВЕНУС» ИЗ РИМА В ПЕТЕРБУРГ В 1720 году? Маршрут нанесен на эту карту…

Как жаль, что нет у меня записи звука этого конкурса! Ребята спорили. Вы­сказывали свои гипотезы и предположения. Вспоминали, кто с кем тогда воевал. Ведущий подбрасывал интереснейшие подробности о «дипломатических тайнах» той эпохи. Словом, конкурс о путешествии богини Венус из Рима в Петербург удался на славу. А наши «маститые» приняли Юрия Давидовича в «турнирную семью» на равных.

И еще об одном конкурсе расскажу. ПОСЛЕДНЕМ ЕГО КОНКУРСЕ у нас на Турнире.

«МАГИЧЕСКИЕ ЧИСЛА» — так назывался «Турнир СК»-финал 15 апреля 1967 года. Соперники были сильнейшие, страсти, как и всегда к финалу, бушевали вовсю. Сценарий был необычным. (Конечно, заслуга, прежде всего, светлой головы нашего Генерального автора — Э.С.К.) Ребятам предлагались вопросы по литературе, искусству, естественным, точным, историческим наукам, объединенные в девять конкурсов.

Каждый конкурс связывался с одним из чисел первого десятка. Например, чис­ло «семь» являлось как бы девизом вопроса по музыке (семь нот!). Кроме основного вопроса, в каждый конкурс входил один дополнительный, разминочный. Я думаю, принцип понятен. Теперь — конкурс по истории…

Фрагмент сценария:

Ю.Д.МАРГОЛИС. Число «ТРИ» часто фигурирует в истории: событиях, исторических наименованиях и тому подобное. Кто больше вспомнит таких исторических фактов, которые тем или иным способом связаны с числом «три»?

(Команды поочередно приводят самые разнообразные примеры. Следует ожидать перечисления следующих фактов: триумвираты (времена Рима), «Тройственный союз», «Треугольник: Рим — Берлин — Токио», три похода Атланты, Иван III, Наполеон III, «Третий Рим», наконец, три поколения русских революционеров, «Три источника и три составные части марксизма», «Третий интернационал», три русских революции (1905 г., Февральская, Октябрьская 1917 года).

После этой разминки предлагаю вам ОСНОВНОЙ вопрос по истории:

«Мыслитель древности Фукидид считал, что «ИСТОРИЯ ЕСТЬ МАТЬ ВСЕХ НАУК». Согласитесь ли вы или не согласитесь с этим утверждением? Подумайте. Постарайтесь аргументировать свой ответ…

Увы, в сценариях есть только вопросы и нет ответов. Так что размышления ребят по поводу изречения Фукидида останутся неизвестны…

***

Учебный (и турнирный!) год близился к концу. У нас с Ю.Д.М. были гранди­озные планы на следующий. Особенно радовало, что обоюдную симпатию друг к другу явно испытывали наш новый «исторический Ведущий» и «Генеральный автор» Э.С.Каташков. И вдруг! Меня вызывает Главный редактор нашей Детской редакции и, глядя куда-то в сторону, с каменным лицом, которого я так боюсь, голосом, который исключает возражения, говорит мне, что Марголис участвовать в Турнире больше не будет. Совсем. Никогда. Я, совершенно пораженная, в тот же вечер позвонила Ю.Д. Он говорил со мной тихим, бесцветным, не своим голосом: он не удивлен, давно ждал этого, могло произойти раньше; у него впереди, по всей видимости, большие неприятности; сделать ничего нельзя… Так потеряли мы своего Ведущего исторических кон­курсов, едва обретя его.

Я не успокоилась. Из всех источников пыталась узнать: что случилось? Почему? Ведь не сталинские же времена? Картина рисовалась смутная: слухи, только слухи. Что правда из них? Что неправда? Вот что мне рассказали: на истфаке Университета раскрыта контрреволюционная христианская(!) студен­ческая организация, которой руководили преподаватели. Вожаки арестованы. Юрий Давидович Марголис в организации не участвовал, но знал о ней и не сообщил, куда следует.

Все прошедшие десятилетия ничего больше о его «деле» не знала. А вот о судь­бе его, как могла, стороной, узнавала. В 1968 году Ю.Д.Марголиса исключили из партии (что это тогда значило, знают только люди старшего поколения), уволили из Университета. Потом (я называю это «ссылкой №1») — для наказания или для исправления? — «трудоустроили» на ситценабивную фабрику им. Веры Слуцкой с поручением написать книгу об истории этой старейшей фабрики. Четыре года — в поте лица, как всегда с увлечением! — работал над книгой. Солидный том — «Фабрика на взморье» вышел в свет в 1973 году без упоминания имени автора («сами рабочие написали!»). Но все-таки немножко «простили». Последовала вторая «ссылка» (обе — «добровольные», он ведь согласился!) в город Сыктывкар, столицу Коми АССР. Восстановили в партии и предложили возглавить кафедру истории СССР в Сыктывкарском Университете. (Между прочим, несколькими десятилетиями ранее, в Сыктывкаре отбывал ссылку, уже без кавычек, наш Председатель Коллегии Справедливости Михаил Михайло­вич Ермолаев.) И наконец, «простили»! Вернули в родной город, родной Университет, на родную кафедру. Только в 1985-м дали за­щитить докторскую. Только в 1988-м утвердили в звании профессора…

За что терзали столько лет прекрасного, талантливого, доброго человека? В чем он раскаивался? В чем — многократно, в бессчетном количестве инстанций! — признавал свою вину? Какую вину? Нет, мне тогда, много лет назад, неправильно сказали: никто не обвинял его в том, что он знал и не сообщил об антисоветской организации! Совсем нет: он не знал! Ему вменялось в вину только то, что он брал читать — и «распространял»!, кому-то еще давал читать — книгу американского историка, «антисоветчика от истори­ографии» Ричарда Пайпса и книгу югославского коммуниста Милована Джиласа, известного «антимарксистскими взглядами». Брал их у молодого преподавателя истфака Н.В.Иванова, который и был впоследствии арестован как участник некоего «Всероссийского Социально-Христианского Союза Освобождения Народа». Не пошел Ю.Д.Марголис в партбюро и не донес, какие книги давал ему преподаватель Иванов. Вот и вся его вина.

И знаете, что меня особенно поразило? Вспомнила, каким он казался радост­ным, беззаботным, какие мы вместе строили планы! А в те самые дни, когда наш новый Ведущий так успешно проводил с юными турнирными бойцами свои первые конкурсы, огромная человеческая трагедия уже вовсю набирала обороты.

Л.Е.Люфанов

А с Левочкой Люфановым — совсем другая песня. Не могу вспомнить, кто и как нам его «подарил», как познакомились… Может быть, Михаил Михайлович? Ведь тоже — геолог. Был он с нами с самого «рождения», первые три года. Не просто полюбил Турнир — влюблен в него был. И в «отцов», и в «детей», всех вместе и в каждого в отдельности. Но и его все мы любили. Молодой, веселый, легкий на подъем! В любое время, слово даю, даже ночью, по моему звонку, готов был куда-то бежать, с кем-то встречаться, что-то в сценарии исправлять, дополнять, заменять (у нас все бывало!), словом, незаменимый, золотой человек, помощник!..

Кто он был — Лев Евгеньевич Люфанов? Кандидат геолого-минералогических наук, сотрудник Геологического института, полевой геолог, ежегодно летом ездивший в экспедиции. У нас в Турнире с огромной радостью работал «В ПАРЕ» с Михаилом Михайловичем Ермолаевым: он вел, М.М. «подкидывал» каверзные, всегда «с изюминкой» вопросы, комментировал, шутили оба (маститый и молодой геололги — удовольствие было смотреть на их «дуэт»).

Был он целиком «НАШ» — Левочка Люфанов. Тонкий, образованный, деликатный, знал и чувствовал искусство. Мог вести конкурсы не только по геологии, но и по географии, и по астрономии, и — что особенно у нас ценилось! — на стыке разных наук. Тут уж они работали «на пару» с Э.С.К., нашим Генеральным автором…

Мне хочется вспомнить один Турнир — «ВОКРУГ СВЕТА ЗА ОДИН ЧАС», в котором Лев Евгеньевич Люфанов был Главным

Ведущим, ибо ибо через всю передачу проходил конкурс — «ПУТЕШЕСТВИЕ ПО ПУЛКОВСКОМУ МЕРИДИАНУ», и это была его епархия. Ребята знали заранее, что им предстоит выехать из нашего города по Пулковскому меридиану, побывать в Малой Азии, Африке, Антарктиде, что мы пройдем затем Тихий океан, захватим Северный полюс и через бескрайние про­сторы тундры и леса Карелии вернемся вновь в Ленинград. Конечно, путешествие по Пулковскому меридиану — не единственный конкурс того Турнира. У нас были на пути остановки, где задания получали картографы; и завязывался разговор о тайнах, связанных со способностями птиц находить до­рогу к местам своих гнездований; шла речь и о темпераментах разных народов, северных — норвежцах и негров — жителей тропической Африки, проявляющихся в их танцах, которые ребята тут же увидели; и о реке Лимпопо — о том, какой след оставила она в литературе (команды вспомнили, конечно, «Доктора Айболита» Чуковского и сказку Р.Киплинга «Почему у слона длинный хобот», а вот чудесную главку из повести К.Паустовского «Далекие годы» «Вода из реки Лимпопо» я не помню, назвали они или о ней рассказал В.М.Акимов)… Но это все — попутно. Ге­роем вечера был Лев Евгеньевич Люфанов. Потрясающе интересным оказалось путешествовать с ним по Пулковскому меридиану! «Секрет» Ведущего был в гро­мадности его подготовки к этой встрече с турнирными бойцами (а команды были сильные: 239-я и 366-я). На каждой «остановке» он «подкидывал» им множество оригинальных, неожиданных вопросов. И потому не давал становиться скучными их собственным выступлениям (по одной минуте!), подготовленным дома — это и было Домашним заданием… Ну вот, только несколько примеров его конкурса «быстрых ответов»:

Остановка — Великий Новгород.

ВОПРОС. ЧТО ОБЩЕГО У НОВГОРОДА, НЕАПОЛЯ И КАРФАГЕНА?

ОТВЕТ. Названия всех трех городов имеют одинаковый смысл — «НОВЫЙ ГОРОД».

«Неаполь» — древнегреческое слово. «Карфаген» — финикийское…

Остановка — Киев.

ВОПРОС. Здесь, почти по нашему маршруту, проходил путь «из варяг в греки». Водой и волоком двигались ладьи купцов и путешественников прошлого… СКАЖИТЕ, МОЖНО ЛИ ТЕПЕРЬ ИЗ КИЕВА В ЛЕНИНГРАД ПОПАСТЬ ТОЛЬКО ВОДНЫМ ПУТЕМ, НЕ ВЫЕЗЖАЯ ЗА ПРЕДЕЛЫ НАШЕЙ РОДИНЫ? ЕСЛИ МОЖНО, ТО КАК, ПО КАКОМУ МАРШРУТУ?

ОТВЕТ. (по одному названию дает каждая команда).

Можно. По такому маршруту: Днепр, Черное море, Керченский пролив, Азовское море, Дон, Волго-Донской канал, Волга, Шексна, Белое озеро, Вытегра, Волго-Балт-Ладожское озеро, Нева…

ВОПРОС. Мы летим над Африкой… Вы видите на Африканском континенте почти непрерывную цепочку озер и рек… Она простирается с севера на юго-восток (показывает на карте). ПОЧЕМУ ОБРАЗОВАЛАСЬ ЭТА ЦЕПОЧКА? КАКИМИ ГИПОТЕЗАМИ ЭТО ОБЪЯСНЯЕТСЯ?..

ОТВЕТ. Ребята в ответе приводят гипотезу о возникновении трещины в Африканском континенте…

ВОПРОС (последний — все остальные пропускаю. — Т.Л.).

И вот мы снова в Ленинграде, в Студии телевидения. СКАЖИТЕ: ЗАПАДНЕЕ ИЛИ

ВОСТОЧНЕЕ ПУЛКОВСКОГО МЕРИДИАНА МЫ СЕЙЧАС НАХОДИМСЯ?

ОТВЕТ. Ребята должны вспомнить, что точно по Пулковскому меридиану проходит

в Ленинграде Московский проспект.

А потом еще был комментарий. Замечательный комментарий Михаила Михайловича Ермолаева. С его бережным, нежным отношением к детям и не­пременным сообщением еще каких-то прелюбопытнейших сведений — для нас открытий — на пути по Пулковскому меридиану…

А теперь о грустном. Наш прекрасный «геологический» Ведущий и всеми любимый человек Лев Евгеньевич Люфанов покинул нас. Нет, не сразу. Постепен­но. Начал опаздывать на наши сценарные встречи. На встречи с детьми. Или не приходил вовсе! Не выполнял вовремя своих авторских обязательств — а для меня это всегда была катастрофа: срок сдачи сценария висел над головой дамокловым мечом… И это ОН-то. Такой обязательный. Добросовестный. Трудоголик. И вот такой человек перестал выполнять свои столь любимые и добровольно взятые на себя обязательства… Он еще приходил к нам несколько раз, прямо на передачу — комментировать конкурсы, которые вел М.М.Ермолаев. Потом Миха­ил Михайлович привел в Коллегию Справедливости свою ученицу, очень милую славную женщину — кандидата географических наук Наталью Сергеевну Чочиа, я уже писала о ней. А Л.Е.Люфанов исчез. Я никогда с ним больше не встречалась. Много позднее узнала о его трагедии. Но это сугубо личная трагедия: я не вправе и не хочу рассказывать о ней. Скажу только: он — еще одна жертва той чудовищной беды, которая скосила во всем мире и во все времена немало ярких дарований. Да что дарований — жизней! Может быть, более всего — у нас.

А.Д. Смирнов

Какие были у нас конкурсы по химии! Не могу подобрать им достойного определения. И для команд — соперниц, и наших зрителей. Ожидание чуда? Сюрприза? Легкий страх, смешанный с любопытством? На турнирном ристалище, вдруг, абсолютно неожиданно, оглушительно стреляла пушка; зажигался «ПРОМЕТЕЕВ ОГОНЬ»; непонятным образом варился кофе; сияли очищенные от ржавчины доспехи средневековых рыцарей; гремел взрыв, и после ярчайшей вспышки — невесть откуда — появлялся прекрасный профиль Нефертити…

Да, украшением Турнира были конкурсы по химии. А «правил бал» чародей-фокусник Авенир Дмитриевич Смирнов. Опыты он показывал удивительные. Ребята делали у него чудеса. А на вопросы как отвечали! И опять-таки — возмущенные письма телезрителей: «Откуда дети могут все это знать? Вы говорите им вопросы заранее! Это обман!»

Один пример. На «комнатной встрече» ребята узнали, что их ждет конкурс по химии на тему «СЛУЖЕНИЕ ХИМИИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ». И, конечно, никаких конкретных вопросов. Скука была бы смертная на Турнире. Мне рассказывали потом, что к этому конкурсу обе команды перелопатили кучу литературы, ходили в Публичку, слушали какие-то умные лекции, обратились за консультацией к какому-то «химическому светиле». И конкурс получился — не оторвешься! — увлекательный: шла оживленная дискуссия, подогреваемая незаметно (но ах как мастерски!) Ведущим; спор разгорелся нешуточный — соперники превзошли все наши ожидания!

Откуда я «взяла» А.Д.С. — Авенира Дмитриевича Смирнова? Будущие «турнирные кадры» не в первый раз рождались на дотурнирных «НАШИХ ОЛИМПИАДАХ»: в деле я впервые увидела Михаила Михайловича Ермолаева на телеолимпиаде по географии, Тамару Яковлевну Слуцкую — по физике, Авенира Дмитриевича, конечно, по химии. Поняла тут же: передо мной — истинный «химический бог». Не упускай! Тогда, в 64-ом, А.Д.С. был зав. кафедрой химии в Педагогическом институте (ныне –

Университете) им. Герцена. Невысок, немолод, чуть излишне полноват, очень подвижен, голос немного резок — он мог бы показаться слегка комичным (см. фото) если бы… если бы не фанатичная любовь, которая пронизывала каждое слово, каждый жест — к «самой прекрасной науке на свете, к химии!» Он сразу же, немедленно, как пригласила его Ведущим на Турнир, буквально засыпал меня предложениями — темами своих будущих конкурсов, одна другой занимательнее… Расскажу о двух — осуществившихся. Первый — о котором уже шла речь…
Самый разгар спора. И вдруг… Появляется НЕИЗВЕСТНЫЙ.

Все поворачиваются, камера панорамирует, и мы видим Неизвестного. Крупным планом. Он с бородкой, во фраке в перчатках и в цилиндре.

Входит, останавливается перед столиками с командами. Ему предлагают кресло. Незнакомец садится, стягивает перчатки, снимает цилиндр, устраивается поудобнее. НЕИЗВЕСТНЫЙ. Кто я? Это не имеет значения. (Закуривает сигару и произносит ни к кому, собственно, не обращаясь.) У вас прекрасная тема заседания: химия, порох, взрывы… Химические заводы представляют большую опасность взрыва. Четвертое производное от каменного угля, тротил, чрезвычайно могучее взрывчатое вещество. Восьмое производное от угля — пикриновая кислота, ею начиняют бронебойные снаряды морских орудий. Но есть и еще более сильная штука, это тетрил. Все тот же каменный уголь. Этот самый тетрил настоящий дьявол…

Мы прервем на этом монолог Неизвестного. Прервал его, правда чуть дальше, наш Ведущий. Авенир Дмитриевич обратился к командам:

А.Д.С. Ребята, не кажется ли вам, что своим монологом этот господин бросает вызов всем нам? Он убежден, что химия каменного угля непременно связана с огромными бедами для человечества. Мы предлагаем вам подготовить достойный ответ. В нем вы должны противопоставить свое мнение только что выслушанному, противопоставить мирную химию, химию, которая служит на благо человеку, химии милитаризма. Для подготовки у вас есть несколько минут.

ВЕДУЩАЯ (Р.В.БАЙБУЗЕНКО). Вы, конечно, узнали неизвестного господина? Кто он? (Ребята, вероятно, узнают зловещего персонажа — Роллинга из повести А.Толстого «Гиперболоид инженера Гарина»).

Пока наши химики готовят достойный ответ господину Роллингу, я напомню нашим зрителям о ходе Турнира…

Хочу обратить внимание на роль Актера, изображавшего Роллинга. Он сделал свое актерское дело — прочитал монолог и ушел, исчез, испарился. С ребятами он не общался. Поэтому никакой фальши в изложенном выше эпизоде не было.

Фрагмент еще одного конкурса: «Турнир СК» под девизом «ЭНЕРГИЯ», 19 февраля 1966 года. Вот самое начало сценария:

Общий план обстановки Турнира. Звучит музыка Скрябина (отрывок из «Прометея»). Камеры панорамируют по лицам участников.

На заднем плане — большой факел, который будет зажжен в ходе соревнования… Музыка смолкает.

ВЕДУЩАЯ (Р.В.Б.). Какое произведение вы сейчас слышали? (Ребята отвечают или за них это делает ведущая) Музыка Скрябина повествует о герое, который принес людям огонь. Этот подвиг командам предстоит повторить в нашем первом конкурсе! Пользуясь предметами и веществами, которые приготовлены на этом столе, вы должны добыть огонь самым быстрым, простым и рациональным способом! ПРОШУ ПО ДВА ЧЕЛОВЕКА ОТ КАЖДОЙ КОМАНДЫ БЫТЬ НАШИМИ ПРОМЕТЕЯМИ!

Представители команд подходят к столику, где их ждет Ведущий конкурса по химии Авенир Дмитриевич Смирнов. (А представлено было на этом столике… 23 «предмета и вещества»!)

А.Д.Смирнов предлагает ребятам (за кадром) обдумать вопрос, рассказать ему, что они собираются делать, подготовиться к опыту.

(Пока «химики» готовятся, идет конкурс под названием «Таинственный остров», который ведут канд. геол.-минерал.наук Лев Евгеньевич Люфанов и канд. техн. наук Эдуард Семенович Каташков.)

ВЕДУЩАЯ (Р.В.Б.). А теперь начнем борьбу за огонь! Пожалуйста, Авенир Дмитриевич!

По указанию Ведущего, ребята сначала рассказывают о том, как и почему именно так они хотят добыть огонь. Каждая команда показывает свой опыт. Определив лучший ответ, аргументировав, почему он лучший, А.Д.Смирнов поручает его авторам зажечь факел нашего сегодняшнего Турнира. (Фанфары. Реакция болельщиков)

А потом все реже и реже стали появляться на Турнире конкурсы по химии. И исчезли совсем.

Он ли от нас ушел? Мы ли виновны? Но как могла я, «фанатичка Турнира», отпустить, потерять такого Ведущего? Ни приказа ведь на это не было «сверху» как с Ю.Д.М., ни «личной трагедии» как у Л.Е.Л. Что же случилось? Процесс, вероятно, был обоюдный. Постараюсь объяснить. Это, мне кажется, дополнит представление о нашей передаче и о нас самих.

А.Д.С. тяготила, по-моему, необходимость «вписываться» в прокрустово ложе турнирного сценария. Вот хотя бы на примере двух только что упомянутых конкурсов. Не нужен был ему «господин Роллинг». Ни такой занимательный конкурс Володи Ф. о композиторе Скрябине с его идеями цветомузыки. Ни дискуссии ребят с Э.С. К.: «Какие, вероятнее всего, двигатели сменят со временем двигатели внутреннего сгорания?» Ни «на УРА!» прошедший в литературном конкурсе А.А.П. спор соперников «ОБ ЭНЕРГИЧНОЙ ЛИЧНОСТИ». Да и ни к чему было тут же, на Турнире, «отвлекать» ребят сочинением ораторской речи — ГИМНА В ЧЕСТЬ БЛАГОРОДНОЙ ЭНЕРГИЧНОЙ ЛИЧНОСТИ… Химия, только химия, царица всех наук, нужна была Авениру Дмитриевичу. И все-таки… «Не отпустила бы» я его, удержала, если бы мы — ВСЕ МЫ! — к нему не охладели. Попробую объяснить.

Я говорила не раз: нам приходилось сдерживать свои «вольнолюбивые порывы», идти на компромиссы, выкручиваться — иначе «Турнир СК» не просуществовал бы и года. Зато когда мы оставались наедине друг с другом, особенно за дружеским столом в поздний час после передачи, — скрытое наше «диссидентство» рвалось наружу… И тут А.Д.С. был не с нами. Лицо его от наших разговоров каменело. И не потому, что боялся. Нет. Потому что был чужой. Он думал иначе. Володя при нем не даст нам послушать новую песню Галича — а мы так ее ждали. Не возьмет в руки гитару, чтобы спеть Окуджаву. И не споем мы вместе «наш гимн»: «Возьмемся за руки, друзья!» Не «закажем» Александре Александровне Николая Гумилева или Анну Ахматову. Не поделимся «последними новостями» — кто что услышал сквозь заглушки — на радио «СВОБОДА»… Потому что, я повторю, с нами был ЧУЖОЙ. Наверное, все-таки в этом истинная разгадка нашего расставания. И это тоже, наверное, сыграло свою роль в нашем взаимном отчуждении.

А результат? Я уже сказала. У нас не было больше таких кон­курсов по химии. Замены, равной А.Д.С., мы не нашли. Хоть и пытались несколько раз. Получалось так себе, средненько. Что еще раз свидетельствует: хороший ведущий на Турнире СК — дорогого стоил. Беречь его надо было как зеницу ока. А я в тот раз не сберегла. Правы мы были? Права была я? Не знаю. Для меня, пожалуй, это единственный раз, когда «личное» победило «турнирное»…

НАШИ ПРИОБРЕТЕНИЯ

Конечно, самое замечательное — Александра Александровна Пурцеладзе. Но то ли потому, что она поистине мгновенно стала «абсолютно нашей», то ли оттого, что срок ее участия в Турнире был столь длителен — последние четыре с половиной года, я безоговорочно отношу ее к «основному составу» — о ней вы уже читали.

А вот о приобретении другом, тоже ценном и важном (отведены были ему, до конца, вместе с нами, последние два с половиной года), сейчас расскажу.

А.И.Константинов.

Наш Генеральный автор, Э.С.К., ходил «именинником»: снова появился у него достойный напарник: свои хитроумные, «на стыке наук», технические и научные конкурсы он любил проводить вдвоем, втроем; даже на наших гуманитариев, Володю Ф. и Александру Александровну П., «замахивался». А тут и геолог Левочка Люфанов исчез, и химика А.Д.С. больше не видели. Заскучал Э.С.К. И вдруг! Новый, молодой, улыбчивый — тоже очень скоро «абсолютно НАШ», Алексей Иванович Константинов. Были до этого на Турнире и генетика, и бионика, и всякие-разные смежные с биологией науки, но «чистой биологии» не было.

Впервые он появился у нас 17 января 1970 года. На БОЛЬШОМ конкурсе. Заседание «Ученого совета» Турнира посвящалось проектам охраны природы. Председатель М.М.Ермолаев и представил присутствующим члена Совета кандидата биологических наук, преподавателя Университета Алексея Ивановича Константинова.

Командам (213-й и 470-й школ) за 10 дней до Турнира предлагалось выбрать для 3-минутного сообщения-«доклада» одну из пяти тем. Обе выбранные ими темы оказались наиболее близки из всех членов Совета именно Алексею Ивановичу:

1. Защита животных (девиз: «Нам не страшен серый волк, а мы ему?»).
2. Лес и жизнь (девиз: «За деревьями — лес»).

Но — что «доклад»! После него и начиналось самое главное. Вопросы членов «Ученого совета». Вот несколько вопросов А.И.К. к «докладчикам» по первой теме:

— КАКИЕ МЕРЫ ПРЕДПРИНИМАЮТСЯ ДЛЯ ОХРАНЫ ЖИВОТНЫХ В МИРОВОМ МАСШТАБЕ?

— А КАКИЕ МОМЕНТЫ ЭТОГО ВОПРОСА ПОКА УПУЩЕНЫ У НАС?

— ВРЕДНЫ ИЛИ ПОЛЕЗНЫ ХИЩНЫЕ ЖИВОТНЫЕ, ПТИЦЫ, РЫБЫ?

— ПОЧЕМУ ПРОВОДЯТСЯ РЕГУЛЯРНЫЕ ОТСТРЕЛЫ НЕКОТОРЫХ ВИДОВ ЖИВОТНЫХ?

— ПОДСТЕРЕГАЮТ ЛИ ОПАСНОСТИ МЕСТНУЮ ФАУНУ, КОГДА ЧЕЛОВЕК ПЕРЕСЕЛЯЕТ В ЭТИ МЕСТА ЖИВОТНЫХ ИЗ ДРУГИХ ОБЛАСТЕЙ ЗЕМЛИ?

С Алексеем Ивановичем Константиновым к нам на Турнир ворвалась живая природа с ее красками, звуками, запахами.

Помню замечательный был конкурс — «Прогулка по весеннему лесу». (В качестве домашней подготовки командам предлагалось… в полном составе совершить прогулку в наш пригородный лес. А задание им было совсем простое: «Смотреть — и видеть! Слушать — и слышать!)

И ребята поехали. К своему изумлению, увидели и услышали многое такое, чего раньше совсем не замечали. Атмосфера любви к родной природе пронизывала этот конкурс, конечно, потому, что любовь эту излучал наш Ведущий.

Небольшой фрагмент сценария. «Атмосферу любви» (конкурс состоялся 11 апреля 1970 года), увы, не передать…

Звучат две фонограммы — песня чибиса и песня бекаса.

ВЕДУЩИЙ (А.И.К.). КАКИМ ПТИЦАМ — ПРЕДВЕСТНИКАМ ВЕСНЫ ПРИНАДЛЕЖАТ ЭТИ ПЕСНИ?

(Ребята отвечают)

НЕ МОЖЕТЕ ЛИ ВЫ НАЗВАТЬ РАЗЛИЧИЯ В ВОСПРОИЗВЕДЕНИИ ЗВУКОВ У ЭТИХ ПТИЦ? (Чибис издает звуки ртом, а бекасы — хвостом)

КАКИХ ЕЩЕ ПТИЦ МОЖНО УСЛЫШАТЬ РАННЕЙ ВЕСНОЙ НА ПОЛЯХ В ПРИГОРОДАХ ЛЕНИНГРАДА?

(Жаворонков, чаек, уток, куликов и, конечно, грачей) Звучит фонограмма токующего глухаря. ВЕДУЩИЙ. УЗНАЕТЕ? (Ребята отвечают)

Позже мы сможем услышать другого представителя леснык птиц. УЗНАЕТЕЛИ ЕГО ГОЛОС? Звучит запись токовика-тетерева. (Ребята отвечают)

А ЧЕМ ОТЛИЧАЮТСЯ ТЕТЕРЕВА ОТ ГЛУХАРЕЙ И БЫВАЮТ ЛИ МЕЖДУ НИМИ ГИБРИДЫ?.. Показывает чучела этих птиц…

Дальше разговор шел о коростелях, вальдшнепах — и все это для нас всех, абсолютно городских людей, оказалось так интересно!

Необыкновенно занимательным — и веселым — был конкурс А.И.К. в «Тур­нире СК»-4, 15 февраля 1970 г. (сражались команды 38-й, 50-й и 121-й школ). Назывался он — «Кто и как защищает свое потомство?»

Прежде чем вы узнаете, кто и как заботится о своем потомстве, забавный эпизод. Рассказал его мне, когда готовили книгу о Турнире, «наш мальчик» из команды 38-й школы Игорь Якобсон. «Герой» — его друг Сережа Артюшков, негласный лидер команды, негласный потому, что — сын Инночки Артюшковой, нашего ассистента режиссера: не дай бог, узнали бы соперники! (Сережа давно уже живет в Штатах, мы переписываемся.) А речь шла как раз об этом Турнире…

Продолжение