Сергей Эйгенсон: В гостях у тетушки Клио

Loading

К власти пришли люди, никогда до того ничем реальным не руководившие, так и не понявшие, что не слова, хотя бы и сопровождаемые лязгом затвора, а независящие от человека экономические законы руководят обществом, что от самых рeшительных приказов хлеба не колосятся и коровы молока не дают.

В гостях у тетушки Клио

Исторические очерки

Сергей Эйгенсон

Загадка военного коммунизма

Одним из самых странных периодов советской истории является время «военного коммунизма» от «красногвардейской атаки на капитал» в начале 1918 года до Х съезда РКП(б), под влиянием Кронштадта и крестьянских восстаний на Тамбовщине и в Сибири отказавшегося от политики насильственной ликвидации денег, рынка и хозяйственной инициативы. Это не первый случай «равенства голода» в мировой истории. Вспомним хотя бы осажденный анабаптистский Мюнстер в 1535 году или Парижскую Коммуну в 1871-м. Но, по-видимому, тут был самый продолжительный эксперимент в таком направлении.

В отношении этого времени, как кажется, нет на сегодня единой и достаточно объясняющей точки зрения, хотя понятно, что тот, кто призывает к возврату этой идеологии и этого образа жизни, должен быть либо полным демагогом, либо не менее полным идиотом. К примеру, 90-е годы ХХ века рассматривают по-разному: кто как «лихие девяностые», время ограбления народных масс, всевластия бандитов и диктата Зарубежа, а кто как время освобождения, надежд, «прерванный взлет». У тех и других есть свои доводы. Но вот «военный коммунизм», суп из воблы, тиф, кровавую гражданскую войну трудно оценить положительно. Произошло все это безумие в первую голову потому, что к власти в Российской Советской Федеративной республике пришли люди, никогда до того ничем реальным не руководившие, выучившие Маркса наизусть, но так и не понявшие на самом деле, что не слова, хотя бы и сопровождаемые лязгом затвора маузера, а независящие от человека экономические законы руководят обществом, что от самых рeшительных приказов хлеба не колосятся и коровы молока не дают.

Хотя в 20-е годы все было не так очевидно. Почитайте хотя бы «Гадюку» или «Голубые города» графа А. Н. Толстого либо поэму Н. Адуева «Товарищ Ардатов» с их культом именно что военного коммунизма. Да и в брежневские годы культ Гражданской войны был широко распространен. От «Неуловимых мстителей», энтузиастически выпевающих под титры «Вы нам только шепните, Мы на помощь придем», до ранних песен Окуджавы. К нашему времени, видимо, уже у всех в мозгу образовалась, наконец, некоторая связь между той экономической политикой и тифом с голодом и разрухой.

Но я сейчас не совсем об идеологии. Меня слегка тревожат несколько совсем уж непонятных бытовых деталей того времени. В любой книге о Гражданской войне обязательно идет речь о самых распространенных продуктах: вобле и пшене. Обязательно будут жалобы на пшенную кашу «на машинном масле», на суп из пшенки и на тоже суп из воблы. Скажем, в легенде о рыцаре Революции Феликсе Дзержинском истинным диамантом является сказка Юрия Германа о «картошке с салом». [1] В этом рассказе не указано — что же ели в тот раз остальные чекисты, но по другим рассказам опять появляются вобла и пшено. Странно, все-таки, уж картофель-то помнится наименее дефицитным продуктом во всю советскую историю.

Известный Александр Генис пишет об этом так:

В Гражданскую войну Россия кормилась почти исключительно воблой и пшенной кашей.
<…>
Об этих продуктах вспоминают все без исключения мемуаристы. Борис Зайцев: «Очереди к пайкам, примус, пшенка без масла и сахара, на которую и взглянуть мерзко». Виктор Шкловский: «О советской вобле когда-нибудь напишут поэмы, как о манне. Это была священная пища голодных»”
.[2]

Ну, как варить суп из вяленой воблы не очень понятно, но сегодня, когда вобла стала редким деликатесом, это и ни к чему. Впрочем, суп из сушеного снетка, «сущика» издавна знаком и русской, и эстонской, и карельской кухне. Понятно, что то же можно делать и из сушеного леща, из окуней или вот той же воблы. Понятно и то, что перевозить и хранить вяленую рыбу проще, чем свежую и даже соленую. Трудно испортить, так что для неумелых хозяйственников из продотрядов это было вполне доступно.

Но вот какое дело. На 1913 год уловы промысловых рыб в дельте Волги выглядели так: осетра было 2830 тонн, селедки 32950 тонн и воблы 15250 тонн.[3] Астрахань все время была под властью большевиков. Похоже, что на пять килограммов воблы должно приходиться примерно кило осетрины. Но ее в воспоминаниях и книгах о Гражданской войне нет даже следа. Как будто красная рыба перестала ловиться на три года. Только после перестройки все же выяснилось, что знаменитый наркомпрод Цюрупа, о чьих голодных обмороках нам убедительно рассказывали в школе, все же регулярно получал в пайке свою долю черной и красной икры.[4] Другие пламенные революционеры из Совнаркома, можно полагать, тоже. Там у них, если верить, Льву Троцкому, были некоторые проблемы с выпивкой. Было определенное желание ликвидировать «зеленого змия» в кремлевском буфете, с учетом того, что во всей республике был сухой закон. Но и то наркомнац Сталин отстоял перед Лениным вино, упирая на то, что

«Как же мы, кавказцы, — запротестовал он, — можем без вина?».[5]

Кроме воблы еще вызывает вопросы и пшено. Возможно, к концу ХХ века этот продукт стал намного ближе русскому потребителю. Но в веке XIX, в 1873 году академик Максимов в своей знаменитой книге «Куль хлеба и его похождения», если говорить современным языком, книге научно-популярной, писал:

«Перед гречневой кашей отстают все другие, и ни одна в народе не пользуется таким почетом: ни полбяная, ни из пшена, которая, впрочем, известна только в Малороссии, где из нее варят кашицу, называемую кулешом, ни мамалыга — кашица из кукурузы, к которой русские люди, вообще невзыскательные в пище, не скоро привыкают, ни овсяная каша, к которой русский народ чувствует даже отвращение, так как она напоминает ему больницу и габер-суп».[6]

Действительно, еще в 1916-м предреволюционном году сбор проса был равен в России 113.9 тысячам тонн, а гречихи — 72.1 тыс. тонн,[7] но учтем еще, что зона преобладания проса была на юге империи, а в тех исконно великорусских областях, которые были опорой Совнаркома, гречихи было больше, чем проса. Действительно, если мы возьмем данные продразверстки по типично советской Тульской губернии, то увидим, что отобрано у мужиков 1466 тонн гречки и 703 тонны проса, на потребление за вычетом семян выдано 703 тонны гречневой крупы и 460 тонн пшена. [8] Ну, естественно. Тот же Максимов пишет, что:

«Гречневая каша потому и распространена так сильно, что гречки у нас родится очень много, и в северных губерниях сеют ее потому, что растение поспевает очень скоро (через два месяца после посева)».

А пишут все о пшене. Есть, правда, воспоминания и о ячневой, то есть, дробленой ячменной крупе, как основе для каши. Скажем, у В. Вересаева:

«Больше питались картошкой и ячневой кашей, впрочем, было еще молоко и яйца».[9]

Ну, тут надо учесть, что ему доставалась часть пайка его кузена, большевистского деятеля П. Г. Смидовича. Тоже и В. Катаев поминает:

«… горку ячной каши с четвертушкой крутого яйца, заправленной зеленым машинным маслом, а вечером опять ту же ячную кашу, но только сухую и холодную».[10]

Но вот кремлевский курсант Данилов опять же вспоминал:

«Суп состоял из воды, заболтанной ржавыми отрубями с запахом селедки, на второе была опять же селедка с гарниром из пшенной каши и жидкий чай с одним куском сахара. Черный хлеб — наполовину с мякиной. Кремль — сердце республики. Люди здесь должны были жить лучше, но увы! В действительности оказалось не так»[11].

Все же он был далеко не наркомом. Тоже и М. Булгаков писал:

«Герои были сами голы, как соколы, и питались какими-то инструкциями и желтой крупой, в которой попадались небольшие красивые камушки вроде аметистов».[12]

Явная, по описанию, пшенка.

Некое пародийное напоминание об этих героически-параноидальных временах было при многажды героическом Леониде Ильиче. Если помните, тогда Жванецкий поминал о том, что рядового гражданина остро интересует «… сколько засеяно гречихи и где именно она произрастает».[13] Действительно, греча вдруг опять стала «дефцитом» и я, к примеру, хорошо помню, как начальник Главтюменнефтегаза Феликс Аржанов выразил свое хорошее отношение к русскому по происхождению переводчику французской фирмы «Технип», подарив ему целую наволочку гречневой крупы.

Так в чем же дело? Почему вспоминают не гречневую кашу, а именно пшенную, которой, кажется, должно было быть поменьше? Загадка. Можно измыслить, что дело именно в том, что гречка была привычной с детства, а пшено для большинства возникает как раз в пору «военного коммунизма». Так же, как суп с воблой помнился по своей непривычности. Можно, конечно, задать этот вопрос истории, но… не дает ответа.

Так это и остается некой исторической загадкой о тех героических и дураковатых временах.

Литература:

  1. Герман Ю. П. Рассказы о Дзержинском: [Для сред. и стар. школ. возраста]. Минск: Нар. Асвета, 1979.
  2. Генис А. А. М. АСТ, 2006.
  3. Министерство образования РФ, Ю. Л. Герасимов. Основы рыбного хозяйства, Учебное пособие. Самара: Самарский Университет, 2003.
  4. А. Рубинов. История трех московских магазинов. М.: Новое Литературное Обозрение, 2007.
  5. Л. Д. Троцкий. За стенами Кремля. Париж: Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев),N 73, январь 1939.
  6. С. В. Максимов. Куль хлеба и его похождения. М.: Молодая Гвардия. 1982.
  7. Экономическое положение России накануне Великой Октябрьской социалистической революции Ч. 2 — М.-Л.: 1957.
  8. Пять лет борьбы за хлеб. Краткий обзор пятилетней работы тульского продаппарата. Тула: 1922.
  9. В. В. Вересаев. Записи для себя. Л.: Лениздат, 2012.
  10. В. П. Катаев. Алмазный мой венец. М.: Прозаик. 2016.
  11. Павлюченков С. А. Военный коммунизм в России: власть и массы. М. : Рус. книгоизд. товарищество-История, 1997.
  12. М. А. Булгаков. Собрание сочинений в десяти томах #1. Москва, Голос, 1995
  13. М. М. Жванецкий Собрание произведений в 5 т. Том 1. Шестидесятые. М. Время.2011.

Старая история из фашистской жизни

Нынче все полюбили произносить слово «фашизм». Коли кто с тобой в чем не согласен — значит фашист. Мне, однако ж, кажется, что фашисты — это те, кто носит черные рубашки, поет «Джовинеццу» и проживал или проживает в Италии. В Германии же — нацисты, во Франции… к примеру, дарнановцы, в Венгрии — салашисты, в России… ну, посмотрим, пока еще не совсем определилось.

Так попробуем, взглянем: как оно у тех, итальянских было на самом деле? Я не профессиональный историк, ну, так дело было не так давно, раскопки проводить не надо, материалов в близком доступе море. Тут и Вики часто достаточно, на самом деле.

Италия вышла из Первой Мировой войны не с таким большим хабаром, как надеялась, влезая туда. Но, правда, и больших ратных подвигов она там не совершила. Не русским, конечно, упрекать страну, которая все же перед странами австро-германской коалиции на коленки не упала, позорного мира не подписала, додержалась до конца. Но таких, упавших и подписавших и было всего двое: Совнарком в Бресте и румынское королевское правительство в Бухаресте.

Но вот посмотрите, румыны тоже воевали очень плохо, даже еще хуже, а по итогам войны ихняя территория и население увеличились вдвое. Сербский король стал владыкой большой страны от Каринтийских Альп до Родоп. А Италия всего-то и получила, что Триенте и Триест. Даже Корфу и Фиуме ей не дали. Естественно, что король и династия чувствовали себя ущемленными, обижены были и миланские и туринские миллионеры, настроившиеся на расширение своих империй за Адриатику. И, что необъяснимо, но вполне понятно, большинство прочих итальянцев, от тосканских лавочников до неаполитанских лаццарони, которые всяко ничего бы не получили от покорения Далмации и Эпира, тоже были недовольны. Собственно, это ведь и называют часто патриотизмом.

А тут еще после войны социалистические пролетарии, зараженные московским примером, стали поднимать красные флаги над захваченными фабриками. Это еще тогда, когда до Красной Венгрии, а тем более до Красной Украины многие сотни километров. А ну как кони Буденного пройдут это расстояние? Что тогда?

Вот тут и рождается фашизм. Из тех самых бывших итальянских солдатиков, которые, конечно, от австрийской артиллерии бежали, подобно своим прадедам в 1848, бежавшим от Радецкого. Но сами-то себя считали, разумеется, героями-фронтовиками, у которых «украли победу». По первому времени вождь у них определился, а с идеологией вышла некоторая заминка.

В вождях оказался Бенито Муссолини, тридцатишестилетний говорун и забияка с бычьей шеей, отчасти по понятной женской слабости Анжелики Балабановой сделавший хорошую карьеру в Социалистической партии и оказавшийся под конец главным редактором «Аванти». Из этого кресла и вообще из партии он вылетел, выступая за участие Италии в войне. Ну, вот он и решил создать новый бренд «фашизм» и новую фирму из упомянутых демобилизованных воинов. Сначала они, как будто, собирались попастись на левом участке луга. Заключили соглашение с Соцпартией как бы «о ненападении». Но потом Муссолини и прочие вожди поняли, что есть более перспективнoe поле. Они практически полностью приняли идеологию суперагрессивной внешней политики и жесткой внутренней, слизав это все у существовавшей уже давно Националистической партии. И — дело пошло.

А что ж оно не пошло у тех же националистов? Методы другие. Фашисты хорошо усвоили у социалистов-коммунистов новые методы агитации, пропаганды и при случае силового давления вплоть до создания партийных вооруженных отрядов. Их «сквадра» по стечению обстоятельств имела все, что нужно для таких отрядов: кадры из демобилизованных, но не навоевавшихся всласть солдат, деньги от напуганных пролетарским занятием заводов буржуазии и землевладельцев и только что появившееся средство транспорта для срочной переброски боевой силы — грузовики. Всего этого не имели и не умели старые партии из XIX века.

Но вот Муссолини пришел к власти. Вожди социалистов, коммунистов и старых либеральных партий — частью в Париже, частью насильно накормлены касторкой и теперь боятся выйти на улицу. Последний всплеск против фашизма был после убийства Маттеотти, когда пришлось даже посадить ненадолго кое-кого из рядовых исполнителей, но и он затих. Муссолини активно строит свою «фашистскую и пролетарскую Италию». В это время он в большой моде в Европе. Кто только его не хвалит от Мережковского до Черчилля, от Ганди до Бернарда Шоу и Зигмунда Фрейда.

Самое большое впечатление на иностранцев производило то, что «В Италии! Поезда!! Стали ходить по расписанию!!!» Известное всем итальянское разгильдяйство делало это, действительно, большим достижением. Я и сам хорошо помню, как сидел году в 95-м ночью на скамейке станции Пиза в ожидании, когда закончится железнодорожная забастовка и появится, наконец, мой поезд до Турина. Профсоюзы с ихними забастовками дуче заменил отраслевыми корпорациями, в которых состояли и хозяева, и рабочие. Большое впечатление на всех производили работы по осушению болот, замене их пшеничными полями и сооружению новых агрогородов. Надо сказать, что дуче охотно принимал участие в уборке урожая и фотографировался там, демонстрируя миру свой обнаженный торс.

Разумеется, как всякий приличный диктатор ХХ века, дуче очень покровительствовал спорту. Строились стадионы, которых до фашизма не бывало, тратились деньги, проводились местные и национальные соревнования, посылались команды на Олимпиады, в 1934-м в Италии был проведен чемпионат мира по футболу и «Скуадра Адзурра» стала чемпионом. Страна явно выходила на ведущие мировые позиции по спорту.

Конечно, доверить никакого дело никому было невозможно. Временами Вождю приходилось кроме поста премьер-министра занимать еще семь министерских должностей. Иностранные дела, внутренние дела, военные, корпорации, колонии, общественные работы и — на сладкое — министерство авиации. Ни на кого ж нельзя надеяться! Хотя авиация и вправду была его любимым ребенком. Он и сам сдал на пилотскую лицензию и водил иногда аэроплан, действительно водил, а не только фотографировался у штурвала, и щедро поощрял авиаконструкторов и пилотов. Впервые итальянские имена оказались в таблице авиарекордов. Ну, и про знаменитого строителя и водителя дирижаблей Умберто Нобиле тоже все знают.

Среди прочего, Муссолини разрешил восьмидесятилетний конфликт между итальянским государством и папой, выделил главе католиков сорок четыре гектара и возможность любоваться парадами собственной швейцарской гвардии. Смех-смехом, но ведь этот конфликт серьезно подрывал устойчивость Савойской династии.

Кровью и пытками фашизм задавил сицилийскую мафию. По воспоминаниям, в ту пору люди на острове ложились спать, не запирая входных дверей. Потому, что от муссолиниевской охранки ОВРА двери все равно не защищали, а больше тогда бояться было некого.

В общем, народ был доволен. То есть, конечно, недовольные были, но большей частью в эмиграции, а тех, кто внутри границ, помянутая охранка и послушный суд отправляли на острова в ссылку. Но Освенцимом или хоть Дахау там не пахло. По воспоминаниям побывавших несколько напоминало царскую ссылку в спокойное время с поправкой на отличие средиземноморского климата от сибирского.

Разумеется, Италии, как и других стран коснулась мировая депрессия 30-х. Но и с ней более менее или справлялись. Не хуже, чем другие, во всяком случае. Дуче говорил в середине 30-х, что три четверти национальной промышленности находятся под государственным контролем, его контролем. В любом случае капиталисты возносили молитвы за дуче, избавившего их как от призрака большевистской национализации, так и от постоянных забастовок. Ну, а пролетарии помнили, что он установил в стране 8-часовый рабочий день, пособия по болезни и безработице и что на совсем уж наглый произвол хозяев всегда можно пожаловаться местному фашистскому секретарю.

Мне думается, что более эффективного установителя «социального баланса» между трудом и капиталом мир не видел со времен императора Наполеона III. Этот режим мог бы существовать вечно, одурманивая публику патриотической пропагандой и совсем не опасаясь недовольства кучки интеллигентов.

Погиб он, как и обычно гибнут такие режимы, именно от своей пропаганды. Нельзя же все время рассказывать нации, какая она великая на фоне окружающих недомерков, какая у нее древняя культура супротив дикарей в других странах, какие против нее плетут коварные замыслы, какая она обиженная французским и югославским империализмами — и никогда не пойти ни на кого войной. Когда-то надо демонстрировать свою агрессивность и боевую мощь практически. В первый раз фашистская Италия сделала это, захватив на месяц греческий остров Корфу в 23-м. Но тогда все было заранее согласовано с англичанами и итальянцы удалились, сорвав с Греции откуп за убийство на ее территории своих офицеров.

Конечно, газеты и радио фашистов при любом удобном случае трубили, что: «Ницца наша, Савойя наша и Тунис тоже наш», но никто на это особого внимания не обращал, а никаких реальных дерзостей Италия себе не позволяла. Конечно, Франция, победитель рейхсвера в 18-м, была ей сильно не по зубам. Значит — западное направление отпадает.

Вторым аппетитным направлением был другой берег Адриатики, тема о «итальянской Далмации» и «югославском империализме», но и тут полной уверенности, что сдачи не дадут, не было и решили пока не рисковать. Так что и о востоке пока разговора нет.

Как ни странно кажется после Второй Мировой, но существовала одно время, пусть более в фантазиях, возможность батальных приключений итальянской армии в северном направлении. Как мы помним, у Муссолини много нашлось подражателей в Европе от британских мослистов до румынских железногвардейцев. Идея избавиться от коммунистической опасности, принаняв и вооружив молодых, активных и патриотически настроенных люмпенов, не более, чем большевики, уважающих закон, была достаточно интересной. Все эти локальные вожди чередой потянулись в Рим, как локальные коммунистические предводители в Москву. За указаниями, советами, оружием и деньгами. Денег на разжигание мирового пожара в Риме, в отличие от Москвы, жалели, но советы и благосклонные пожелания давали охотно. Единственный, к кому там относились с большим подозрением, был фюрер германских национал-социалистов. Ну, итальянский национализм со времен Кола ди Риенци и до Гарибальди всегда был направлен, в основном, против немцев. Так что любовь Гитлера к Муссолини была не взаимной. Когда уже нацисты пришли к власти, в сентябре 1934-го дуче в своей речи в Бари разъяснил:

«Тридцать столетий существования позволяют итальянцам взирать с жалостью на некоторые доктрины, проповедуемые по ту сторону Альп теми, кто были дикарями, когда мы имели Цезаря, Вергилия и Августа».

Летом 34-го в Австрии правил католик канцлер Дольфус, успешно победивший в феврале социалистов-шуцбундовцев и причесывавший страну на итальянско-фашистский образец. Против него кроме побежденных социал-демократов были и австрийские нацисты — местный филиал германской правящей партии. В один прекрасный июльский день они пришли, переодетые в австрийскую военную форму, в федеральную канцелярию, всадили пулю в горло Дольфуса и оставили его истекать кровью. Власть им захватить, однако, не удалось. Заместитель покойного канцлера фон Шушнинг собрал верные войска и задавил путчистов.

Ну, а партгеноссе по ту сторону германской границы сидели смирно и помочь не попытались. Муссолини, у которого с Австрией был договор о союзе и покровительстве, послал четыре дивизии на перевал Бреннер и объявил, что готов идти на Мюнхен. Вермахт еще только-только вылуплялся из яйца и Гитлеру пришлось поджать хвост. Война на севере тоже вышла из повестки дня.

Но нельзя же было быть совсем без войны? Дуче так много говорил о возрождении под его руководством Римской империи, а там ведь полагалось, что для получения триумфа императору обязательно нужно покорить какую-нибудь страну — если не Галлию, так хоть Дакию. В поисках повода для триумфа фашистская Италия устремилась на юг. Там, за Суэцем между двумя итальянскими колониями Эритреей и Сомали жила в горах последняя независимая африканская монархия — Эфиопская империя императора Хайле Селассие. Да еще у итальянцев оставалась обидная память о том, как они уже один раз пытались в конце XIX века завоевать Эфиопию, были побиты в битве при Адуа, подписали мир и заплатили контрибуцию.

При всем при том серьезного сопротивления от эфиопов, вооруженных в век авиации и танков копьями и кремневыми ружьями, можно было не ожидать. Минусом, и на мой взгляд очень заметным, было то, что искать в эфиопских горах было нечего. Эта страна, как показала ее дальнейшая история, никому ни для чего не нужна. Даже и самим эфиопам. Ни нефти, ни других полезных ископаемых, ни особо плодородных земель для европейских колонистов, ни приличных городов. Горы, отвратительные дороги, кустарники, нищие деревни и изобилие разбойников. Время от времени засуха и миллионы жертв от голодовки.

Понимал ли это Муссолини? Думаю, что понимал. Он и вообще не был дураком, да еще в пору своей социалистической деятельности прочитал немало умных книг. Так зачем же он полез в эту безнадежную дыру? Ну, я же говорил о том, что триумф без завоеваний не бывает. А без триумфа ему было нельзя. Он, как уже сказано, был весьма популярным лидером. Но я бы еще сказал, что и популистским в словарном значении этого термина — «политическая позиция, апеллирующая к широким народным массам». Для этого, для популярности среди массы громкие выступления с уверениями итальянцев, что они — те самые знаменитые римляне, создатели Империи. Для этого фото Вождя с обнаженным торсом и лопатой в руках. Для этого полеты за штурвалом биплана. Для этого демонстративные романы с поклонницами — Вождь должен быть сексуальным гигантом. И наконец, хочешь или не хочешь, надо было продемонстрировать толпе посланные Вождем танки, входящие в чужие города, и итальянский флаг на новых рубежах. Ну, а что новая эфиопская колония Италии совсем не нужна — это слишком сложные материи для лавочников или лаццарони.

Вождь сказал — вождь сделал. Осенью 1935 года итальянские войска (7 тысяч офицеров, 200 тысяч рядовых, 6 тысяч пулеметов, 700 орудий, 150 танков и 150 самолетов) начали наступление. У эфиопов на тот момент было 3 исправных самолета, 5 танкеток и 200 старых пушек. Эфиопский император Хайле Селассие, по титулу «Лев-Завоеватель из Колена Иудова», начал, конечно, жаловаться в Лиге Наций и вообще, где только мог. Но безрезультатно. Соединенные Штаты, Британия и Франция объявили эмбарго на поставки оружия обеим сторонам. Это значило, что указанное соотношение вооруженности должно остаться тем же до конца войны. Кое-какие санкции все же ввели. Запрещена была поставка в Италию оружия, каучука, свинца, олова, хрома, алюминия, железного лома, рекомендовано ограничить импорт итальянских товаров и не предоставлять Италии кредитов и займов. Запрет на поставку нефти и нефтепродуктов обсуждали, но не ввели. Суэцкий канал для итальянских кораблей не закрыли. Но даже и к таким слабеньким санкциям не присоединились ни США, ни Германия.

Эфиопы подергались, посопротивлялись сколько могли, но то, что противник применил боевые газы, их доконало. Ихние воины просто не понимали — что с ними происходит. 2-го мая 1936 года Хайле Селассие покинул страну и уехал сначала в Женеву, укорять Лигу Наций за бездействие, а потом на постоянную эмиграцию в Англию. 5-го мая итальянские войска под звуки гимна и фашистских патриотических песен вошли в Аддис-Абебу. Муссолини мог торжествовать свой триумф. Итальянский король был объявлен императором Эфиопии, а страна вместе с Эритреей и Сомали была переименована в Итальянскую Восточную Африку. Далось это ценой не очень больших потерь — всего примерно шесть тысяч итальянских солдат. Конечно, эфиопов и итальянских помощников из Эритреи и Сомали погибло гораздо больше — но кто их считал? Восторг был неописуемый, в нем слился весь итальянский народ за вычетом ничтожной кучки отщепенцев, пророчивших беду.

Надо отметить, однако, полными хозяевами Эфиопии итальянцы так и не стали. После завоевания они пять лет имели дело с партизанской войной, держали в стране больше ста тысяч солдат, танки, пушки, самолеты. А в 1941-м в страну пришли англичане, которым, конечно, помогали эфиопские партизаны, быстро расколотили воинов дуче и вернули на трон Хайле Селассие.

Надо, по правде, добавить еще вот что. Хоть санкции и были до смешного умеренными, они ударили по экономике фашистской Италии. Италия все же не Германия. Если той во II Мировой войне не хватало нефти, которую не могли заменить до конца заводы искусственного бензина и дизтоплива, то итальянцам не хватало всего. Ни по одному важнейшему для войны компоненту, от стали до пшеницы, страна не могла обеспечить себя полностью. Уже ублюдочные санкции 1935 года оказались тяжелым испытанием. Я в свое время с большим интересом читал воспоминания Джорджо Амендолы, коммунистического лидера, который во время эфиопской войны как раз был в фашистской ссылке на островах Тирренского моря. Он пишет, что стоимость жизни сильно возросла, а уровень ее упал за восемь месяцев действия санкций. Видимо, фашистское процветание стояло все-таки на достаточно зыбкой основе.

Ну, с чем сравнивать, конечно. Помните «Подсолнухи» Де Сика? Тот эпизод, где уходящий на фронт новобрачный Марчелло Мастроянни съедает яичницу-болтушку из двух дюжин яиц. Показать в кино симметричный эпизод с уходящим на войну юным красноармейцем и яичницей таких размеров не решился бы даже Пырьев.

Особого повышения боевых качеств итальянской армии тоже не было заметно. Ну, мы-то можем это сказать уверенно после Второй Мировой войны, но и тогда победа итальянцев над феодальными племенами со старыми ружьями никого на свете особенно не впечатлила. В том же году началась Гражданская война в Испании, где на стороне Франко воевали не только итальянские пилоты, но и направленные дуче сухопутные войска. После того, как они встретились под Гвадалахарой с Интербригадами стало ясно, что это воинство умеет бегать и сдаваться не хуже своих прадедов под Кустоццей и своих отцов у Капоретто.

Роли в альянсе Гитлер-Муссолини поменялись. Формально Антикоминтерновский пакт 1936 года и Стальной пакт 1939 года — это договоры равноправных союзников, в которых Италия ничуть не хуже и не слабее III Рейха. На самом деле, Италия становилась гитлеровской пристяжной, несколько важнее Словакии или Румынии, но все же неравной. Переход в младшие партнеры сказался и на внутренней политике. Исходно фашизм не был антисемитским, в стране и после прихода Муссолини к власти оставались евреи-адмиралы и генералы, высшие чиновники и профессора. Ну, что говорить, если подругой главного фашистского интеллектуала Габриеле Д’Аннунцио была Ида Рубинштейн, а многолетней подругой и отчасти руководительницей самого дуче — тоже еврейка Маргерита Сарфатти.

Но — «чей хлеб жрешь, того и песню поешь». С переходом в подручные нацистской Германии пришлось Италии усовершенствовать свою политику и законы, записать евреев во «враги нации», чистить ряды фашистской партии и госслужащих, а иудейскую любовницу вождя срочно отослать в Южную Америку. Хотя до германского безумия трезвомыслящие итальянцы все же не доходили.

Что дальше? Дальше оккупация Албании — с Эфиопией сошло, отчего бы не продолжить? Участие на стороне фюрера в мировой войне, где опять итальянская армия не достигла особенно хороших результатов. Это в очередной раз подтверждает, что истерическая любовь народа к своему вождю действовала, пока не потребовала реальных усилий и страданий. Комментарий БиБиСи: «при занятии острова Пантеллерия пострадал только один солдат, да и то — от укуса мула». Высадка англо-американцев в Италии, свержение Дуче всегда послушным Большим Фашистским Советом, его арест, перемирие и переход Италии на антигитлеровскую сторону. Тибр, в одно прекрасное утро вдруг почерневший от выброшенных партийных рубашек.

Потом было фантастическое освобождение Муссолини десантниками Отто Скорцени, руководство кровавой порнушкой Итальянской Социальной республики в Сало, расстрел партизанами и трупы дуче и его последней подруги Клары, висящие вниз головой на бензоколонке в Милане. На самом деле, это все уже была загробная деятельность, жизнь его окончилась 24 июля 1943-го, когда раболепный Большой Фашистский Совет вдруг взбунтовался. И нет ни малейшего сомнения, что на этот путь он вступил 3 октября 1935 года, когда, не тратя времени на объявление войны, послал свои дивизии на Эфиопию. Конечно, плохо стало не одному Дуче. Тот самый рядовой неаполитанец или римлянин, который торжествовал, пел «Джовинеццу» и кричал «Браво!» танкам, входящим в Аддис-Абебу, тот, ради чьих аплодисментов была разыграна кровавая трагикомедия на Абиссинском нагорье, девять лет спустя мог только проклинать фашистов и мечтать о продаже своей сестры американскому или бразильскому солдату на пару часов. Старая формула, что «мельницы Господни мелют медленно, но верно», может быть и приелась. Но она верна.

Вторая мировая война

Для начала вспомним о том, что есть люди, которые отказывают этой войне в праве на отдельное существование, как факту истории. Они полагают, что в ХХ веке была одна Мировая война с перерывом в 20 лет.

Ну, действительно, расклад обеих всемирных схваток почти один и тот же. Техника, по сути, изменилась не так уж сильно. Нет такого, чтобы одна схватка велась бронзовыми мечами, а другая лазерами. Трехлинейки, скажем, или шкодовская 75-мм горная пушка использовались и там, и там. Результат в итогах тот же самый. Так и получаются два акта: 1914-1918 и 1939-1945.

Это, мне кажется, некоторый перебор. Все же тут разные войны. Но, конечно, Вторая вытекает из Первой.

Немцы не поверили, что проиграли войну. Ну, действительно, в начале октября 1918, на момент, когда Макс Баденский обратился к Вильсону с просьбой о мире, войск Антанты на территории Фатерланда нет, а немецкие солдаты занимают еще почти всю Бельгию, большой кусок северо-восточной Франции, стоят в Румынии, в Одессе, в Ростове, в Нарве, Минске, Киеве и Гомеле. И тут приходится сдаваться… Ничего нет удивительного в том, что народ не поверил, что он полностью проиграл поединок.

В мозгах солдат, офицеров, штатских воин рейхсвера был непобедим, он нес красно-черно-белое знамя по вражеским землям, а в тусклой реальности Антанта заняла все до Рейна, провинции пришлось отдать полякам, флот отвести с позором в Скапа-Флоу, император сбежал колоть дрова в Голландии, герои подводной войны вдруг превратились в военных преступников, их судили и некоторых посадили в тюрьму. А главное — голод, когда шестидесятимиллионный народ после войны вспоминал страшную «брюквенную зиму» 17-го года, как не такое плохое время.

Ну ясно — Германию предали, не дали ей насладиться плодами практически выигранной войны. Кто предал: евреи, велосипедисты, социал-демократы, генералы, буржуи, короли и князья — уже не так важно и зависит от вкусов рассуждающего. Поэтому надежды на то, что немцы все осознают и перестроятся на демократический и миролюбивый лад были пустыми. Гитлер и нацисты сумели внушить немецким правящим классам и народу, что они лучше всех сумеют возглавить реванш и не упустить победу. Но мог добиться успеха и Тельман. Тогда реванш был бы в союзе не с Тодзио, а с Москвой и под красным знаменем Коминтерна. Но он был бы таким же кровавым и тоже не обошелся бы без концлагерей. Только в них мучили и убивали бы членов семьи Оппенгейм не за то, что те — евреи, а за то, что они — буржуи.

История редко демонстрирует такие наглядные примеры, как в случае с повторением Германией попытки переиграть мировой расклад. Разумеется, после Первой Мировой проигравшие генералы и политики писали книги, произносили речи, где рассказывали о том, как Случай встал у них на пути и отнял законный выигрыш. Ну и что? Все те обстоятельства, которые, по их уверениям, помешали выиграть в 1914-м, в 1939-м и последующих годах были сняты.

Не было изначальной войны на два фронта, заставляющей разделять германские силы. Сначала, при благосклонном наблюдении Красной Армии и неблагосклонном, но тоже всего лишь наблюдении англо-французов вермахт разнес польскую армию. Потом, при продолжающемся сочувственном контакте на Востоке с Советским Союзом, немцы сломали французов, а англичан спасли только Канал, слабость германского флота и заминка гитлеровских дивизий перед Дюнкерком. Ну, и те самые летчики, «немногие, которым Англия обязана столь многим», переборовшие Блитц. И вот тогда, когда на Западе не осталось линии фронта, вермахт открыл наступление на восток от Буга.

Вместо сомнительного австро-венгерского воинства немецкоязычное население бывшей Дунайской монархии воюет под знаменами Рейха, а венгры, словаки, хорваты, вместе с болгарами и румынами помогают как вассалы. А на месте совсем уж сомнительного османского войска в бой идут… ну, тоже довольно сомнительные вояки Муссолини и, куда уж лучше, превосходные японские союзники, способные за первый год войны завоевать пол-Азии и пол-Океании.

Евреи вам мешали? Ну вот, нет никаких евреев, да и никакой оппозиции. Одна Партия, один Фюрер, один Рейх. Энтузиазм, как и положено при тоталитарном режиме, на пределе возможного.

А войну, все-таки, и на этот раз проиграли.

Тут уж и до немцев дошло, что дело не в «ударе кинжалом в спину», а в невозможности для Германии противостоять всему миру. Конечно, генералы и тут, едва выйдя из союзных лагерей, начали писать мемуары и истории войны, в которых опять объясняли, что победа была буквально в их руках, но… и валили неудачу на Случайность и на фюрера, не слушавшего их гениальные советы. Но теперь это было совсем неубедительно и никто им не поверил. К счастью для немецкого народа, который на этот раз, кажется, все, наконец, понял и самоубийственных попыток опять все переиграть повторять не стал.

Но остается один вопрос: а может быть, что знаменитый несправедливый и жестокий Версальский мир, о котором столько горячо и гневно говорили и коммунистические, и нацистские, и все прочие ораторы и писатели, на самом деле, был просто недостаточно жестоким и несправедливым? И если бы победившие союзники действительно выполнили то, о чем болтали их журналисты во время войны: разрушили бомбежками Гамбург, Кельн и Берлин, повесили кайзера, Людендорфа и Гинденбурга, разделили рейх на зоны оккупации и прогнали взрослое немецкое население через обязательные курсы демилитаризации и демократизации — так население Фатерланда осознало бы все на четверть века раньше и не доставило себе и миру стольких страданий, сколько принесла их попытка реванша в 1939-м? Некоторым не на пользу слишком мягкое с ними обращение.

Продолжение
Print Friendly, PDF & Email

14 комментариев для “Сергей Эйгенсон: В гостях у тетушки Клио

    1. Ждём продолжения.

      Вы бы посмотрели на дату публикации — Октябрь 21, 2018. А в конце текста, в правом нижнем углу — гиперссылка «Продолжение». Вот жмите на неё и будет много-много продолжений с октября-то месяца прошлого года. Другой метод — кликните на фамилию автора в начале текста: попадёте на авторскую страницу, где есть ссылки на все его публикации. Читай — не хочу!

      1. Дорогой выпускающий редактор!
        Всё равно ждём продолжения «Эйгенсона» в любом варианте. Человек пишет интересно, откровенно, добротно, с нужной долей юмора или иронии. Вот и пожинает.

  1. Хорошо написано. Одно но -«… эпизод, где уходящий на фронт новобрачный Марчелло Мастроянни съедает яичницу-болтушку из двух дюжин яиц» — это не голод: «— В Италии яичница считается афродизиаком. Заказавший яичницу из двух яиц публично расписывается в половом бессилии!», потому-то в Италии этот эпизод сопровождался хохотом зрителе! (подробнее см. http://booksshare.net/index.php?id1=4&category=physics&author=prohorovich-ma&book=2014&page=56 и др.)

    1. Дело, мне кажется, не в том — калории или афродизиак. А где взять эти две дюжины яиц? Мой отец мне говорил, что он получал карточки почти все военное время по литере «А». Это для большей части страны могло быть только предметом зависти. И всю войну не наедался, чувствовал себе голодным.

      1. Позвольте небольшую поправку:
        Продовольственные карточки по литерам «А» и «Б» были существенным дополнением к обычным(!) карточкам (рабочих, служащих и иждевенцев), т.к. по ним можно было «отоварить» почти всё перечисленное. Скажем, ответственные работники нескольких наркоматов получали продукты по литерам в отдельных магазинах. Такой был, например, на углу Садовой и Уланского переулка.
        Кроме того, для детей больших начальников (до 6 лет?) с конца 1943 года давали 0,5 литра молока раз в неделю. С конца 1944 года по литерам всегда(!) стали давать американские консервы (тушёнку и колбасу).

  2. «…И если бы победившие союзники действительно выполнили то, о чем болтали их журналисты во время войны: … прогнали взрослое немецкое население через обязательные курсы демилитаризации и демократизации — так население Фатерланда осознало бы все на четверть века раньше и не доставило себе и миру стольких страданий, сколько принесла их попытка реванша в 1939-м? »
    ——————————————————————————————-
    Уровень милитаризации во всех странах- участницах 1-й мировой был довольно сравнимым, т.е. высоким. Уровень демократии в довоенной Германии вряд ли был ниже, чем в союзной Австро-Венгрии. Эти два параметра играют в Германии роль после окончания 2-й мировой войны. а не 1-ой.

    1. Я, в общем, в курсе, что в Веймарской Германии не было института «декайзеризации». Как и в бывшем СССР института «декоммунизации». Собственно, и пишу о том, что, может быть, надо было. Может быть, недостаточно доходчиво написал.

  3. 1) В 1919 , когда ввели продразвёрстку, РСФСР разделили на Производящую полосу — Юг и Потребляющую — Север.. Развёрстка была ТОЛЬКО на Юге, поэтому в рационе было пшено, но не было гречки.
    2)С 1918 г. прекратился экспорт Астраханской икры, но икра продолжала добываться. Её утилизировали в сов. учреждениях, прежде всего в Совнаркоме.
    lbsheynin@mail.ru

    1. Вы, видимо, не обратили внимание на то, что я привел данные о работе продразверстки по Тульской губернии. Согласитесь, что это не совсем Юг. А откуда вообще информация о том, что разверстка была только на Юге? Я такого не нашел.

    2. И еще. В 1913 году на Нижней Волге было наловлено 2830 тонн. Ну, упало за время Мировой и Гражданской войн. Все равно получатся многие сотни тонн. Ну, не могли наркомы, даже если добавить Сергея Мироновича, столько сожрать. Что-то должно было попасть на сторону. Но никаких об этом упоминаний вообще.

  4. Одна из глав трилогии Владимира Лазариса «Три Женщины» посвящена подруге
    Муссолини Маргарите Царфатти. В очерке она названа Маргерита Сарфатти.
    Кто прав — не знаю. Но у Лазариса карьера Муссолини и роль Маргариты в ней изложена довольно подробно и, думаю, более тщательно. Там присутствуют и Балабанова, и Кулешова, и социалистическая молодость вождя фашизма. Зато у Эйгенсона все же повеселей!
    А Лазариса граждане Израиля, между прочим, знают как Рафаэля Рама.

  5. Прочитал с большим интересом.
    Спасибо автору.
    Вопрос по первой части: Может дело было в транспортировке астраханской рыбы в центр?
    По второй части было бы интересно узнать мнение Бориса Тененбаума. И маленькое замечание: Хайле Селассие в эмиграции жил в Иерусалиме.
    По третий части – замечание большое: убивали не только членов семьи Оппенгейм.
    Остальные предложения по окончанию 1МВ – по принципу: моя жена всегда умнее. Потом.
    И абсолютно субъективное замечание:
    Мне кажется, что ёрнический тон в описании трагедий прошлого не слишком уместен.
    Но это дело вкуса.
    О котором, как известно, не спорят.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.