Леонид Смиловицкий: По следам еврейских кладбищ Беларуси. Лебедево

Loading

Современные жители Лебедево, будь то руководители сельского Совета или рядовые труженики не представляют исторической значимости еврейского кладбища. Вместо этого можно услышать: раз не «мое», то и не «наше». Другими словами, если евреям интересно, пусть они и занимаются «своим» кладбищем.

По следам еврейских кладбищ Беларуси

Главы из будущей книги
Лебедево

Леонид Смиловицкий

Продолжение. Начало

 Леонид Смиловицкий В Лебедево меня пригласил Антон Антонович Апанасевич, учитель средней школы Лебедево Молодечненского района, краевед и один из создателей школьного краеведческого музея, автор книги «Лебедевская сага». С Антоном Антоновичем мы вместе учились на историческом факультете в Минском государственном педагогическом институте имени А.М. Горького, с той только разницей, что моей второй специальностью был английский, а у Апанасевича — французский язык.

Место в истории

Лебедево (бел. Лебедзева, польск. Liebiedziew) — бывшее еврейское местечко, а ныне агрогородок, административный центр Лебедевского сельского совета Молодечненского района Минской области, в 12 км на запад от Молодечно, на берегу реки Невежа (приток р. Уша), 90 км от Минска.

Впервые упоминается в 1387 г. в дарственной грамоте Великого князя Литовского Ягайло. В XV в. Лебедево принадлежало князьям Гольшанским, с 1519 по 1557 гг. — королевское владение, шляхетский городок, который потом перешел к князьям Радзивиллам. В 1588 г. Альбрехт Радзивилл продал Лебедево Юзефу Головне. В это время в Лебедеве уже были улицы Большая, Виленская, Хажовская, Вяликасадская. Источники отмечали, что Лебедево имело:

«… охоту звериные, птичьи и рыбные, гоны бобровые и всякими грунтами земельными, на которых жила знать с людьми пешие, волостными с батраками, с челядью несвободной …»[1]

Лебедево начало ХХ в. Фото из коллекции Антона Апанасевича

Широкое развитие получило винокурение. На 149 домов в местечке приходилось 48 трактиров и постоялых дворов. В 1751 г. в Лебедеве насчитывалось 125 усадеб, спиртзавод и солодильня (помещение для высушивания и проращивания зерна для пивоварения), которые давали годовой доход в 600 злотых. Кроме того, были развиты многочисленные подсобные промыслы, велась заготовка леса, большой доход приносило рыболовство. В середине XIX в. Лебедево состояло из 182 домов и более одной тысячи жителей, работали народное начальное училище и самодеятельный театр. Летом и зимой проводились традиционные ярмарки, Согласно «Топографическому описанию Минской губернии» на рубеже XVIII-XIX вв. в Лебедево проводилось 5 ярмарок, которые посещали купцы из Вильно, Сморгони, Крево, Минска, Молодечно, Городка. Покупателям предлагали сукно, керамические изделия, кожухи, детские игрушки, сладости, заключались торговые договоры.[2]

Семья Алтера и Бэлы Шмидт из Лебедево. 1913 г.

События исторического масштаба, сотрясавшие Российское государство и Польшу, не раз отражались на Лебедеве. В 1655 г. местечко сильно пострадало во время войны Московского государства с Речью Посполитой, большинство жилых домов и церкви были сожжены. В Северную войну (1700-1721 гг.) через Лебедево шли войска Карла XII, а в Отечественную войну 1812 г. — полки Наполеона Бонапарта. В Лебедеве были сформированы отряды повстанцев, поднявшиеся 1830-1831 гг. против власти Российской империи на территории Царства Польского и Северо-Западного края, и шляхетского восстания 1863-1864 гг., жестоко подавленного войсками регулярной русской армии.

В конце XIX века в Лебедево было около 1290 жителей, 160 домов, две церкви, синагога, школа, пивоварня, два постоялых дома. Местечко в разное время принадлежало роду Свенторжецким, Гарбовским, Давидовичам, Копытовским, Мицкевичам, Радзишевским. Во время первой мировой войны Лебедево было занято кайзеровскими войсками, которые с перерывами оставались до декабря 1918 г. С июня 1919 г. по июнь 1920 г. и с октября 1920 г. местечко было оккупировано польскими легионерами. По Рижскому мирному договору 1921 г. Лебедево отошло Польской республике как центр гмины Вилейского повета, а с 1925 г. — Вилейского воеводства. В то время в местечке насчитывалось 305 дворов и 1828 жителей. 17 сентября 1939 г. Лебедево было занято советскими войсками.[3]

Еврейская община

Когда евреи поселились в Лебедево точно не определено. Одни историки считают, что это случилось еще в период Великого княжества Литовского, а другие — после 1793 г., когда земли Речи Посполитой включили в состав Российской империи. Именно здесь пролегал старинный путь на города Крево и Вильно. По инвентарям 1535, 1579, 1623, 1651, 1762 гг. и на основании других исторических документов можно говорить о Лебедева как о важном торгово-ремесленном центре, что привлекало сюда еврейское население. По сведениям, полученным из архива Минского епархиального управления, первый православный храм в Лебедево в середине XVI в. был возведен «на рыночной площади, где были еврейские амбары» (Материалы по истории и географии Дисненского и Вилейского уездов Виленской губернии. Изд. А. Сапунова. Витебск, 1896 г., с. 216). В 1847 г. в местечке проживало 470 евреев, а в 1897 г. 1232 еврея, что составляло 54% от всех жителей, в 1921 г. — около 900 евреев.[4]

Еврейские предметы из Лебедево: амулет, печати и савивон. Находки 2019 г. Фото Леонида Смиловицкого

Вся жизнь в местечке бурлила вокруг торговой площади. Евреи зарабатывали на жизнь с помощью ремесел, огородничества, обработки льна, торговых операций, посреднических услуг и лесного промысла, который включал не только заготовку и сплав леса, но также выработку и продажу дегтя, скипидара. Они держали в Лебедево аптеку, парикмахерскую, фотографию, закусочную, ресторан, магазины, лавки и лавочки. В отличие от поляков и белорусов в еврейской лавке давали товар в кредит, только чтобы не упустить покупателя. В Лебедеве были две синагоги, которые находились на том месте, где в 1971 г. была построена новая средняя общеобразовательная школа.

Члены «Гехалуц» в Лебедево, 1920-е годы
Ицхак Шмидт окончание школы «Тарбут» в Лебедево, 1938 г.
Братья Пенские из Лебедево с друзьями. Фото середины 1930-х годов

5 сентября 1915 г. в Лебедево произошел погром, устроенный казачьими частями русской армии, еврейские дома и лавки были разграблены, а свитки Торы осквернены.[5]

В двадцатые и тридцатые годы в Лебедево действовали отделения различных еврейских партий и организаций. Общество беспроцентных ссуд «Гмилут Хесед» (ивр. доброе дело), «Бикур холим» (ивр. посещение страждущих), члены которой по очереди предоставляли жителям бесплатную медицинскую помощь и др. Большинство членов добровольного пожарного общества в Лебедево составляли евреи. И среди них Перский — двоюродный дядя Шимона Переса (брат отца). Он приехал из Вишнево, а в пожарной команде выполнял роль трубача. В случае пожара, Перский передвигался по Лебедево и трубил, он погиб вместе с евреями Лебедевского гетто.

Более ста детей в Лебедево посещало школу «Тарбут» (תַרְבּוּת, “культура”). Это была еврейская просветительная организация, под эгидой которой между двумя мировыми войнами была создана сеть образовательных учреждений на иврите. В Советской России и в БССР школы Тарбут были запрещены под предлогом того, что преподавание в них ведется на чуждом древнееврейском языке, что калечит детские души. С 1922 г. основным центром Тарбут стала Польша, где при поддержке сионистского движения эта организация играла ведущую роль в еврейской культурной жизни. В школах Тарбут все предметы, кроме государственного языка, преподавались на иврите. Библия, Мишна изучались не как религиозные тексты, а как часть еврейской культуры. Тарбут содержал библиотеки, издавал журналы, учебные программы и учебники. Эрец-Исраэль и вопрос национального возрождения еврейского народа на его исторической родине занимали центральное место в программе учебных заведений Тарбут.

Образование гетто

Немцы пришли в Лебедево уже 25 июня 1941 г. и поэтому мало кто из жителей догадался, что нужно спасаться, поскольку о смертельной опасности не предупреждали. Наоборот, официальная советская пропаганда утверждала, что агрессор очень скоро получит по заслугам и «нечего разводить панику». Вот почему за исключением нескольких десятков молодых мужчин, которых призвали в Красную армию, евреи в Лебедево оказались в оккупации (около 700 чел.).

До октября 1941 г. евреи жили в своих домах и должны были отмечаться у бургомистра. Евреям приказали нашить на верхнюю одежду желтые шестиконечные звезды и беспрекословно выполнять все приказы немецкого коменданта. Все кто был старше 14 лет, должны были работать. Потом евреев переселили в гетто в центре местечка, которое огородили колючей проволокой. На небольшом пространстве, ограниченном торговой площадью (современный центр Лебедева) и улицами Заречная, Вилейская, Прудская и Советская, томились сотни людей. Узники страдали от недоедания и скученности — в одном доме поселили от 8 до 10 семей, в основном, стариков, женщин и детей.

При этом узников не кормили и не лечили. Пропитание необходимо было добывать себе самостоятельно. Часть продуктов удавалось получить через знакомых, поскольку контроль над гетто был слабым. Кормильцами становились дети, которые тайком пролезали под проволоку и уходили в соседние деревни, где они собирали милостыню или обменивали вещи на продукты.[6]

На узников гетто время от времени накладывали контрибуции под страхом смерти. По свидетельству Леонида Ивановича Голуба, летом 1942 г. в Лебедево прибыл легковой автомобиль с военными и гражданскими лицами. В гетто поставили на стол медный таз, куда евреи должны были бросать золотые монеты, кольца, серьги, бусы и «прочее добро. Когда таз заполнился с «горкой», ценности пересыпали в кожаную сумку, которую опечатали и увезли.[7] Подобные действия производили по приказу из Берлина на всей оккупированной территории республики.[8]

В декабре 1941 г. эсэсовцы, приехавшие из Молодечно, арестовали в гетто Лебедево 15 молодых евреев, которых расстреляли. Неизвестно, действовали нацисты по доносу, подозревая задержанных в организации подполья, или просто хотели лишить женщин и стариков в гетто защиты.[9]

Гибель общины

Страшная трагедия произошла 24 июня 1942 г. На рассвете отряд полиции безопасности из Вилейки в сопровождении взвода Ваффен-СС прибыл в Лебедево. Оберштурмфюрер СС Рудольф Грейв приказал всем узниками выйти из домов и собраться у ворот гетто. Людям объявили, что их поведут на работу, поэтому вещей с собой брать не нужно. Белорусские полицейские исполняли приказы немцев. Когда евреи были изгнаны из своих домов, полиция расстреляла больных и немощных, и тех, кто им противился.[10]

В семь часов утра, к собранным узникам вышел раввин Лебедево и сказал, что судьба евреев в руках Всевышнего. Если суждено погибнуть, то это будет Его воля, которую нельзя изменить. Раввин призвал всех соблюдать собственное достоинство и принять свою участь. Евреев построили в колонну, по 6 чел. в ряд и погнали в направлении села Марково. Конвой состоял из 8 чел. По обеим сторонам дороги колосилась рожь, недалеко был лес, с другой стороны — кусты, но никто не побежал. Людей охватило чувство обреченности, измученные долгим ожиданием смерти, не желая покинуть родных в свой последний час, истощенные и больные, они не верили в спасение. Ольга Васильевна Свиридо вспоминала, что многие евреи шли, обнявшись, помогая друг другу. Женщины несли на руках детей, молодые помогали старим. Большинство в колонне двигались в полном молчании, изредка кто-то охал, тихо плакали в основном маленькие дети. Впереди колонны шел немолодой раввин в праздничной одежде.

Довоенный дом в Лебедево, который помнит евреев, июль 2019 г.

Место для убийства выбрали заранее в километре от Лебедева, где стояло гумно А.В. Субоча. Здесь людей ожидала еще одна группа палачей. Евреев было много, поэтому их расстреливали группами, загоняя по очереди в сарай. Палачи убивали свои жертвы одиночными выстрелами в голову. Живые сбрасывали мертвых в «кучу», которую каратели поливали бензином. Когда всех расстреляли, гумно подожгли. Но остались раненые, которые попытались выбраться наружу, как горящие факелы, но на улице их ждала смерть от пуль. Запах горевшей человеческой плоти еще долго стоял в воздухе

После первой массовой расправы облавы продолжились. Захваченных евреев разместили в бывшем господском доме на станции Пруды, где был образован еврейский трудовой лагерь, а по сути, новое гетто (около ста человек). Оккупационные власти заявили, что расстрелы прекращены, а узники за это должны, не жалея себя, работать на Германию. Евреи были заняты на железной дороге: проводили замену рельсов и шпал, пололи сорняки возле железнодорожного полотна, выполняли другие хозяйственные работы под надзором полиции, но участь их была предопределена.

Спастись удалось немногим. Еще меньше сведений о спасших их праведниках дошло до наших дней. Иван Тимофеевич Свиридо спас врача Бейненсон, которую сумел переправить к партизанам, где она стала врачом отряда. Настоятель Свято-Преображенской церкви в селе Носилово скрывал Марию Цукерман, Алексей Антонович и Анна Алексеевна Авласевичи из д. Большая Борковщина прятали Овсеевых. Однако не все жители Лебедево в годы Холокоста вели себя благородно и бескорыстно. Как только гетто опустело, там сразу появились мародеры, которые забирали в еврейских домах все, что могло пригодиться в хозяйстве, включая постельные принадлежности и столовые приборы. Нашлись и такие, кто пришел на место трагедии просеивать через решето еще тлеющий прах сожженных людей в поисках золота (монеты царской чеканки, зубные протезы, украшения) и некоторые находили.[11]

Антон Антонович Апанасевич у памятника жертвам Холокоста в Лебедево. Фото Леонида Смиловицкого, июль 2019 г.

Память

Сегодня на улицах в Лебедево ничего не напоминает о трагедии Холокоста. И не потому, что деревня была почти полностью уничтожена во время советского наступления в июле 1944 г., а потом заново отстроена. Сменились поколения людей, окончили свой век те, кто родились до 1917 г. и в своем большинстве даже те, кто жил здесь до войны. В Лебедево приехали и поселились многие семьи из других регионов республики и бывшего Советского Союза. В Лебедево я не увидел указателей на месте расположения гетто, как и рассказа о том, что здесь жили евреи, составлявшие не менее половины его жителей до второй мировой войны. О трагедии войны и геноциде евреев вспоминают к той или иной памятной дате. До сих пор чувствуются последствия советского подхода, когда общее считалось важнее частного. Другими словами, события на местном уровне не столь важны, поскольку не играли определяющей роли в жизни страны и республики. С этим нельзя согласиться, поскольку любовь к родному краю не может быть абстрактной. Она всегда конкретна — дом, где ты родился и вырос, улица, на которой рос, деревня, город, где учился жил и работал.

В Лебедево два памятника о войне. Первый в центре бывшего местечка посвящен всем землякам, партизанам и воинам Красной армии, погибшим в 1941-1945 гг. за честь и независимость своей родины. Второй — жертвам Холокоста у д. Марково.[12] В шестидесятые годы он имел совсем другой вид, чем сегодня — это был бетонный столбик посреди поля, увенчанный серпом и молотом. Надпись на нем гласила о гибели на этом месте «мирных жителей» без указания национальности. В наши дни эта несправедливость исправлена. На месте старого памятника стоит новый монумент, на котором мы читаем:

На гэтым месцы ў ліпені 1942 года былі расстраляны і спалены
949 савецкіх грамадзян яўрэйскай нацыянальнасці

Кладбище

Сведений о том, когда было основано иудейское кладбище в Лебедево, не сохранилось, но можно утверждать, что его история насчитывает не одно столетие. Существование общины во многом зависело от получения разрешения властей иметь место для устройства собственного кладбища. Для того чтобы точно установить дату его основания необходимы архивные документы. Еврейское кладбище расположено в южной части Лебедева и примыкает к улице Заречной, а с трех сторон его окружают пшеничное и кукурузное поля.

Еврейское кладбище в Лебедево. Фото Дмитрия Божко, март 2013 г.

Кладбище условно можно поделить на две части, ближнюю и дальнюю. Первая часть доступна для посещения, трава там покошена, кустарник вырублен. Вторая — недоступна из-за непомерно буйной растительности. Понятно, что на доступной части мацев осталось мало, а там где к ним не дают приблизиться зеленые «джунгли» — намного больше. Кладбище расположено на пологом холме и по периметру составляет 500 м. Наиболее старые захоронения сделаны на его верхней части. Очевидно, что хоронить начали оттуда, а по мере заполнения кладбища, спускались ниже. Камни под мацевы не все из полевого гранита, есть и привозные из черного и красного гранита с полировкой. Надписи хорошо сохранились и легко различимы. Это клад для историка. И как пример можно привести одну из них, которую я прочитал с помощью д-ра Владимира Левина, директора Центра еврейского искусства Иерусалимского университета:

Тут покоится женщина, хорошая своими делами,
помогавшая бедным, жена доблестная, важная госпожа,
дочь господина Моше Арье Зева Паташника,
скончалась 29 кислева 5691 г. (19 декабря 1930 г.)
на 66 году жизни, да упокоит Бог ее прах,
да будет ее душа навеки вплетена в венок жизни

Никто не скажет, сколько мацев было на кладбище в Лебедево, пока оно не пришло в запустение. До войны оно было огорожено, имело санитарный ров и насыпной вал, охранялось сторожем. Зная плотность захоронений на кладбище в местечке, земля которого была куплена членами общины вскладчину, можно утверждать, что мацев здесь насчитывались сотни. И расположены они были в строгом соответствии с еврейским Законом и правилами Хевры кадиша (похоронного братства).

После войны евреев в Лебедево не хоронили. Только несколько могилок имеют металлические ограды, нехарактерные для иудейского кладбища. Видно, что таким образом наследники хотели предотвратить их разрушение. Однако судя по внешнему виду ограждений, к которым давно не притрагивалась ничья рука, сегодня не осталось и наследников… Современные жители Лебедево, будь то руководители сельского Совета или рядовые труженики не представляют исторической значимости еврейского кладбища, которое в Лебедево относительно хорошо сохранилось. Вместо этого можно услышать: раз не «мое», то и не «наше». Другими словами, если евреям интересно, пусть они и занимаются «своим» кладбищем. У Антона Апанасевича, который меня сюда привел, другой подход. Он считает, что обо всех евреях Беларуси позаботиться трудно, но что касается лебедевских евреев, то они «наши» и те, кто должен был досматривать могилки родных и близких, сами лежат в расстрельном рву. Антон Антонович чувствует связь времен и хорошо понимает, как прошлое воздействует на настоящее.

Продолжение

___

[1] Памяць. Маладзечна. Маладзечанскi раён. Гісторыка-дакументальная хроніка гарадоў і раёнаў Беларусі. Мiнск: «Беларуская энцыклапедыя», 2002 г. с. 756.

[2] Іна Соркін. Мястэчкі Беларусі ў канцы XVIII — першай палове XIX cт. Вiльня: ЕГУ, 2010 г., с. 121.

[3] Гарады i вёскi Беларусi. Энцыклапедыя. Том 8. Мінская вобласць. Кн. 3. Мiнск, 2012 г., с. 283-284.

[4] Антон Апанасевiч. Лебедзеўская сага. Мiнск: “Паперус”, 2016 г., с. 177.

[5] Российская еврейская энциклопедия. Москва 2004 г., т. 5, с. 274.

[6] Shmuel Spector and Bracha Freundlich, eds., Pinkas ha— kehilot. Encyclopaedia of Jewish Communities: Poland, vol. 8, Vilna, Bialystok, Nowogrodek (Jerusalem: Yad Vashem, 2005), pp. 374— 376.

[7] Лебедевская сага, с. 188.

[8] Нацистское золото из Беларуси. Документы и материалы. Сост. В.А. Адамушко и Г.Д. Кнатько. Минск: “НАРБ”, 1998 г.

[9] Государственный архив Российской Федерации, ф. 7021, оп. 89, д. 9, лл. 29-34.

[10] Wolfgang Curilla, Die deutsche Ordnungspolizei und der Holocaust im Baltikum und in Weissrussland 1941— 1944 (Paderborn: Ferdinand Schöningh, 2006), pp. 490-491.

[11] Лебедевская сага, с. 186.

[12] М. Ботвинник. Памятники геноцида евреев Беларуси. Минск: «Беларуская навука», 2000 г., с. 57.

Print Friendly, PDF & Email

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Арифметическая Капча - решите задачу *Достигнут лимит времени. Пожалуйста, введите CAPTCHA снова.