Элла Грайфер

Глядя с Востока

55. Есть ли правитель в городе?

«Неблагодарная!» промолвил Дуб ей тут:

«Когда бы вверх могла поднять ты рыло,

Тебе бы видно было,

Что эти желуди на мне растут».

И.А. Крылов

Одной из заметных особенностей современного «левого мейнстрима» является весьма… ну, скажем, своеобразное обращение с причинно-следственными связями.

Взять, к примеру, хоть лекцию господина Алекса Эпштейна. Основная идея, по-моему, удачно выражается следующей цитатой: Этот опыт, опыт двух очень пострадавших народов, не был воспринят в гуманистическом ключе: «Давайте сделаем так, чтобы массовых геноцидов больше не было никогда и нигде, давайте протянем руку помощи тем, с кем это происходит» (в частности, когда это происходит в Руанде или Дарфуре). Нет. Этот опыт не усвоен, и этот урок не извлечен, каждый рассказывает исключительно о своем, со своих позиций, и это не может не печалить. Это вредит не только адекватному изучению истории, это вредит и будущему, потому что примирение – и между русскими и чеченцами, и между израильтянами и палестинцами – невозможно без того, чтобы каждый народ осознал проблемы и боль другого.

Не важно, представляли ли чеченцы когда-нибудь для существования России такую же опасность, какую новоиспеченные палестинцы представляют для Израиля. Не важно даже, как может выглядеть «рука помощи», протянутая в Руанду или Дарфур каким-нибудь Васей из Питера или Йосей из Тель-Авива, что и места-то эти на карте найдут с трудом и, естественно, понятия не имеют, где у тех чего. Историко-географические подробности – это против правил игры. В левой мейнстримной дискуссии любой практический вопрос ставить – о причинах, следствиях или хотя бы осуществимости чего бы то ни было – все равно как на футбольном поле руками мяч хватать – удалят без предупреждения. Ибо на поле этом, которое точнее было бы назвать оранжереей, во множестве произрастают стройные, красивые, логически непротиворечивые теории для решения всех мировых проблем, только вот не выносит сия нежная флора высаживания в открытый грунт. Все известные доныне попытки, такие идеи на практике применить… не приведи Господи! Море крови и горы трупов… А с теоретиков – как с гуся вода: они же хотят как лучше, нехожеными путями идут, экспериментируют… или вам миллиончик-другой двуногих на кроликов подопытных жалко? Фи, какое неприличие!

Оказывается, магистральный путь ко всеобщему примирению – это чтобы каждый народ осознал проблемы и боль другого, а препятствует этому т. н. «государственный патриотизм». Если я правильно поняла господина Эпштейна, этим термином обозначает он самоидентификацию гражданина с государством, готовность умирать и убивать во имя его. Я не считаю государственный патриотизм значимой ценностью. Я не хочу, чтобы люди были государственными патриотами, – заявляет он и, предлагает в качестве идеологической альтернативы парадигму, которая ставит во главу угла права человека. На уровне теории такое противопоставление проходит безупречно: с одной стороны гуманная свободная личность, с другой – воплощение мертвого закона, подневольной коллективности, обманом и принуждением натравливающее бедных сапиенсов на себе подобных. Если б еще только не распроклятая эта реальность…

В «Путеводителе заблудших» рассказывает Рамбам одну притчу (мысль, которую он иллюстрирует, к нашей теме не относится, а вот сама притча – интересна): Входит путник в незнакомый город и видит – здоровенный оборванец почтительно склоняется перед маленьким, плюгавеньким менялой. Ага, – соображает путник, – в этом городе есть правитель… Есть правитель, т. е. государство, т. е. действует право не кулачное. Право без государства бывает в догосударственных образованиях типа первобытной общины, государства без права не может быть никогда. Иное дело, что право это в каждом конкретном случае соответствует правосознанию своего сообщества, что не везде и не всегда адекватно описывается известной ООН-овской «Декларацией прав человека».

В сообществе, где жил Рамбам, справедливым почиталось, что кошелек кулак перетянет, а в современном российском обществе госчиновник старше мастью – любой  ГАИшник  имеет право на эксплуатацию водителя. Общество исламской традиции не осудит мужа, зарезавшего неверную жену, а постхристианские страны позволяют гомосексуалистам заключать законные браки. Причем, всякое сообщество, ничтоже сумняшеся, считает собственное правосознание «естественным» и «общечеловеческим». Усама Бен Ладен абсолютно уверен, что все дети рождаются мусульманами, хотя не всем доводится своевременно об этом услышать, а Джордж Буш Младший не менее непоколебимо убежден, что рождаются они демократами.

Как правильно отметил в свое время тов. Маркс, государство есть машина для подавления, а именно для подавления тех, кто угрожает порядку, соответствующему правосознанию сообщества. Тех, кто не соблюдает установленных правил игры (например, неудачная попытка Ходорковского отрицать полноту чиновничьей власти в России), а равно и тех, кто пытается силой навязать другие правила, соответствующие правосознанию сообщества другого (например, война, которой финское государство в 1939 году ответило на попытку, импортировать советскую власть).

Термин «правовое государство» такой же неудачный как «антисемитизм», ибо большинство антисемитов в современном мире являются стопроцентными и чистокровными семитами, а «неправовое» государство – и вовсе сапоги всмятку. Любое государство для того и существует, чтобы правовую систему своего общества защищать. И коль скоро есть на свете сообщества, чье правосознание с ООН-овской декларацией более или менее совпадает, то есть и государства, всерьез отстаивающие «права человека». Их, правда, в мире далеко не большинство, да и отстаивание это приходится, естественно, соразмерять с требованиями «реальной политики», но… все-таки лучше, чем ничего. Имею основания предположить, что господину Эпштейну, равно как и мне, «права человека» больше нравятся, чем правосознание советское или исламское. Разногласия начинаются с вопроса, бывают ли права без обязанностей. Падают ли, будучи «естественными и общечеловеческими», как манна с неба, или, все же, требуют каких-то усилий от тех, кому они по душе.

Как прекрасно показала в свое время Ханна Арендт, права являются реальностью лишь поскольку есть на земле государства, готовые их отстаивать в рамках своего суверенитета. И, соответственно, только до тех пор, пока этот суверенитет существует реально. А существует он только и исключительно, пока граждане указанных государств свое государство считают ценностью, готовы идентифицировать себя с ним. Если бы финны в 1939 году вели себя как бравый солдат Швейк в 1914, свободная Финляндия быстро разделила бы судьбу империи Габсбургов… тут вам и все права человека.

Представьте себе на минутку, что финны вместо снайперского огня встретили бы советских «освободителей» готовностью осознать их проблемы и боль. Видит Бог – в материалах для осознания не было недостатка: бедные русские пережили недавно коллективизацию, «большой террор», «очищение», сиречь обезглавливание армии и промышленности… Вопрос только, много ли помогло бы это русским, и оправдало ли бы цену, которую финнам за это пришлось бы заплатить?..

Шел когда-то в Московском театре Сатиры очень симпатичный спектакль под названием «Гурий Львович Синичкин», где архитектор-новатор предлагал проект реконструкции старинного здания:

– Первый этаж мы снесем, а на втором устроим молодежное кафе.

– Но позвольте, на чем же второй держаться-то будет?

– На энтузиазме молодежных масс!

Ни на чем, кроме воли своих граждан, не может держаться ни одно государство мира. Ни один разумный человек убивать и умирать не пойдет за то, что не считает жизненно важным. Жизненно важным для каждого человека является культура, традиция, бытовой уклад сообщества, к которому он принадлежит. Все это защищает государство. Оно, собственно, за этим и выдумано. Загадочный «государственный патриотизм» есть на самом деле не что иное как идентификация государства с теми ценностями, которые оно защищает. Даже если государственная идеология этим ценностям соответствует не совсем, все равно идут русские люди, большевизма отнюдь не исповедующие, в сорок первом добровольцами на фронт, а рав Кук призывает свою паству поддержать сионистов, невзирая на их атеизм. …С чего начинается Родина?

Можно (иногда и нужно!) ставить вопрос, как обходиться с теми страницами родной истории, которыми гордиться не тянет, но не кажется ли Вам, господин Эпштейн, что ежели этот самый «государственный патриотизм», или, в более традиционном обозначении, любовь к Родине, вовсе отменить, то и права человека защищать станет некому?

Уж Вы-то за свою платоническую «любовь к правам», убивать и умирать навряд ли пойдете.

2010