Джуди Рудорен

Татуировки памяти

ПОЖИЛЫЕ ЛЮДИ, ПЕРЕЖИВШИЕ НАЦИСТСКИЕ ЛАГЕРЯ СМЕРТИ,
С ГОРДОСТЬЮ НОСЯТ СВОИ ШРАМЫ-ТАТУИРОВКИ, КРИЧАШИЕ:
«НИКОГДА НЕ ЗАБУДЕМ!» 

перевод с английского Игоря Файвушовича

Иерусалим: Когда Эли Сагир показала своему деду, Йосефу Диаманту, новую татуировку на её левом предплечье, он наклонил голову, чтобы поцеловать её.

У г-на Диаманта была такая же татуировка, под номером 157622, навечно нанесённая на его руку нацистами в Освенциме. Почти 70 лет спустя, г-жа Сагир получила её в салоне татуировок в центре города, после поездки со своей средней школой в Польшу. На следующей неделе, её мать и брат также нанесли себе на предплечья эти шесть цифр. В этом месяце её дядя последовал их примеру.

«Всё моё поколение ничего не знает о Холокосте», – сказала г-жа Сагир, 21, которая носит эту татуировку в течение четырёх лет. «Вы разговариваете с людьми, и они думают, что это было в седой древности, как Исход евреев из Египта. Я решила сделать это, чтобы напомнить моему поколению историю моего деда и историю Холокоста».

Потомки г-на Диаманта являются одними из немногих детей и внуков евреев, выживших в Освенциме, которые предприняли такой шаг, чтобы увековечить самые тёмные дни истории на своих собственных телах. С уменьшением за последние десять лет числа выживших в Холокосте с 400000 до примерно 200000, учреждениям и частным лицам приходится решать, как наилучшим образом сохранить память о Холокосте – настолько это является неотъемлемой частью основания Государства Израиль и самосознанием для тех, кто приехал сюда жить.

Регулярные поездки в лагеря смерти, подобно той, в которой была г-жа Сагир, теперь являются стандартными для учащихся средних школ. Мемориал жертв Холокоста «Яд-ва-Шем» в Иерусалиме и другие музеи пытаются сделать свои экспонаты более доступными, используя истории отдельных людей и специальные эффекты. Разгораются яростные споры о том, упрощает ли такой подход к давним символам как священным, и должен ли быть первоначальный месседж о важности самостоятельного еврейского государства в предотвращении будущего геноцида или более общей проблемы, связанной с расизмом и толерантностью.

«Мы переходим от живой памяти к исторической памяти», – отмечает Майкл Беренбаум, профессор Американского Еврейского университета в Лос-Анджелесе, который является одним из самых выдающихся учёных, занимающихся вопросом увековечения памяти о Холокосте. «Мы находимся в этом переходном периоде, и это является своего рода стремительным способом преодоления этого «мостика» в вашем лице.

Г-н Беренбаум, сам сын человека, пережившего Холокост, сказал, что «повторение той акции, которая уничтожила имена евреев и превратила их в цифры, не было бы моим первым, вторым или третьим выбором, но», – добавил он, – «она, конечно, заставило бы некоторых других молодых людей сделать татуировки на своей коже».

Это, разумеется, глубоко личное решение, которое часто вызывает безобразные взаимоотношения с незнакомыми людьми, в данном же случае является, пожалуй, самым глубоким символом дегуманизации Холокостом своих жертв. Того факта, что татуировка запрещена еврейским законом, – некоторые узники, из числа выживших в Холокосте, долго боялись, и зря, будто их номера будут препятствовать захоронению на еврейских кладбищах. И этот феномен тревожит некоторых людей, которых он может коснуться.

«Шокирует, когда вы видите такой номер на руке очень молодой девушки», – говорит г-жа Сагир. «Это очень шокирует. Вам хочется спросить: – «Почему»?.

По данным энциклопедии Мемориала Холокоста Соединённых Штатов, татуировка была введена в Освенциме осенью 1941 года, а в соседнем Биркенау – в марте следующего года. Это были единственные лагеря, которые применяли эту практику, и неясно, сколько человек было заклеймено, изредка на груди, и чаще  – на левом предплечье.

Только те узники, которые считались пригодными для работы, были татуированы, так что, несмотря на унижение, эти цифры в некоторых случаях носились с гордостью, особенно, меньшие по величине, что указывало на то, что их носители пережили в лагере несколько жестоких зим. «Все будут с уважением относиться к номерам от 30.000 до 80.000», – писал Примо Ливо в своих исторических мемуарах «Выживание в Освенциме», описывая эти татуировки как часть «уничтожения человека».

После войны, некоторые выжившие узники Освенцима бросились удалять татуировки путём хирургического вмешательства или пряча их под длинными рукавами. Но на протяжении десятилетий, другие играли своими номерами в лотереях или использовали их в качестве паролей.

Дана Дорон, 31-летний врач и дочь выжившего узника, произвела опрос около 50 таких же узников с татуировками для нового израильского документального фильма «Пронумерованный», результаты которого она послала Уриэлю Синаю, фотожурналисту; премьера фильма состоится в следующем месяце в США, на чикагском международном кинофестивале.

Когда она спросила выживших в Холокосте, целовали ли их возлюбленные эти татуированные числа, когда они видели шрам,: – «Некоторые из них смотрели на меня и вопрошали: – «Ты что, ненормальная?» А некоторые из них отвечали: – «Конечно».

«Для меня это шрам», – продолжает г-жа Дорон, которая заинтересовалась пронумерованными руками при взятии крови у татуированных молодых людей в кабинете неотложной помощи. «Тот факт, что молодые люди выбирают такую татуировку, является, на мой взгляд, признаком того, что боль Холокоста мы ощущаем до сих пор».

Ханна Рабинович, женщина средних лет, поставила на лодыжке номер своего отца после его смерти. В фильме также рассказывается история Эяля Геллеса, 28-летнего программиста, и его деда, Авраама Нахшона, 86. Они оба носят на своих руках один и тот же номер А-15520.

«Это вроде наследства или нечто подобного», – говорит г-н Геллес о своей татуировке. «Я думаю, что это вызывающе. Все поначалу ужасаются, получая от этого своего рода шок».

Г-н Геллес сказал, что на него нашло озарение, когда он увидел на ранчо в Аргентине клеймённых коров, что привело его к решению сделать себе татуировку и стать вегетарианцем. Он не рассказал г-ну Нахшону о своих планах.

«Если бы я знал, я бы сказал тебе не делать этого», – признался дед внуку в один из недавних вечеров.

«Я вижу печальные сны об этом каждую ночь», – рассказывает г-н Нахшон, вспоминая, как он поведал свою историю Холокоста, включающую в себя несколько месяцев в Биркенау, где в газовых камерах были убиты его мать и сестра. «Много раз мы убегали от немцев. Иногда я бежал всю ночь. Может быть, на этот раз они не поймают меня», – снилось ему…

Г-н Нахшон плавает, занимается йогой или бегает по беговой дорожке тренажёра каждое утро, возвращаясь домой к 2 часам пополудни, чтобы покормить окрестных кошек и затем провести несколько часов перед телевизором. Пару раз в неделю г-н Геллес приходит к деду на ужин в его тель-авивскую квартиру, и они вместе смотрят телевизор.

«Каждый раз, когда я её вижу, она напоминает, что нужно ему позвонить», – рассказывает г-н Геллес о татуировке. «Я понимаю, что довольно трудно иметь, пусть и косвенное, отношение к людям, которых я не знаю, и к местам, где я не был, и всё это называется Холокост. Тем более что мой дедушка имеет к Холокосту самое прямое отношение».

Израильтянин, который сделал Ливии Ревак татуировку под № 4559, её сыну Одеду Реваку и внуку Даниилу Философу, выполнил это бесплатно.

Была пятница. Г-н Ребак, 56-летний художник-стеклодув, который живёт в Оттаве и приехал посетить свою семью, когда два года назад ему сделали татуировку. Тогда он принёс шаббатние цветы своей матери. «Сначала она была очень расстроена по этому поводу», – вспоминает он. «Когда я объяснил причину, почему я это сделал, мы вместе заплакали. Я сказал: – «Ты всегда со мной».

Десять потомков жертв Холокоста, сделавших себе татуировки, дали интервью для этой статьи. Они слово в слово повторили одни и те же мотивации: они хотели быть тесно, навечно связаны со своими родственниками, выжившими в Холокосте. И они хотели жить по этой мантре: «Никогда не забудем!» вместе с чем-то таким, что будет постоянно возбуждать вопросы и разговоры.

Г-жа Сагир, кассирша в минимаркете в самом центре туристического Иерусалима, рассказала, что её спрашивают о татуировке по 10 раз в день. Там был один мужчина, который называл её «трогательной», когда она рассказывала о своём деде: «Ты пытаешься быть им и взять на себя его страдания». И там был некая полицейская, которая сказала: «Бог создал забывчивость, чтобы мы могли забыть», – вспоминает г-жа Сагир. «Я сказала ей: – «Из-за таких людей, как вы, которые хотят забыть об этом, мы снова пройдём через это».

В одну из последних пятниц, г-жа Сагир сопровождала в салон татуировок своего дядю, Дорона Диаманта, 40 лет, плотника и отца четверых детей. Он был пятым потомком Йосефа Диаманта, который умер в прошлом году в возрасте 84 лет, чтобы сделать себе татуировку.

Татуировка была сделана за 15 минут, стоила около 40 долларов. Когда художник-татуировщик, русский иммигрант, пошутил, что он «не такой патриотичный», чтобы сделать на это скидку, г-н Диамант тихо вскипел.

«Именно по этой причине он сидит здесь, из-за этой татуировки и этого числа, которое оно означает!» – сказал г-н Диамант. «Мы получили эту страну благодаря этим людям».