Зачем Московии — Татария и Астраханское ханство? Зачем России — Сибирь и Дальний Восток, Аляска? Зачем Советскому Союзу — Южная Карелия, страны Балтии, восточная Польша, Буковина, Южные Курилы и Восточная Пруссия? Зачем РФ — Абхазия, Южная Осетия, Крым и Донбасс? — А ни за чем…

Август 15-го

Заметки. Часть II. Часть I

Александр Левинтов

Роман №195

Боб был самым обыкновенным геофизиком.

Он работал в Канадских Скалистых горах в вялых поисках неизвестно чего.

Когда-то в молодости он с приятелем на своей старенькой «шевролетке» проехал от уха до уха, от Ванкувера до Монреаля по Первой дороге. Всё было здорово, и они всего два раза чинились, но в Скалистых Боб почувствовал суровый и неумолимый зов судьбы, никак не объяснимый и тёмный. Потом это сбылось — он уже более тридцати лет работает здесь, как будто тянет пожизненный срок неизвестно за что.

Иногда над ними пролетали самолеты, но Боб даже представить себе не мог, что полетит когда-нибудь бизнес-классом. Вот уже оставалось до пенсии всего десяток лет, а поводов и причин лететь бизнес-классом всё не находилось.

Ещё в школе Боб начал писать — и сразу писать романы. Две-три недели, от силы месяц — и роман в 150-200 страниц готов. Он писал монотонно, непрерывно, ежедневно и прихватывая выходные почти полностью. Один роман заканчивается и относится в гаражку, на полку специально для этого сооружённого стеллажа.

Он ни разу не попытался опубликовать ни один из них или хотя бы отрывок, страшно стеснялся и комплексовал по поводу этой своей слабости, более всего стеснялся своих родных и коллег по работе, хотя, конечно, все всё знали, но относились к его занятиям скорей с сочувствием, считая его сочинительство неким неопасным и неинфекционным слабоумием. Во всяком случае, на детей это не распространялось хотя бы потому, что их, как и жены, не было и теперь уже не предвиделось.

Он никогда не перечитывал и не редактировал написанное, считая его безнадежно слабым и не улучшаемым. Названия своим произведениям он также не заморачивался придумать, и на каждой папке просто писал: «Роман № такой-то».

Исподволь и незаметно, но сочинение романов, где вымышленные герои ведут вымышленный образ жизни, принесло свой, весьма неожиданный результат.

Экспедиция, в которой работал Боб, в основном вела исследования денудационных процессов. И Боб изобрёл варварский, но вместе с тем очень эффективный и экологически безопасный способ извлечения золота из полигонов выраженной денудации: с одной стороны, золото выгребалось из массива горных пород подчистую, до миллиграмма, с другой, полностью сохранялась дикость рельефа и ландшафта, нарушения которых неизбежны при любом традиционном способе добычи золота.

Запатентовав своё изобретение, Боб быстро стал золотым королем — сначала Скалистых гор, потом — северной Америки, потом — всего Нового света. Его интересы стали быстро распространяться на Южную Африку, Индию и Австралию. Подумывал он также о Китае и Центральной Азии.

Боб так ни разу и не слетал бизнес-классом — он купил себе 70-местный «Локхид», переоборудовал его под свои нужды (спальня с туалетом и душем, еще один — гостевой санузел, небольшая кухня, где он по застарелой полевой привычке орудовал только сам), в центральном салоне — бар, огромная плазма для презентаций и развлечений, круглый стол, и обеденный, и рабочий, с дюжиной вращающихся кресел, которые легко трансформировались в спальные кресла, небольшая библиотека.

Он стал много летать и мотаться по всему белому свету, но писательства своего не бросал ни на день.

По совету одного своего приятеля он решил издать на свои средства хотя бы один свой роман, последний. №195.

Небольшой тираж хорошо разлетелся, но, разумеется, расходов не покрыл. Какой-то чудак попытался экранизировать это произведение, но фильм получился невнятный и так бы оно всё и затихло на тормозах забвения, но эту жалкую ленту случайно посмотрел фон Триер, загорелся и снял фильм, потрясший все кинофестивали и кинопублику мира. Посыпались разного рода Оскары, Крылатые Львы, Пальмовые Ветви и другие символы признания.

Начались интенсивные разработки недр гаражки: романы стали выходить один за другим непрерывным потоком. Но Боб ничего этого не застал: ещё во время съемок фон Триера самолёт Боба врезался в горный склон в Папуа-Новой Гвинее, когда пассажиры наслаждались старинной португальской мадерой.

Ночь четвертого апостола

загрохотало
в нависшем небе,
и дня не стало,
в мольбе о хлебе
насущном присно
ложатся люди,
а туча виснет
на землю грудью
и льёт, и шпарит,
и так грохочет,
водою залит
кто тут охочий,
кто в бурной ночи
идет с опаской,
наверно, хочет
от ливня ласки,
и тридцать тысяч
падут сегодня,
и ветер свищет
заупокойню
тем гугенотам
и нам с тобою,
зане по нотам
нас также гробят,
дрожат от молний
дома и веки
и мир наш дольний
заснет навеки,
когда утихнут
вражда и дрязги,
меч, факел, кнут
ли — и не воспрянут,
но кончен мистов
шабаш, мы рады
что небо чисто,
и звездопады

Природа российской власти

Природа всегда заложена в словах и их смыслах, идеях, стоящих за этими словами.

Природа власти у иудеев заложена в идее главенства. У кумранских ессеев непререкаемым было главенство Закона, Книги. Во всех спорных вопросах духовного толка жрец выносил из скриптория в собрание Библию и в ней искал ответ. По менее важным, социально-бытовым вопросам решение выносилось советом старейшин, как имеющих наибольший жизненный опыт. Эта модель власти как главенства была и остается ведущей в иудейском обществе. На иврите власть выражается однозначно — כוח.

В греческом, как и в наследующем ему русском, весьма развернутый веер смыслов и слов, обозначающих власть: εξουσία, δύναμη, δύναμή, ισχύς (сила); αρχή (орган); ισχύος (мощь); ισχύ (сила); κυριαρχία (господство) и λαβή.

Мудрый Солон, вводя в Афинах свод законов, прекрасно понимал, что власть — неизбежное зло, поэтому старался распределить это зло на как можно большем числе людей, понемногу на каждом и сугубо функционально (отсюда корни афинской демократии, матери всех демократий), а также был резко против концентрации власти, ведущей к деспотии и тирании.

В Древнем Риме установление власти базировалось на понятиях potere (потенция) и autorità (авторитет).

Это было транслировано во французский и другие романские языки, но уже с другой смысловой нагрузкой: pouvoir, puissance (сила) и autorité (руководство).

В немецком языке, одном из самых архаичных среди европейских, власть однозначна — Macht (сила), лишь отдалённо к власти может быть приписана администрация (Behörde).

В английском сложносочиненном языке и обществе власть имеет много значений: authority, government, governance (орган, правительство, управление); power (полномочие, наиболее распространенное понимание власти); rule, control, reign, command (правило, контроль, правление, командование); dominion, domination, sway, mastery, ascendancy, lordship (доминион, господство); grip (удержание), grasp (понимание); hand, hold, arm (рука, руководство)

В целом, теоретико-понятийная конструкция власти и политики как средства достижения власти выглядит следующим образом:

Власть и политика

	Власть как воля и подчинение ей	Власть как влияние и признание его
Политика как борьба за власть
Политика как множественность интересов

Эта матрица вполне применима для обществ разных этических парадигм (по В. Лефевру):

— общество конфликтной этики (компромисс Добра и зла есть Добро; «со злом мирись, с грешником борись»; цель оправдывает средства);

— общество компромиссной этики (компромисс Добра со злом есть зло; «со злом борись, с грешником мирись»; цель не оправдывает средства).

Важно отметить, что каждого из этих двух типов обществ предлагаемая матрица будет иметь разное содержание.

Власть и политика: Общество конфликтной этики

	Власть как воля и подчинение ей	Власть как влияние и признание его
Политика как борьба за власть	Установление единоличной власти	Сведение политической системы к однопартийности и ст.6 Конституции СССР
Политика как множественность интересов	Ущемление всех не своих интересов, монополизация своих интересов как «государственных»	Власть в функции установления порядка

В целом общество конфликтной этики всегда стремится к единоначалию, единовластию, патернализму и со стороны вождей, и со стороны «масс», добровольно отказывающихся от своего волеизлияния и снимающих с себя ответственность за себя самих и свое будущее.

Власть и политика: Общество компромиссной этики

	Власть как воля и подчинение ей	Власть как влияние и признание его
Политика как борьба за власть	Установление морального/нравственного авторитета	Учение, учительствование, жречество, пророческая власть
Политика как множественность интересов	Стремление к конфигурированию различных интересов, управленческая власть, доктринальный принцип «живи и жить давай другим»	Понимающая функция власти

Разумеется, в реальной жизни каждый учитель, пророк, жрец хотел бы иметь нравственный авторитет, но, как сказал Иисус на Тайной Вечере, «кто не с нами, тот не за нас», что следует понимать как отказ от распространения авторитета дальше двенадцати апостолов, и еще ранее, сказанное в Назарете: «нет пророка в своем отечестве».

Именно в сфере политической власти наиболее заметно различие двух этических систем.

Классик элитологии Сартори описывал первый тип политики как игру с нулевой суммой, войну на полное уничтожение противника (например, разгон Учредительного Собрания в январе 1918 года, борьба с Троцким и запрет внутрипартийных фракций в 20-е годы, убийство Кирова в 1934 году, уничтожение антипартийной группы Молотова, Маленкова, Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова в 1957 году, ГКЧП в 1991 году, расстрел парламента в 1993 году, дело Ходорковского 2003 и 2010 годов, «болотные дела» 2012–2013 гг., противостояние Навальный vs «Единая Россия»).

Вторая, в терминологии Сартори, политика как игра с позитивной суммой, политика как торг.

В экономическом пространстве обе этические парадигмы имеют свои отражения:

— в советской плановой экономике — диктат производителя и/или продавца («продавцом» в СССР было государство в лице госкомитета по ценам и ценообразованию) в ценообразовании (еще в XIX веке Зомбат теоретически доказал, что такая экономика неминуемо ведет к коллапсу, потому что в этом случае производителю выгоднее не производить нежели производить — советская экономика закончилась тотальным дефицитом на всё);

— рыночный механизм ценообразования строится на примате потребителя («потребительский рынок») и взаимовыгодности торговли и для продавца, и для покупателя.

В русском языке и русской ментальности власть также имеет множество смыслов:

— могущество (и всемогущество),
— дозволение (и вседозволенность),
— доминирование,
— гегемония (от греческого «хозяйствование»),
— довление (и самодовление),
— главенство и приоритет,
— …

Главным же смыслом, заложенным в русское слово «власть» является владение — всем: людьми, их волей и жизнью, территорией, законами и установлениями. Власть в смысле владения всегда диффузна и может ограничиваться только другой властью. Именно поэтому русская власть всегда, во все времена стремилась к своему бесконечному распространению и уничтожению либо ослаблению чужой, иной, другой власти.

Зачем Киевской Руси нужен был Константинополь? Зачем Московии — Татария и Астраханское ханство? Зачем России — Сибирь и Дальний Восток, Аляска? Зачем Советскому Союзу — Южная Карелия, страны Балтии, восточная Польша, Буковина, Южные Курилы и Восточная Пруссия? Зачем РФ — Абхазия, Южная Осетия, Крым и Донбасс? — А ни за чем, вопреки всем собственным интересам за исключением владения. Ничего экономически или политически существенного мы из этих завоеваний не извлекли, распорядиться захваченным не научились — только разорять и опустынивать, могущества, несмотря на упования Ломоносова, не достигли и даже несметные богатства Сибири сумели превратить в средство собственного сырьевого порабощения.

Именно это качество власти как владения приводят к самовластию и самодержавию, попранию прав и законов, вседозволенности, исключительности, нетерпимости к любой критике и оппозиции, фаворитизму и клановости/кастовости, гипер-иерархированности, мнимой безошибочности и даже божественности, то есть, ко всем бедам и несчастьям, связанным с российской моделью власти.

Рыбалка

к чёртовой тёте
метро и автобус,
аврал на работе
и будущий бонус,
на электричке,
редкой и дальней:
курево, спички,
черви под марлей,
снасти и стульчик,
сала обмылок,
чтобы нескучно —
пара бутылок;
вот остановка —
пустая платформа,
выскочил ловко —
я ещё в форме;
три километра
лесом и полем,
с посвистом ветра,
с потом до соли;
тут одиноко:
камыш и две лодки,
ивы, осоки,
бутылки от водки;
переправляюсь
на остров лесистый,
благословляю:
и тихо, и чисто;
жарко пылает
простой костерок,
свет отступает —
клёв недалёк;
вечером лихо
идут окуньки,
небо затихло
и скоро ни зги;
окунь в фольге
под горячей золою,
с первым глотком, налегке —
я не скрою:
в детство бросает,
в мечты золотые,
солнце бросает
прощально-косые,
вот и затихло…
и жерлицы в ряд
треплют в глубинах
моих окунят;
я засыпаю
под звёзды и тишь
«баюшки-баю»
себе же бурчишь…
я всю эту ночь
словно ангел летал
от прошлого прочь,
с крыш и просто со скал,
и часто клевало
то дальше, то рядом,
казалось, всё мало,
но крупно и рьяно
… а в предрассветном
загадочном мире
туман незаметный
все отзвуки тырит;
на жерлице щука,
не очень большая,
сама идет в руки,
вертясь и зевая;
плывет поплавок
по розовой ряби
вдруг — робкий нырок,
словно кто-то там зябнет,
лежит поплавок —
лещ всегда осторожен,
взгляд цепок и строг:
кто же кроме возможен?
вот в клёве оконце —
подсёк в точном месте:
и рыба, и солнце
над озером вместе
и оба трепещут,
и оба играют,
какой там подлещик?! —
два фунта потянет!
и так — да обеда,
то лихо, то снуло,
до полного бреда,
что клюнет акула…
пора собираться
в дорогу обратно,
хочу надышаться —
конечно, досадно,
что день был коротким,
и жизнь пролетает,
что старится лодка…
гусиные стаи
начнут собираться,
бреду я устало…
а, может, остаться,
коль славно клевало?

Наставление к чтению

Скоро моему внуку исполнится пять лет, и это значит, что он перейдет мало-помалу от слушания книг к их чтению. И я решил написать ему небольшое наставление к чтению, прежде всего Священного Писания.

Вот оно, это наставление.

Первый и единственный совет мой тебе: читай так, чтобы чувствовать себя самым активным соучастником событий, переживать их как будто всё это происходит именно с тобою и именно сейчас.

Вот, давай вспомним историю про Давида и Голиафа.

Ты, конечно, Давид.

Тебе двенадцать лет, и ты простой мальчик пастушок. У тебя совсем маленькое стадо и, если честно, тебе уже надоело быть с этими глупыми, блеющими что-то жалобное овцами.

А на другом берегу ручья сидит здоровенный дядька, скучный и злой. Никто не хочет с ним драться, а у него просто кулаки чешутся, кому бы тут накостылять.

— Эй, пацан! Ты что тут делаешь?

— Овец пасу, дяденька. А что, нельзя?

— Вообще-то это поле битвы, а не пастьбы. Пошёл прочь отсюда по добру по здорову…

Тут этот страшный дядька подумал: вот, сейчас этот пацан уйдёт, и опять не с кем будет даже поговорить, не то, чтобы подраться.

— Стой! Вернись! Вернись, кому говорят!

— Я здесь, я только Зорьку вернул в стадо, вечно она отбивается, паршивка такая. А вам чего?

— Ты драться, ну, в смысле, воевать, умеешь?

— Не-а.

— И никогда не держал в руках ни меча, ни палицы, ни просто дубины?

— Нет, я ещё маленький.

— Да ты и останешься маленьким, в сравнении со мной… слушай, хочешь я тебя научу быть воином?

— А как это?

— Н-да… меч и палицу ты даже вряд ли поднимешь, а, вот, постой-ка, давай я тебя научу воевать пращой!

— А что это такое?

— Вот, на, лови!

И он бросил через ручей небольшой камень с привязанной к нему веревкой.

Камень как камень, не очень ровный, чуть больше моего кулака, но верёвка к нему привязана прочно.

— Возьми веревку за конец, намотай на руку, раскрути камень, вот так, быстрей, быстрей! а теперь бросай!

Камень воткнулся в землю в двух шагах от меня.

— Экий ты дуралей, недотепа! Давай ещё раз и отпускай веревку, когда я тебе крикну, понял?

Я раскрутил веревку, сильно, как мог, дядька крикнул «бросай!», и я бросил.

Камень попал ему прямо в лоб, и он свалился на землю.

Так мы, оказывается, одержали победу над филистимлянами, а я стал, в конце концов, царем.

Или вот еще одна интересная история. И тоже про мальчика, который был, пожалуй, твоего возраста и который был сыном царя Давида.

Твой отец сильно провинился перед Богом, что взял в жены Вирсавию, твою маму, ведь она — самая-самая красивая, но у неё был муж, и Давид нарочно послал его на войну, где тот погиб. Сначала Бог очень разгневался на Давида, но потом, увидев Вирсавию и услышав искреннее раскаяние Давида, сказал: «Ну, что с вами поделаешь? живите с миром!» Так тебя и назвали, Соломон, что значит «мир». Богу очень понравилась эта идея с твоим именем и Он спросил тебя:

— Чего ты хочешь, малыш?

А у тебя есть всё-всё, и ты — царский сын, а твоя мама — самая-самая красивая. И тогда ты, набравшись храбрости и смелости, попросил Бога:

— Дай мне мудрости.

Честное слово, Бог даже прослезился от умиления и неожиданности:

— Чего только у Меня не просили и не вымаливали, в ногах валялись, а такого ещё никто не просил.

И Он дал тебе мудрости, которой тебе хватило на всю твою жизнь. И уже три тысячи лет прошло, а тебя до сих пор считают самым мудрым человеком. Потому что для того, чтобы попросить мудрости у Бога, надо быть уже мудрым, настолько мудрым, что не знать этого.

Или вот ещё одна история, и представь себе в ней — себя, себя, каков ты есть настоящий, каков ты только перед самим собой.

Весна.

И ты сидишь на крутом высоком склоне. Перед тобой — синее-синее и очень большое озеро, оно огромно как море, да его и называют морем, Тивериадским морем. В нем полно рыбы, которую так любишь, особенно, когда только что она выловлена и приготовлена, ещё пахнет водой, водорослями и другими рыбами, тихими, кроткими и покорными, как рабы. Вся гора вокруг тебя и выше и ниже нежно зеленая и кажется, что она ласкает воздух. Дальние горы сини и покойны, и всё покойно, особенно небо, такое глубокое и ясное. А ночью, ты знаешь, оно скинет своё легкое земное покрывало, эту прозрачную дымку — и тебе откроется настоящее небо, полное звезд и красоты, чтобы ты опять и опять убедился, что это небо и есть Бог, Его Царство, самое прекрасное, что только можно представить себе.

Ты сидишь и лишь краем глаз замечаешь, что ты не один, что на траве сидят ещё люди, другие люди, очень добрые и такие тихие, как всё окрест.

И слова сами собой приходят к тебе, минуя твои мысли:

«Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны плачущие, ибо они утешатся. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят. Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими. Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царствие Небесное. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать, и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас» (Мтф.5.3-12).

Слова льются и льются, неведомо откуда, простые, понятные и возвышенные. И ты с удивлением видишь, что люди, которые сидят рядом, слышат тебя, хотя тебе казалось, что ты вовсе ничего и не говорил, а слова эти сами говорят в тебе.

И ты продолжаешь также безмолвно говорить и говорить, читать и читать — всё так ясно и понятно, и никак не может быть иначе.

И тут приносят рыбы и хлеба, ещё горячие и немного сыроватые от этого внутри. И мы едим и не можем насытиться этими нашими общими рыбами, этими нашими общими хлебами, этими нашими общими словами, и так будет всегда-всегда, до окончания всех времен, потому что всё вместе это так прекрасно!

Признания

любовь, сиречь, забвенье
себя и других — ради одной,
зане любовь — это творенье
обычной плоти небесной душой

***

мне хватает ума не светиться,
не читать самого себя
и стихов никогда не стыдиться,
тишину и забвенье любя

***

обрывая и корни, и ветки,
распирая и торс, и конечности,
и во все стволовые клетки
прошуршать о своей невечности

***

люблю дожди — калибра всякого,
когда легко и часто пьётся,
жизнь и промыта, и обрядова,
и до конца не познаётся

***

вера моя — не надежда,
неверный груз Пандоры,
она не смешна и не смежна,
она — не про силы и горы

***

идущий, пусть даже бредущий
милее того, на коленях,
и пуще горбушек насущна
в пустыне тропа поколений

***

поверь, не неси кирпичи,
а если не веришь — зашей,
запей, закуси, закричи,
надежды и нюни — взашей

Как устроен мир
(сказка)

До человека мир нормален, правилен, гармоничен и полноценен.

Земля с радостью и изобильно рожает травы и деревья, наполняет себя живыми существами, от микроскопически малых, до невероятно огромных. Летают птицы, бегают звери, ползают гады, плавают рыбы. Земля, не ведая того, делает это для человека и жертвует всё и самоё себя ему, который вместо буйства растений и всего живого устраивает унылые и монотонные ряды так называемых культур, хилых, не могущих жить без стараний человека, без сева, полива и прочей агротехники, он выпускает стада травоедов и заставляет хищников стеречь эти стада от других хищников, в сущности, от своих братьев.

Он всех зверей превращает в животных, и всё растительное — во флору, всё это не только поименовывает, но и строит в иерархию классов, родов видов, о чём, беспечные, не догадываются и живут откровенно бессистемно и незатейливо, само собой складываясь в комплексы и другие естественные сочетания.

Он даже против совсем уж маленьких существ придумывает антибиотики и лекарства из того, чего в природе нет. Он превращает моря в плантации, а пустыни, величественные своей пустотой, в чахлые сады и нивы, только и умеющие, что давать бесполезные для самих себя урожаи, потому что человек всё это забирает себе.

Человек — это странное существо, не приспособленное ни к чему, но умеющее всё приспосабливать для себя.

Всё это выглядит довольно глупо, но вот, что странно: то ли вопреки всему этому, то ли благодаря, то ли просто компенсируя своё варварство и насилие, но человек всему придаёт смыслы, потому что обладает неслыханным и неведомо откуда на него свалившимся даром мышления, а смыслы — это такие связки и элементики мышления, которые делают мышление доступным для людей, а сами люди понимают и себя, и друг друга, и всё вокруг подряд.

Человек умеет очень многое, он умеет, например, придумывать хитрейшие приборы, механизмы и машины, гораздо умнее себя, но он не успевает всего одного — научить их создавать смыслы. Они усердно помогают человеку, но он даже и не думает делать их понимающими себя, друг друга, мир и самого человека.

И когда человек уходит, мир становится нормальным, правильным, гармоничным, полноценным, но бессмысленным. Бессмысленным становится будущее — оно первым становится бессмысленным, а потом пропадает прошлое и потому исчезает настоящее, в котором только и осмысленны прошлое и будущее. Время обессмысливается. Бессмысленным становится и пространство, и всё, что в нём находится: ландшафты, океаны и материки, Земля, Солнце, планеты и звезды, исчезает и сам Космос — он превращается в Хаос, где смыслу уже нет ни места, ни мига.

Реквием
requiem — мы помним

но мы — не помним,
и это уж не мы,
затёрли сами себя словом,
остались слепы и немы

нас не вспомянут и не
пожалеют серафимы
и в небе, безупречно синем
свеча завянет угасима

и тишина, и тишина,
нас как и не было тут вовсе,
чашу забвенья, всю, до дна
мы покаянно не испросим

и красное сменится белым,
и прочее всё побелеет,
так и покинем мир, неспело,
пронзительной печалью в небе

Горный пояс
(сказка для урока географии)

Как по-твоему: растения тянутся за животными или животные — за растениями? Ты ведь обратил внимание: вот — лес-лес, а потом он обрывается опушкой и начинается поле или луг. И здесь живут совсем другие птицы и звери, совсем не те, что ты видел в лесу.

Ну, хорошо, я понял, что задал слишком сложный вопрос, с ходу на него не ответишь. Давай разбираться медленно.

Оказывается, самые быстрые, птицы, — самые домоседы. А самые малоподвижные, почвы, являются пионерами и первопроходцами.

Вот скалы, суровые и неприступные, они сложены из крепчайших пород, которым миллионы и миллионы лет существования под жесточайшим прессом недр. Они могут выдержать любые испытания. Но… вода точит всё: ночью она замерзает, днём — оттаивает, а ты знаешь: лёд легче воды, поэтому и плавает сверху, а, значит, и занимает больше места, чем вода. Так в камне образуются трещинки, которые растут день ото дня, год от году. В эти трещинки попадают споры мхов и лишайников. Мхи растут очень медленно — по 1 миллиметру за 400 лет. Представляешь, Моисей уже поднялся на гору Синай, чтобы получить там скрижали десяти заповедей, а за это время до наших дней мох вырос всего на сантиметр! Но мхи и лишайники неумолимы. Они точат камни, превращая их в крошку и пыль, а сами создают под собой тоненький плодородный слой, ведь они не только растут, но и умирают.

На этих тощеньких пред-почвах начинают появляться первые травки-былинки, коротенькие, с мелкими невзрачными, но очень душистыми цветками, привлекающими пчёл и других насекомых. Они-то и превращают клочковатые травки в сплошной ковёр альпийских лугов. Здешний мёд — самый вкусный и самый полезный в мире!

За насекомыми тянутся мелкие грызуны, питающиеся семенами и зернами трав. Они роют себе норки и тоже участвуют в разрыхлении почвы. Сюда же поднимаются и горные козлы. За грызунами начинают охотиться орлы…

А теперь представь себе, что происходит в горах, когда наступает, как сейчас, глобальное потепление.

Граница ледников и снега поднимается вверх, вслед за ними поднимаются мхи, альпийские луга с их пахучим разнотравьем, пчелами, шмелями, букашками, мышками, сурками, орлами и другими пернатыми и непернатыми хищниками.

А ниже лугов?

Ниже лугов располагаются хвойные леса, густые и трудпроходимые ельники. Здесь свои почвы и свои обитатели: сойки, удоды, клесты, совы, белки, зайцы, волки, лисы, медведи. Эти леса тоже поднимаются выше, немного вытесняя луга.

А снизу их начинают вытеснять смешанные и лиственные леса, а тех вытесняют другие, расположенные ниже по склону ландшафты.

А если наступает не потепление, а похолодание?

То есть, ты хочешь сказать, оледенение? — все эти пояса начинаются сжиматься и спускаться вниз.

А почему бывают эти потепления и похолодания?

Природе скучно стоять на одном месте. Земля дышит: вдох-выдых, вдох — похолодание, выдох — потепление.

Когда в недрах начинают кипеть страсти, мы, живя на поверхности, ощущаем это как землетрясения, начинают работать вулканы, они выбрасывают в воздух не только тяжеленнейшие бомбы, но и огромные тучи пепла, застилающие всё небо. Горные и полярные ледники и снега тают. Начинаются сильные и долгие дожди, наподобие того, что был при Потопе. Земля оказывается в оранжерее — тепло и влажно, воды всё прибывает, осадков тоже. В конце концов воды становится так много, что не только озера и реки выходят из берегов — моря и океаны!

От такого обилия воды начинает холодать, растут шапки снега и льда на полюсах и в горах, наступает оледенение, Земля делает вдох. До тех пор, пока опять не начнется активность глубоко под землей.

— А почему бывают землетрясения и извергаются вулканы?

— Из-за Солнца. Оно ведь тоже живое, и у него бывают спокойные периоды, а бывают бури, на которые чутко реагирует вся Земля и ее недра.

— А почему Солнце то беспокойное, то спокойное?

— Из-за Космоса. Космос тоже живой и дышит.

— А почему Космос дышит?

— Потому что его создал Бог, а бог живой и, значит, дышит. Мир — живой. И если бы он был мёртвым, мы тоже были бы мертвы и даже не рождались бы.

— А человек?

— Человек не только наблюдает это, изучает или наслаждается, как мы с тобой сейчас. Человек — это ещё одна сила, которая может двигать ледники в горах и на полюсах.

— Как это?

— Да очень просто. Посмотри, сколько машин вокруг, скоро их будет столько же, сколько и людей. А заводы и фабрики, а тепловые электростанции? Всё это наполняет атмосферу теплом и пылью, как вулканы. Конечно, человек создает совсем крошечные вулканы, но зато они действуют постоянно и повсеместно.

— Значит, мы помогаем Земле дышать?

— Скорее сбиваем её с ритма. Нельзя же всё время только выдыхать, а именно это мы и делаем своими машинами, станциями, заводами?

— А как сделать, чтобы не мешать дыханию Земли?

— Раз уж ты задал этот вопрос, то теперь только ты и сможешь на него ответить. Пока люди не знают на него ответ, и ты будешь первым. Для того ты и родился на Земле.

Раз-два-ение

медленно, как удав,
я сжимаю себя и время,
красулю косулю задрав,
гогочет счастливое племя
грехов, что таятся во мне,
я бросаю себя как камень,
чтобы даже в кровавом сне
круги побежали; меж нами —
мной и собой — будто пропасть
непониманий и злобы,
что ни день — сам собою новость
устаревшая, правда, чтобы
напугать или просто отметить
бытие как со-не-бытие
и пройти сквозь себя, не заметив,
что уходишь живьём в мумие,
чтобы…..

Циклон и антициклон
(сказка для урока географии)

Ты помнишь голливудскую комедию «Близнецы»? Очень смешная: высокий, стройный, сильный, весь из себя положительный и высокоморальный позитивный во всем красавец Арнольд Шварценеггер и его непутевый братец Дени де Вито — маленький, плюгавый, лысый, вёрткий, пройдоха из пройдох, моральный и физический уродец.

Арнольд любит ясную погоду, а потому предпочитает жить на плоскогорьях, недоступных для возмутительных морских ветров. Его любимые места — пустыня Сахара, Иранское нагорье, Восточно-Сибирское плоскогорье и Якутия. У него всё правильно и потому он непоколебим, а если и движется, то строго по часовой стрелке, по солнцу, чтобы не упустить возможность понаслаждаться его лучами. Летом оно даёт жару, а зимой мороз — специально для здоровых людей, а также для тех, кто хочет быть здоровым. Американцы это быстро сообразили и понастроили в оазисах пустыни, что на восток от Голливуда, целые городки для пенсионеров, где престарелые люди живут долгие беспечные годы при всегда ясной безветренной погоде и высоком давлении, что очень полезно для страдающих слабым сердцем.

Дени во всем противоположен своему брату.

Его колыбель — Карибское море, которое часто называют Флибустьерским или Пиратским. Шкода Дени заключается ещё и в том, что он, герой, конечно и бесспорно, отрицательный, как правило, не одинок и действует шайками или бандами. Обрати внимание: все выдающиеся положительные герои — одиночки. Что древнегреческие Прометей и Геракл, что Моисей на горе Синай, что Иисус в пустыне, что наш Иванушка-дурачок (ты помнишь, чтобы хоть в одной сказке действовало сразу несколько Иванушек-дурачков?).

А вот Дени всегда работает сообща. Он не то, чтобы бунтарь — он просто проказник и правонарушитель, а потому и вращается против часовой стрелки, чтобы нарочно намутить и возмутить всё вокруг себя. Вырывающиеся в открытое море юные шалопаи-циклоны называются тайфунами. Они штормят, буянят, колобродят.

Хочешь знать, как работает циклон? Ты когда-нибудь видел, как работает фонтан? — это и есть модель циклона: струи сначала поднимаются высоко вверх, а потом, достигнув высоты, ниспадает ливнями вниз. Высота такого фонтана зависит от того, насколько низко атмосферное давление в восходящем потоке. Любой циклон — впечатляющее зрелище.

В отличие от антициклона, где смотреть, собственно, не на что: наслаждайся ясным днем и солнцем, никуда не торопись и не мчись. Циклон проносится быстро, даже, если это — обойма циклонов. Антициклон может стоять долго-долго, даже по несколько месяцев. Если циклон — фонтан, то антициклон — статуя.

Молодой Дени вырывается из Карибского моря, прихватив с собой огромную массу воды, мчится всей своей ватагой (иногда их бывает до дюжины, бандитов и головорезов) через весь Атлантический океан. Это — их типичная траектория: так и возникло морское течение Гольфстрим, влекомое ими. Эти безобразники имеют неукротимый нрав, иногда их так заносит, что они делают петлю, называемую Сарагассовым морем. Об этом море без берегов существует множество таинственных историй и легенд, одна из самых интригующих — о Бермудском треугольнике, где бесследно исчезают и гибнут суда и самолеты.

Обогнув с севера Скандинавию, циклоны и тянущийся за ними теплый Гольфстрим (вот почему у нас Мурманский порт не замерзает даже зимой, хотя находится всего в полу-градусе южнее сурового Норильска, где снег и лед держатся десять месяцев в году) ударяются об Арктический фронт, где всегда низкое атмосферное давление — на полюсах нижний слой атмосферы, тропосфера, в полтора-два раза тоньше, чем на экваторе. Циклоны ударяются об этот фронт и рикошетом отскакивают к нам, иногда углубляясь в сушу аж до Казахстана.

В Европу циклоны приносят ненастье, дожди, снегопады, сильные ветры, но всё-таки не такие разрушительные, как в других местах, например, в Америке.

Когда молодой карибский циклон отклоняется от привычной для себя траектории, он вылетает на сушу, на Великую Равнину Америки, что между Миссисипи и Скалистыми Горами. Здесь, в этом огромном коридоре, циклоны разгоняются до невероятных скоростей. Эти вихри над сушей называются торнадо. Они несут с собой огромное количество карибской воды, а потому тяжелы, по-разбойничьи грозны (грозовы). Настоящая шпана. Низко проносясь над землей, они вызывают ответное и встречное движение воздуха: два злодея ищут друг друга, соединяются и превращаются в смерч.

Ужасная стопа тайфуна поднимает вверх по спирали деревья, скотину, машины, всякий мусор и даже небольшое домишки. Люди прячутся по подвалам, а кто не успел… ты ведь читал про Страну Оз или сказку про девочку Элю из «Волшебника изумрудного города»?

Всё это справедливо не только для нашего Северного полушария, но и для Южного, только там циклоны движутся по часовой стрелке, а антициклоны — против. На то оно и Южное полушарие, наши антиплоды.

Если в кино Арнольд и Дени неразлучны, то в жизни они стараются избегать друг друга. Оно и понятно — уж очень они разные, и жизнь — вовсе не голливудская комедия, а настоящая драма.