Йеошуа видит человека с мечом, Моше — ангела в пламени огня. Это указывает на особую миссию духовного провиденциального водительства по отношению к сменяющим друг друга на Земле поколениям евреев. И именно от этого ангела-народоводителя Моше воспринял первую свою пророческую миссию…
Недельный раздел Шемот
Михаил Ривкин
И явился ему ангел Г-сподень в пламени огня из средины куста терновника. И увидел он, вот терновник горит огнем, но терновник не сгорает. И Моше сказал: пойду и посмотрю на это великое явление, отчего терновник не сгорает. И увидел Г-сподь, что он подходит смотреть, и воззвал к нему Б-г из среды терновника, и сказал: Моше! Моше! И он сказал: вот я. И сказал Он: не подходи сюда; сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая (Шемот 3:2-5)
Множество символических толкований предложили Мудрецы Израиля Неопалимой Купине, которую увидел в пустыне Моше. При этом как-то оттесняется на задний план или стыдливо обходится вопрос: а что же увиделмоше на самом деле? Или, точнее: что же произошло в этот момент с Моше? Какова природа и сущность того уникального религиозного опыта, который пережил он в этот момент? Наиболее глубокий и точный ответ на этот вопрос содержится в комментарии Рабейну Бахье ибн Пакуда:
«Смысл этого рассказа в том, что Моше узрел три вещи, а именно: огонь, ангела, Шехину. Сначала он увидел огонь, который пылал в кусте, и куст не сгорал /…/ и полагал он, что это земной огонь /…/ и потому он хотел приблизиться, и произнёс такие слова « пойду и посмотрю на это великое явление» (там, 3:4) т. е. Пойду и посмотрю на это великое чудо, отличается ли огонь от остального огня, и отличается ли куст от остальных кустов. Ибо если бы он думал, что это небесный огонь,то он не стал бы приближаться. И после того, как он увидел огонь, усилился его разум в лицезрении ангела, и об этом сказано «И явился ему ангел Г-сподень в пламени огня» (там 3:2), и смысл этого в том, что он сначала увидел огненное облачение, и затем — ангела в огне.
И когда усилился его разум в лицезрении ангела, увидел он в пророческом видении славу Шехины, и об этом сказано: « И увидел Г-сподь, что он подходит смотреть воззвал к нему Б-г». и поскольску с этого началось пророчество Моше, хотел Пресвятой, будь Он Благословен, постепенно приучить его, и поднимать со ступень ки на ступеньку. На что это похоже? Человек долго сидел в тёсмном помещении и вдруг вышел на улицу. Если он сразу посмотрит на солнце, то он ослепнет,и потому он должен приучать своё зрение постепенно. И что верно для солнечного света, то верно и для света духовного, ибо все духовные явления подобны материальным явлениям, и способности души связаны со способностями тела. /…/
и потому мы видим, что, милостью Провидения, как человек должен тренировать свои духовные способности постепенно, и его способность будет расти и развиваться и возвышаться, подобно рассвету» (Бахье ибн Пауда, комментарий к Шемот 3:4).
Итак, Рабейну Бахье ибн Пакуда предлагает нам некую «ступенчатую» модель откровения Моше: сначала — огонь, потом — ангел, потом — Шехина. Моше лицезрел (точнее, воспринимиал) три явления, которые относятся к трём различным слоям материальности. Но невено описывать это тройственное восприятие как последовательное, «сначала одно, затем — другое». Для того, чтобы доказать правильность такого взгляда, Рабейну Бахье вынужден поменять местами порядок пасуков: сначала приводит Шемот 3:4, как описание лицезрения кустарника, и только затем Шемот 3:2, как описание лицезрения ангела. Разумеется, есть общее правло герменевтики в иудаизме «нет раньше и позже в Торе», т.е, в принципе, допустимо менять последовательность пасуков, но применять это правило следует с должной осторожностью, только при наличии серьёзных оснований. В данном случае мы видим перед собой вполне ясную, внутренне непротиворечивую картину: сначала ангел явился Моше, и только затем Моше узрел Неопалимую Купину. В главном Рабейну Бахье прав: это тройственное восприятие, но тройственность эта не хронологическая, а трансфизическая и метиаисторическая: внешний пласт — наша трёхмерная физическая материальность и за ним два более «глубоких», точнее — Более «одухотворённых», приближающихся к духовному, хотя и нечисто духовных, пласта.
Что же представлял собой физический пласт? Иными словами, что увидел бы сторонний наблюдатель, начисто лишённый пророческого дара, окажись он в эту минуту рядом с Моше? Очевидно, обычный куст терновника, и более ничего. Если права Нехама Лейбович, которая пишет, что эту сцену мы видим как бы «глазами Моше», воспринимаем её вместе с ним (נחמה ליבוביץ’ עינים בספר שמות 1970. עמ’ 3) то именно вид ангела заставил его выделить куст из множества других.
«Ангел в пламени огня» — это первое, что видит Моше. У него впервые в его очень долгой уже к тому времени жизни открылись органы духовного зрения и духовного слуха, он смог воспринять иной пласт материальности, отличный от нашего. И ангел, и «пламя огня» относятся именно к этому более глубокому пласту, и потому терновник не сгорает от огня, точно так же, как не ломаются его ветви от присутствия среди них ангела. Но для Моше, именно в силу его «пророческой неопытности» эти два пласта как бы слились в один: он не вполне ясно мог различать, что видит он обычным, физическим зрением, а что — впервые открывшимся у него органом зрения духовного. Явление, конечо, очень редкое, но не уникальное. «если Елиезер говорил о сыновьях, что они сверкали, как молнии, то это значило только, что он видел их двумя глазами, а не одним, под знаком одновременности и единства двух качеств: и главарями бедуинов, бродягами, и сыновьями и князьми преисподней» (Томас Манн Иосиф и его братья Москва АСТ 2000 стр. 365, 376, 377). Именно так, «двумя глазами», т. е. Одновременно физическим зрением и зрением духовным видит мир пророк, и потому простые люди, сыновья Кетуры (о которых идёт речь) «сверкают как молнии», а простой куст терновника «горит и не сгорает». И мы тоже начинаем видеть этот куст глазами Моше, и для нас тоже он становится «великим явлением», поскольку законы нашей трёхмерной физической материальности над ним более не властны. Это, одновременно, и способ привлечь внимание Моше, и образная, зримая тайна, которую любое истинное пророчество несёт в себе, и которую пророк передаёт своими, весьма несовершенными, словами и образами всем нам, грешным.
В чём-то Неопалимая Купина похожа на те два таинственных образа, с которых началось пророческое откровение Йирмияху: «палка из миндального дерева» и «кипящий котёл, обращённый к северу» ( Йирмияху 1:11, 13). Очевидно, что и в этом случае попытка выразить истинное содержание пророческого откровения с помощью понятий и образов простого человеческого языка не вполне удалась. И те словесные объяснения, которые Йирмияху получает к тому и к другому образу только приоткрывают, но не открывают вполне их смысл. Но Моше не получил даже и таких, частичных объяснеий. Вернее, таким объяснеием стала сама пророческая миссия, которая на него была возложена.
Но прежде чем эта миссия была объявлена, Моше получает необычное предостережение « не подходи сюда; сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая» Не так часто встречаем мы в ТАНАХе приказ разуться. Что-то подобное происходит с Йеошуа бин Нуном: «И было, когда был Йеошуа близ Йерихо, поднял глаза и увидел: вот, стоит пред ним человек, и меч обнаженный в руке его. И подошел Йеошуа к нему, и сказал ему: наш ли ты или из неприятелей наших? (14) И сказал он: нет, я вождь воинства Г-сподня; теперь пришел я. И пал Йеошуа лицом своим на землю, и поклонился, и сказал ему: что господин мой скажет рабу своему? (15) И сказал вождь воинства Г-сподня Йеошуе: сними обувь твою с ноги твоей, ибо место, на котором ты стоишь, свято оно. И сделал Йеошуа так» (Иеошуа 5:13-15). В этом случае Йеошуа сначала видит только человека с обнажённым мечом, человека настолько обычного, что даже невозможно понять, к какому из двух воинств он относится: к своему или к вражескому. Это — первый пласт восприятия, трёхмерная физическая материальность, то, что видели окружающие Йеошуа воины. И только со слов этого странного воителя становится понятно Йеошуа, кто же перед ним: Перевод слова «Сар» как «вождь» весьма неточен. Истинный смысл этого слова — ангел-народоводитель. Вот как определяет понятие Сар выдающийся духовный мыслитель Игорь Борисович Мардов:
«Сар — вершина и корень души народа, заключающая в себе ее глубинную мистику. Сар — дух-народоводитель. Сар (цар) устанавливает в душе народа цель и задачу в составе человечества, собственное направление ее развития. Тот особый склад Общей души, по которому она воспринимает свою грань религиозной Истины и имеет свое откровение реальности, придан ей Саром» (И.Б. Мардов. Общая душа. Москва, «Гэндальф», 1993 стр 72-73).
Именно этот ангел-народоводитель и открылся Йеошуа в решающую минуту перед штурмом Йерихо. Откровение Йеошуа, в известном смысле, зеркально откровению Неопалимой Купины: Ангел никак не объясняет Моше открывшейся ему картины, зато подробно излагает его миссию. Сар ни чего неговорит Йеошуа о его мисии (она не раз была объявлена ему ранее: завоевание Страны Израиля), зато подробно, простыми и понятными словами, объясняет ему, что увиденное физическим зрением отнюдь не исчерпывает открывшегося зрению духовному. Йеошуа в таких объяснениях нуждался, в силу особой функциональной ограниченности своего пророческого дара.
Но и Моше, и Йеошуа слышат буквально одни и те же слова: «сними обувь твою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая». Что же это означает? Чем именно эта точка на земле отличается от всех остальных? В этой точке два различных слоя — земная материальность и тот метаисторический слой, в котором обитают Сарим (мн. От Сар) на какое-то мгновение предельно сблизились, абсолютная их внеположность и несовместность несколько смазалась и ослабла, и Сар Народа Израиля стал доступен духовному зрению даже Йеошуа, не самого великого пророка. Именна эта характерная деталь, «святость места», позволяет предположить, что и Моше тоже открылся не просто «ангел», а именно Сар, ангел-народоводитель Народа Израиля. Характерны внешние признаки Сара Израиля в том и вдругом случае: Йеошуа видит человека с мечом, Моше — ангела в пламени огня. Это указывает на особую миссию духовного провиденциального водительства по отношению к сменяющим друг друга на Земле поколениям евреев. И именно от этого ангела-народоводителя Моше воспринял первую свою пророческую миссию — «цель и задачу души народа в составе человечества».
Но, как очень точно указал Рабейну Бахье, первое откровение Моше, откровение в Неопалимой Купине, включало и третий пласт — откровение Шехины. Шехина — это тот аспект, та грань Творца, которая наиболее явно проявляет себя в земном мире, это как бы некая тень, некая проекция Пресвятого, Будь Он благословен в реальной жизни, в событиях и явлениях, доступных нашему эмпирическому восприятию. Если Сар это «вершина и корень души народа (точнее — сверхнарода — М.Р.), то Шехина это всемирная вершина, всечеловеческий духовный кладезь и источник всех светлых миссий и всех пророческих откровеий. Разумеется, что Откровение Шехины это неизмеримо более высокий уровень пророческого дара, чем откровение ангела-народоводителя.
Именно двойственная природа того откровения, которое Моше впервые получил у Неопалимой Купины сказалась во всех его дальнейших шагах, во всех великих деяниях и трагических решениях, которые ему суждено было принять. Но об этом — в следующих недельных главах.
